Стратегия вхождения в этот мир – воздержание от употребления языка, воздержание от того, чтобы оперировать на уровне вербальном, уровне рациональном. И наконец, если мы получили возможность войти в мир перинатальный, мир, соответствующий проживанию рождения, перед нами разворачиваются четыре аспекта этого мира, которые Гроф назвал четырьмя базисными перинатальными матрицами.
Перинатальные матрицы стали визитной карточкой Грофа с тех пор, как он ввел их в «Областях человеческого бессознательного». В каждой из своих книг Гроф уделяет немало места их описанию, что свидетельствует о важности, которое он придает этой идее. Обосновывая пернатальный детерминизм, Гроф разворачивает масштабную аргументацию из клинической практики, из эмпирической психотерапии с ЛСД, из материала психодуховных традиций, антропологии и истории культуры. По Грофу, «перинатальная сфера психики представляет собой чрезвычайно важный эмпирический перекресток. Это не только точка схождения трех самых критических моментов биологического существования – рождения, секса и смерти, но также и разделяющая линия между жизнью и смертью, индивидом и видом, психикой и духом. Полностью осознанное переживание содержания этой сферы психики, за которым следует удачное сведение всех ее моментов воедино, может сильно повлиять на человека и привести его к духовному раскрытию и глубокому личному преображению… Из практики эмпирической терапии известно, что, полностью пережив непереработанные воспоминания душевной и физической боли младенчества, детства и более поздней жизни, мы можем очистить их от моментов бессознательного. Этот процесс, наряду с обеспечением доступа к положительным переживаниям, освобождает нас от искажающих влияний прошлых травм, которые делают нашу жизнь неудовлетворительной и неполноценной» («Космическая игра»).
Вкратце, перинатальные матрицы (или, другими словами, четыре дхармы Грофа) можно описать следующими словами. Первая перинатальная матрица, первая дхарма Грофа: мир прекрасен, нет никаких границ, мистические единство. Вторая дхарма Грофа: выхода нет, все ужасно и смертью раскручивается спираль нового рождения. Третья дхарма Грофа: выход есть! Но за жизнь надо бороться изо всех сил. Нас куда-то несет, все стремительно меняется, экстазы и безумия, борьба и оргии. И наконец: о, этот чудный мир! Состоялось рождение, все прекрасно, удивительная гармония, новообретенная ясность, новый мир. Когда состоится второе, духовное рождение, понятие матки расширится не только до размеров Земли – до размеров космоса. Таковы четыре дхармы Грофа, которые описывают цикл и первого, и второго рождения. Раз, два, три, четыре, цикл рождения и смерти. И если мы рождаемся, мы всегда проходим сквозь эти четыре базовые состояния, четыре базисные перинатальные матрицы в разного рода измерениях и с разными резонансами.
Почему-то самая глубокая психотерапия напоминает порой приключения Алисы в Стране чудес. Загадка, которая хранится здесь, сходна с той тайной, которой проникнут мир сказок, мир первоначального волшебства. Как студент Грофа, учившийся у него три года по программе Grof Transpersonal Training, один из авторов (В. Майков) был свидетелем следующей истории. Один участник семинара, назовем его Билл, постоянно приставал к мэтру с одним и тем же вопросом: «Стен, скажи, что такое перинатальные матрицы?» – «Билл, но это же описано в моей книжке «Путешествие в поисках себя», почитай». – «Стен, я читал, но не понял, что такое перинатальные матрицы». – «Билл, ну посмотри «Области человеческого бессознательного», может быть, ты там поймешь». На следующий день Билл опять говорит: «Стен, ну, я прочел, но я до сих пор не понимаю, что такое перинатальные матрицы».
Моя (В. Майков) ситуация была сходной, мне казалось, что я понимаю картографию Грофа, что я на опыте переживал перинатальные матрицы. Но почему они повторялись все время и, пережив перинатальные матрицы, я возвращался к тем же страданиям, к тем же самым экстазам? Мне хотелось большего, устойчивового, трансперсонального, в конце концов, мне хотелось освобождения и понимания. Я считал себя, прежде всего, философом и в своем стремлении к знанию вопил вместе с Бернардом Клервосским: «Верую, Господи, тому, что говорил твой великий пророк, но если можешь, сделай так, чтобы я знал!» Конечно, мое понимание о знании было ограничено представлением о философском знании, у меня были какие-то интуитивные прозрения, но не было четкого знания того, что существуют иные, не философские, а конкретные способы знания, царство мудрости. Так что у меня в отношении перинатальных матриц тоже было свое беспокойство, и синхонично получалось так, что в те моменты, когда Билл приставал к Грофу, я присутствовал при этом. Финалом разговора было следующее: Стен посмотрел внимательно на Билла и произнес с хитрой искоркой в глазах: «Нет никаких перинатальных матриц!» В этот момент Билл воспринял все так, будто Стен не хочет говорить с ним серьезно, а для меня это стало моментом инсайта. Пронеслась какая-то буря, вихрь, энергия, они швырнули в меня горсть образов, и я понял, что перинатальные матрицы – это что-то наподобие Чеширского кота, проявляющего в Стране чудес мерцание исчезновения и появления… И в тот же момент это связалось у меня с другим инсайтом, который я до этого получил из чтения «Тибетской книги мертвых». По преданию, эта книга написана Падмасамхавой, величайшим просветленным тибетским учителем VIII века.
То, что сообщается в «Тибетской книге мертвых» о переживании смерти и посмертном путешествии души, удивительным образом синхронизировалось с моими переживаниями из сессий холотропного дыхания, с моим знанием о перинатальных матрицах, становящимися все более и более конкретными. В «Тибетской книге мертвых» говорится, что в первый момент смерти каждый человек после некоторого замешательства, переживаний жара и холода, грома, ужасной боли, связанных с тем, что освобождается энергия первоэлементов, из которых состоит его тело, зрит в первозданной ясности всю свою жизнь и все прошлые жизни с их типичными повторяющимися паттернами и ему дается шанс – изначальный ясный свет. Нужно понимать все, что там пишется, как символ, который указывает на опыт за пределами слов. Сияющий ясный свет, полное отсутствие тьмы, полная освещенность, полная ясность, абсолютная всесвязанность и прозрачность – это символ изначального состояния, в котором нет даже качеств радужности, нет никакой конкретности. Есть что угодно и в то же время нет ничего. Всепроникающая ясность. И люди, у которых есть проблески знания или даже устойчивые знания этого ясного света, наработанные конкретным опытом в жизни, имеют шанс в этот момент освободиться, слиться с этим светом. Жизнь чрезвычайно великодушна по отношению к людям; они награждены то ли Создателем, то ли Вселенной, то ли Природой вот этим даром. Даром освобождения. Даже в момент смерти. И если мы не опознаем этот свет как свою истинную природу, то затем, согласно Книге мертвых, у нас возникает новая возможность – видение Великой мандалы бардо. Бардо – это промежуточные моменты переживаний после смерти. Эта мандала состоит из мирных, гневных и радующихся Божеств, соответствующих трем основным переживаниям, которые каждый человек имеет в жизни. Мирные божества соответствуют переживанию спокойствия (выражающему сущность сознания – шуньяту), гневные – переживанию ясности (характеризующему их природу), танцующие – переживанию блаженства (неразрывность проявления энергии в ее динамике). Эти божества находятся в союзе яб-юм, в полном слиянии, они сияющие и радужные. Радужность, прозрачность и чистота коррелирует с европейскими исследованиями качеств мистического опыта, когда мир становится более прозрачным, краски становятся более яркими и более радужными. Считается, что, когда у вас возникает такое восприятие, это значит, что вы находитесь в данный момент в более чистом состоянии, чем обычно.
«Тибетская книга мертвых», текст которой читается у изголовья умершего, чтобы инструктировать его о происходящем, постоянно призывает опознать истинный смысл видений и обрести свою истинную сущность. Если мы опознаем этот смысл в происходящем, как проявление ума на символическои уровне, подготовленные соответствующей практикой, то можем слиться в этот момент со своим изначальным умом и освободиться, если нет – то видение закрывается, этот мир сворачивается, и в следующие моменты бардо мы начинаем видеть ужасные существа, туннели, крушение миров, что как раз характерно для перинатальных матриц. Мы хотим вернуться в тело, но оно уже мертво, бездыханно. Мы мечемся, не понимая своей сущностной природы. И вот перед нами начинают разворачиваться картины шести миров обитания, шести лок: мир богов, мир полубогов – асуров, мир людей, мир животных, мир претов (существ с очень тонким горлом, огромным животом и ненасытным аппетитом; они все время чего-то хотят: денег, власти, богатства, славы, женщин – и никогда не насыщаются) и мир обитателей ада (с подразделениями на ады холодные и горячие). И поскольку в закончившейся и прошлых жизнях мы наработали определенные тенденции, характерные эмоции, мы начинаем ощущать кармический ветер; здесь карма – это голографический слепок состояний, из которых соткано наше тело, наша личность, наше сознание, в которых мы больше всего пребывали, например, типичные эмоциональные состояния. И мы получаем притяжения в силу притяжения кармы к одному из шести миров. Мы видим, как совокупляются существа этих миров, и потом притягиваемся к одной из этих пар, чья ситуация соответствует нашей карме, сливаемся с семенем и яйцеклеткой в момент зачатия, полностью теряем осознавание происходящего, вновь воплощаемся в какой-то локе, начинаем новый цикл, полностью забыв весь предшествующий опыт.
