Так Наташе квартиру чуть ли не силком и вручили. А потом случилось еще одно удачное для нее событие: их общие с Константином знакомые в Санкт-Петербург уезжали. Квартиру свою продали, а часть мебели Наташе подарили. И образовалось у нее нежданно-негаданно уютное гнездышко.

Погиб любимый муж, и ничего с этим поделать нельзя. Надо жить. Судьба, будто успокаивая, преподносила ей небольшие сувениры. Как бы пыталась смягчить боль утраты по поводу порушенной жизни…

Однажды в церкви она разговорилась со священником. Почему, с надрывом спрашивала Наташа, погиб именно Костя, такой честный и порядочный человек, и почему живет ее сосед-алкоголик, от которого никому на свете ни холодно ни жарко. Пустоцвет.

— Вы гуляете по лугу, — сказал ей священник, — какие цветы собираете? Самые красивые, не так ли? Вот и Господь собирает в свои сады лучших. Так стоит ли причитать да жаловаться на судьбу, вместо того чтобы возрадоваться и поблагодарить его за милость…

Эти слова показались Наташе кощунственными, но со временем она почти примирилась с ними. И если мысленно разговаривала с покойным мужем, то уже без прежнего надрыва, а просто рассказывала обо всем, что с ней происходило. Словно он там, наверху, мог ее услышать.

«Вот и квартиру себе раздобыла. Вроде на ровном месте, не думала не гадала… Может, это ты за меня там словечко замолвил?»

— Везунчик ты у нас, — тогда посмеивалась над ней Тамара. — Первый раз вижу, чтобы человек купил себе квартиру за бриллиантовые сережки.

— Везунчик — это когда семья, дети.

— Семья — дело наживное. И для того чтобы ее завести, надо постараться. Ты же не думаешь, будто и впредь тебе все будут доставлять прямо на дом, включая мужа? Нет, теперь ты изволь на свет показаться. Предъяви себя… А на квартиру, глядишь, и мужик пойдет. С такой-то птичкой да в уютном гнездышке…

По-своему, грубовато Тамара желала ей добра. Наташа вспомнила об этом, пытаясь настроить себя на такое же положительное отношение к подруге, которая за столом рядом с мужем-именинником, как всегда, не смогла придержать язык. Это на его-то юбилее!

— Представьте, мой му, — она так слово «муж» сокращала, — отказался в коммерческую фирму переходить. Правильно говорится в анекдоте: мужчина — тот, у кого деньги есть, а у кого нет — просто самец. Я, говорит, к бизнесу не приспособлен.

— Но это же давно известно, что коммерческой деятельностью может заниматься не каждый человек. — Наташа, как всегда, вступилась за Валентина.

— «Не каждый!» — передразнила ее Тамара. — Если сидеть на месте и ничего не делать. Даже не попробовав, отказаться. Не приспособлен к бизнесу, не приспособлен к жизни… Какая польза от такого мужчины?

— Перестань, Томка, — подергала ее за руку Наташа. Она еще надеялась перевести слова подруги в шутку. — У тебя хороший муж. Добрый, порядочный человек.

— Добрый. И какая польза семье от его доброты? Порядочный! — не унималась Тамара. — Нет, дорогая, порядочный человек — тот, кто стремится обеспечить семью. И не перекладывает эти заботы на плечи жены. Ты поешь ему дифирамбы, потому что он мой. А был бы твоим…

Гости притихли и с интересом слушали, как жена именинника произносит спич в честь его юбилея.

— Был бы он моим, я бы его при всех не хаяла. Особенно в день рождения, — тихонько шепнула ей Наташа.

— Смотри, Валентин, как Наташка тебя горячо защищает! — Тамара насмешливо посмотрела на мужа. — Уж не влюбилась ли она в тебя?

— Мужья моих подруг как мужчины для меня не существуют, — напряженным тоном произнесла Наташа; она не ожидала, что ее заступничество вызовет у Тамары такое ожесточение. Но и слушать спокойно вызывающие речи подруги все же не смогла, как себя перед тем ни уговаривала.

— Конечно, ты же у нас святая, — скривилась та. — А я вот для подруги ничего не пожалею. Хочешь, бери себе Валентина, раз тебе так дорого его спокойствие.

— Как это, бери? Он что — вещь?

Гости теперь наблюдали, чем кончится перепалка подруг. Не так уж много развлечений в их небольшом городишке, а тут… сцепились две женщины ради одного мужика, или у Тамарки что-то на уме? Многие из сидящих за столом подозревали, что Пальчевская устроила комедию, хотя и не понимали подоплеки ее речей.

Одна из женщин-гостей, коллега Тамары, открыла было рот, чтобы утихомирить хозяйку дома, напомнить, чей сегодня празднуется юбилей, но муж дернул ее за руку.

— Не вмешивайся.

— Вещь не вещь, разницы нет. Бери, пока даю. — Тамара продолжала куражиться.

— Тома, это нехорошая шутка.

— А я и не шучу вовсе. Не хочешь бесплатно, купи его у меня. За ящик водки. Ха-ха-ха!

— Купи, Наташа, — сказал вдруг Валентин и глянул на нее совсем трезвыми глазами. — Купи, не пожалеешь.

И так грустно прозвучал его голос среди хора пьяных, возбужденных голосов, что у Наташи все в груди перевернулось.

«Не слушай его! — запаниковал внутренний голос. — Не поддавайся. Тебе это все кажется. Тамарка перебрала, с ней это часто бывает. В ней водка говорит, а не рассудок. И Валентин тоже пьян. Семья Пальчевских просто дурью мается…»

Но в ней уже что-то просыпалось. Может, тот самый кураж, которого в последнее время она не ощущала. Захотелось — эх! — выкинуть что-нибудь этакое. Как прежде крестьянин, попавший в город, бросал шапку оземь — и мы не хуже других! — пускался во все тяжкие, прогуливая скопленные тяжелым трудом деньги.

Пальчевские решили пошутить, а почему Наташа не может? Купить мужика так задешево. Ящик водки… где-то тысяча — тысяча двести рублей… В крайнем случае до зарплаты можно перехватить у кого-нибудь.

— Хорошо, я покупаю, — сказала вслух Наташа.

Только что гудели, звенели бокалами, говорили громко, и в момент все стихло. Странная сегодня атмосфера в доме Пальчевских. Висит в воздухе нечто агрессивное, взрывное, то, что и гостей словно наэлектризовывает. Они ждут грозового разряда. И дождутся.

Как ни странно, первым поддержал Наташу тот самый полковник милиции, с которым Тамара хотела ее познакомить. Было ему на вид лет сорок пять, и Наташе показалось, что мужчина для нее староват. Не было в нем и некоей искры, которая делает привлекательными для молодых женщин мужиков среднего возраста. Ну ничего в ней не отозвалось, когда они в первый момент знакомства переглянулись с попыткой узнавания.

Полковник так смешно пожал плечами в ответ на некоторую ее растерянность, мол, что поделаешь, нет так нет, что Наташа рассмеялась.

Теперь он перегнулся к ней через стол и сказал негромко, но все услышали:

— Давай, детка, покажи этой хвастливой бабе, что хорошего мужчину надо ценить.

Наташа пошла к вешалке, где висел ее полушубок, достала из кармана кошелек и вручила деньги Тамаре. На мгновение показалось, что в глазах подруги мелькнула растерянность, но отступать — и уступать — ей больше не хотелось. Такой у нее сегодня был день — агрессивно-авантюрный. В конце концов, Пальчевская первая начала.

Но перед гостями Тамара растерянности не показала. Взяла деньги, показала сидящим за столом.

— Наташа — моя лучшая подруга — покупает у меня Валентина. Я продаю — она покупает. Все честно. Плохому человеку я своего мужа бы не доверила, а лучшей подруге — с дорогой душой.

При этом Тамара делала нажим в словах «лучшая подруга», «с дорогой душой», и теперь Наташа на своей шкуре ощутила, как чувствуют себя другие под словесным огнем людей, что ради красного словца не пожалеют и отца.

Гости оживились. Одно дело, когда о таком со сцены рассказывают. Или Ирина Муравьева поет: «Покупайте, девки, бабы, мой товар — мужичок не слишком стар…» А тут наяву. Расскажешь кому — не поверят. Но тут столько свидетелей! Не отопрешься. Продавать мужа. Ох и выдумщица эта Тамарка! С такой не соскучишься.

— Петя, — между тем обратилась Тамара к мужчине, который спиртного не пил вообще и потому в компаниях вечно кого-то отвозил или что-то привозил, — Петя, вот тебе деньги. Привези ящик водки. За такое дело грех не выпить.