К концу пятого дня пребывания в Бен-Акарэнне Хью начало казаться, что он вот-вот взорвется, будто перегревшийся паровой котел.

В подтверждение этому печальному обстоятельству дом Кортленда начал постепенно приобретать жилой вид: каждый раз, когда Хью хотелось прикоснуться к Джейн, он хватался за какое-нибудь дело.

За минувшие пять дней он в одиночку справился с работой, рассчитанной на целую дюжину мужчин. Вечером он взялся пилить доски для холла второго этажа, пока Мораг и Джейн наводили чистоту в спальнях. Все дни погода стояла теплая, и в то время как Хью занимался кровлей и фасадом, Мораг проветривала комнаты. Через открытые окна до Хью доносился оживленный голос Джейн и ее веселый смех, а временами ему удавалось увидеть, как она деловито пересекает холл.

Он не раз ловил себя на том, что с нетерпением ждет ее появления в холле.

Долгие дни усердного труда всех троих – Хью, Джейн и Мораг – не прошли бесследно. Супруги Маккаррик переехали из тесной убогой каморки в более удобные апартаменты. Для себя и Джейн Хью выбрал две лучшие смежные комнаты в доме, и Мораг принялась яростно их очищать. Ей явно хотелось утереть нос заносчивой англичанке, довольно неуклюже обращавшейся е метлой и тряпкой.

На второй день Мораг приехала в усадьбу в груженой повозке, за которой шла вьючная лошадь. Шотландка купила только самое необходимое – постельное белье, матрасы, щетки и метлы, а также съестные припасы, но лавочники в ее крохотной деревушке с радостью добавили всякую всячину для брата «мастера Кортленда». Все они видели в Корте героя-освободителя, сурового и беспощадного шотландского воина, вернувшего землю, захваченную спесивым английским бароном. «Чертов англичанин» задумал разводить здесь овец и вышвырнул с земли всех арендаторов.

Кортленд всего лишь воспользовался отсутствием деловой хватки у своего предшественника и сделал на этом деньги, но Хью не собирался переубеждать местных лавочников.

С каждым днем Хью все больше убеждался в том, что поступил правильно, решив остаться здесь. Мораг оказалась настоящей находкой, и не только потому, что старательно убиралась в комнатах и скрепя сердце учила Джейн наводить порядок. Ее присутствие в доме стало для Хью истинным спасением: оставшись вдвоем с Джейн, он только и делал бы, что ходил за ней следом и облизывался, точно голодный волк.

Единственная сложность заключалась в том, что Мораг и Джейн без конца пререкались. Джейн обижало, когда девчонка ехидно передразнивала ее манеру говорить и осыпала насмешками «несуразную англичанку». Хью вовсе не хотелось видеть Джейн несчастной, но, пожалуй, урок пошел ей на пользу. Иногда не мешает почувствовать на себе, каково это быть «проклятой англичанкой» или «диким шотландцем».

Иногда Джейн удавалось взять верх в споре, и тогда она говорила: «Нет-нет, я обещала себе не злорадствовать». Когда же победу одерживала Мораг, Джейн сердито сопела и, выдержав паузу, ворчала: «Ну ладно, все ясно».

Они во всем боролись за первенство. Хью починил кое-какую старую мебель, найденную на чердаке, и Джейн с Мораг тотчас бросились ее красить, каждая при этом ревниво следила за успехами соперницы. Когда Хью вставил новые окна, они принялись яростно их мыть, стараясь обогнать друг дружку. Джейн с пугающей ожесточенностью хваталась за самую тяжелую работу, и Хью всерьез опасался за ее здоровье. В ней всегда был силен дух соперничества, но нескончаемый поединок с Мораг больше напоминал беспощадную битву, чем простое состязание.

Пытаясь отвлечь жену, Хью смастерил для нее мишень из плотно набитого сеном мешка. Джейн сама нарисовала на рогоже круги. Но занятия стрельбой не остудили ее воинственный пыл: Джейн работала не меньше прежнего. Просто теперь она стала раньше вставать, чтобы успеть поупражняться в стрельбе по мишени.

Каждое утро на террасе между домом и конюшней она надевала свои охотничьи перчатки и вешала за спину колчан со стрелами. При дыхании изо рта у нее вырывались белые облачка пара, но, невзирая на холод, Джейн с непреклонным выражением лица натягивала лук. На это зрелище стоило посмотреть, и каждое утро Хью тайно любовался женой.

Даже Мораг замирала у кухонного окна и с изумлением следила за англичанкой.

Джейн больше не позволяла себе игривых шалостей, но Хью желал ее так же сильно, как прежде. Она и не думала кокетничать с ним, но это ничего не меняло. Джейн источала соблазн, каждое ее движение было исполнено магией обольщения. Днем они встретились на узкой тропинке, ведущей к дому, и Хью обхватил ладонями ее талию. Дыхание Джейн участилось, щеки вспыхнули.

Когда Хью проходил мимо ее комнаты и видел разбросанные повсюду чулки и подвязки, у него темнело в глазах от желания. Их спальни разделяла лишь тонкая стена, из-под двери до Хью доносился пьянящий аромат ее притираний и духов, оживляя в памяти навязчивые образы и видения. Ему мерещилась обнаженная плоть, прозрачные кружевные сорочки, шелковые корсеты… Близость Джейн не давала уснуть, тело его пылало.

Несколько раз Джейн приближалась к нему, нервно покусывая губу, словно собиралась обсудить с ним что-то важное. Хью понятия не имел, чего она хочет, но почему-то всякий раз испытывал облегчение, когда Джейн уходила, так ничего и не сказав. Он знал: рано или поздно Джейн поделится тем, что ее терзает, и это не сулит ему ничего хорошего.

К мучениям от неутоленного желания добавлялась тревога за брата и страх за Джейн. Хью не отпускало дурное предчувствие, и с каждым днем его беспокойство лишь усиливалось.

Назревало что-то недоброе…

Пока Хью сваливал в кучу мусор, чтобы оттащить его подальше от дома, Джейн не сводила глаз с шотландца.

Она обожала наблюдать, как Хью работает, особенно ей нравилось видеть его без рубашки. Когда он останавливался и вытирал рукой лоб, рельефные мышцы на его животе блестели от пота, и у Джейн перехватывало дыхание. Ей казалось, что никогда в жизни она не видела ничего красивее мускулистого обнаженного тела Хью.

Впервые со дня приезда в Бен-Акарэнн у Джейн выдался свободный вечер. Мораг была занята сбором капусты, и Джейн, к явной радости Хью, решила устроить себе небольшой отдых.

Маккаррик никак не мог поверить, что Джейн так усердно трудится только для того, чтобы обставить Мораг, а Джейн боялась, что в уборке дома ей нипочем не угнаться за деревенской девчонкой.

Джейн выбивалась из сил; желая доказать Хью, какая она хорошая жена и хозяйка. Она ухаживала за садом, красила мебель, устилала полы прелестными домоткаными ковриками, купленными Мораг у местных умельцев. Понемногу дом приобретал жилой вид, наполнялся теплом и уютом.

Что ж, если в конце концов ей суждено потерять Хью, то отнюдь не потому, что она не пыталась его удержать…

– Воды, девочка! – Окрик вывел Джейн из задумчивости.

Она бросила Хью его флягу. Тот жадно сделал несколько глотков и, оторвавшись от фляги, вытер рот тыльной стороной ладони. Джейн едва сдерживалась, ее переполняло желание. Она даже не старалась скрывать свои чувства, но Хью продолжал избегать ее. С того дня как они покинули Роуз-Криг, он ни разу не прикоснулся к ней. Джейн без конца думала об этом, снова и снова перебирая в уме возможные причины и не находя ответа.

Нахмурившись, Хью сбросил с плеча кожаную постромку и шагнул к лошади. По пути он подобрал флягу и, отряхнув от пыли, вручил жене. Джейн ответила ему робкой улыбкой.

Хью попятился, настороженно глядя на жену, затем снова набросил на плечо постромку. Лошадь двинулась вперед.

Джейн не раз пыталась заговорить с Хью о продолжении их брака, но каждый раз читала предостережение в его темных глазах. Она испытывала неловкость, будто собиралась сделать ему предложение. Дерзкая и независимая Джейн Уэйленд вдруг растеряла всю свою уверенность. Обычно мужчины робели и смущались в ее присутствии. Желая заслужить благосклонность прекрасной леди, они спешили выполнить любой ее каприз. Хью же держался отстраненно, и лицо его напоминало бесстрастную маску.