— Гм…

При звуках знакомого низкого голоса Розалинда покраснела до корней волос. Она работала с Питером. И не видела Николаса целых два часа — слишком долгая разлука для влюбленной женщины.

Миссис Макгивер поспешно присела перед новым графом:

— О, милорд! Значит, вы здесь? Полагаю, такое иногда бывает. Жаль, что вы были поблизости и слышали то, чего вам не следовало бы слышать.

С этими словами миссис Макгивер снова присела и удалилась.

— Я гнусное животное?

— Идеальное животное, милорд, в этом нет сомнения, — заверила Розалинда, но, увидев в руках мужа несколько старых томов, вскинула брови.

— Я нашел это в древнем сундуке на третьем этаже. Дневники капитана Джареда Вейла.

— О Господи!

Переплеты из черной кожи потрескались, запылились, и казалось, вот-вот рассыплются.

— Они действительно очень стары, — заметила она. — Дед сказал тебе, что капитан вел дневник, но откуда ты знал, где его искать?

— Идем в библиотеку. Не хочу, чтобы слуги это слышали. Они посчитают меня безумцем и пошлют за судьей. Погоди… судья — это я сам. К сожалению, мне придется объявить, что я вполне созрел для пребывания в Бедламе.

Николас повел ее в библиотеку и запер за собой дверь.

— Не знаю, проникают ли призраки сквозь запертые двери. Возможно, сейчас мы все поймем. А может, он сидит прямо на дневниках. И сейчас споет нам на эту тему.

— Но как ты нашел их, Николас?

— Думаю, когда старик увидел, что я сообразил, кто поселился в библиотеке, то понял, что настало время вести меня к дневникам. А может, просто поверишь на слово, что я знал. Просто знал, и все. Знал, что в угловой комнате на третьем этаже что-то есть. Вот и поднялся туда. И точно, у окна, под полуистлевшими шторами, так изъеденными молью, что они распались у меня в руках, стоял старый сундук. Больше в комнате ничего не было. В сундуке лежала одежда, и на самом дне, завернутые в пожелтевшую нижнюю юбку, нашлись эти три тома. Какое счастье, что хотя бы они не зашифрованы и я могу их прочесть!

— Не понимаю, Николас, — нахмурилась Розалинда. — Мальчиком ты, должно быть, обшарил весь дом. Почему же не нашел сундук тогда?

Но Николас, не отвечая, уставился на только что запертую дверь. Сейчас она была немного приоткрыта. Он не слышал, как поворачивается ключ в замке. Вообще ничего не слышал. Как ухитрился капитан Джаред ее открыть?

Он подошел к двери, снова ее закрыл и повернул в скважине ключ, огромный старинный ключ.

— Да, я действительно облазил весь дом, причем вместе с дедом. Он хвастался, что знает здесь каждую щепку, каждую скрипучую ступеньку. Единственное, чего он не знал, — где находятся дневники капитана.

Николас огляделся и помахал ключом.

— Иди сюда и отбери его, старый морской волк, — бросил он, опуская ключ в карман.

— Хочешь сказать, сундук появился неожиданно для всех? Мне что-то не по себе, Николас.

Он пожал плечами:

— Кто знает? Предлагаю завернуть дневники в марлю и взять с собой на пикник. Сможем изучить их на свободе. Вдали от любопытных глаз.

Еще через час они оказались в кленовой рощице за домом. Розалинда бережно, как ребенка, держала завернутые в марлю дневники.

В роще стоял аромат жасмина и шиповника. Между кустами скакали веселые кролики. Одинокий соловей заливался в ветвях клена.

Розалинда осторожно потрогала листья шиповника.

— Что за чудесное место! Настоящий рай! Николас прислонился к дереву и закрыл глаза.

— В детстве я был уверен, что когда-то здесь жили феи и эльфы, а уходя, оставили эхо былого покоя и счастья. И радости, — добавил он и покраснел.

Розалинда молча наблюдала, как он, встав на колени, расстилает плед и расставляет блюда с едой. Сама она продолжала прижимать к груди дневники, поражаясь капризам судьбы, позволившим Николасу найти эти старые тома.

— Иди, садись, — с улыбкой позвал он.

— Я должна быть очень осторожной, чтобы не повредить дневники.

— Поверь, они не рассыплются прямо сейчас, тем более что… нам было предназначено, их найти. Отдай их мне.

Он взял у нее дневники и положил на плед.

— Давай сначала поедим. Я ужасно проголодался… вот только разве что…

— Что именно?

Он безразлично пожал плечами и принялся грызть ножку запеченной курицы.

— Разве что ты не предпочтешь сначала поцеловать меня?

Он прожевал кусочек курицы, уставился на ее губы и медленно улыбнулся:

— Прекрасная идея.

Она рассмеялась и прыгнула на него. Он упал на спину и прижал Розалинду к себе, думая, что никогда не устанет целовать ее. Никогда.

Он затрепетал, когда руки коснулись ее обнаженной плоти. Она не знала, что делать, пока земля вдруг не покачнулась, а смущение куда-то испарилось. Она вцепилась ему в волосы и притянула его губы к своим.

Потом они лежали, обнявшись: ее голова на его плече, дыхание постепенно успокаивалось.

— Я человек бескорыстный, — с вздохом заметил он, — и настолько благородный, что, игнорируя собственные нужды, рад греться в лучах наслаждения, которое доставляю жене. Скажи, Розалинда, если я накормлю тебя, найдешь в себе силы выполнить супружеский долг?

— Но ты…

Она приподнялась, широко улыбнулась и приняла горделивую позу:

— Теперь понимаю. От меня тебе требуется не только супружеский долг. Знаешь, у меня появились кое-какие идеи.

Прошел целый час, прежде чем они вспомнили о дневниках, но даже и тогда Николасу было абсолютно все равно. Он лежал на земле, абсолютно голый, в окружении разбросанной одежды, с глупой ухмылкой на лице, жмурясь от бьющего в лицо солнца, наслаждаясь каждой минутой.

— Николас?

Нежный голос, мелодичный голос, настойчивый голос.

Она поцеловала его.

Он медленно открыл глаза и взглянул на нее. Что ответить, если земля разверзлась под его ногами, и он нырнул в пропасть?

— Это было чудесно, Розалинда.

Она напыжилась. Действительно напыжилась! Какой у нее гордый вид!

Останься у него хоть капля энергии, он бы рассмеялся.

— Ты был так же неукротим, как я, — почти пропела она.

Николас едва не охнул.

— Возможно, — пробормотал он. — Полагаю, ты хочешь, чтобы я взял себя в руки?

— Да. Я только сейчас взглянула на дневники, и, клянусь, они придвинулись ближе.

Николас от всей души понадеялся, что это не призрак капитана Джареда подтолкнул дневники, в противном случае окажется, что старый развратник все это время наслаждался их любовными играми.

Он осторожно обвел пальцем ее губы:

— Обожаю твой рот.

Она облизнула губы, и его плоть мгновенно набухла, готовая к новым подвигам.

Нет, нужно немедленно прийти в себя и обрести самообладание. На ней хотя бы сорочка осталась… Кстати, как это случилось?

Но сорочка не препятствие, если он молод, только что женился…

Поэтому он подмял ее под себя, и громкий смех вскоре сменился шепотом и вздохами. На этот раз ему удалось поднять сорочку до шеи.

Стоило ему со стоном зарыться лицом в ее груди, как весь холод, так долго копившийся в душе, испарился, а мрачные темные пустоты заполнились счастьем и радостью. Просто поразительно!

Он протянул ей платок, и Розалинда зашла в гущу деревьев, на ходу оборачиваясь и улыбаясь. Вьющиеся волосы красным покрывалом окутали ее грудь и плечи. Николас лег и закрыл глаза, идиотски улыбаясь и не в силах ничего с собой поделать.

Вскоре вернулась Розалинда, успевшая немного привести себя в порядок.

Николас оделся, помог ей застегнуть пуговицы помятого платья и даже безуспешно попытался стереть травяные пятна, отлично понимая, что прачка наверняка догадается о причине их происхождения.

— Мы только вчера поженились, а ты уже любил меня трижды, — широко улыбнулась Розалинда. — И я любила тебя.

— Мне больше нравится цифра «четыре». Как считаешь…

Розалинда подняла лицо к небу, на котором собирались тучи: