Марк так и не понял, когда и как к нему пришел этот сон.

Часы на фасаде Зала Основателя продолжали мерно отбивать удары в ночной прохладе. С трудом прорывая серую пелену, занимался рассвет, если его вообще можно было называть рассветом.

В половине пятого утра издалека стали доноситься слабые голоса петухов, пробуждающихся это сна: три хриплых вскрика и тонкая горловая нота, сходящая на нет. Возникнув скорее в ночи, чем при рождении дня, она замирала в воздухе.

Через полчаса где-то прогромыхал по асфальту первый грузовик, за ним другой. Но продолжения не было: по выходным дням транспорт ходил нерегулярно. Небо постепенно светлело, хотя, затянутое тонкой пеленой тумана, оно продолжало оставаться сумрачным.

В половине шестого Марк Рутвен уснул в тихих шорохах воскресного утра. Должно быть, несколько раньше он уже засыпал, хотя смутно осознавал, что находится на грани бодрствования, ибо ползущие в окно полосы тумана заставляли его то дремать, то снова пробуждаться.

Во сне он видел Колледж-авеню. В пятидесяти ярдах от его дома под прямым углом поворачивала Харли-Лейн. Она тянулась на триста ярдов, после чего вливалась в основную дорогу на Куиншевен.

Тут стояли всего два дома — по обе стороны от трехрядной мощеной улицы и недалеко друг от друга. Первый дом, справа, с восемнадцатого века был таверной; в последнее время он принадлежал доктору Дэниелу Уолкеру, декану факультета английского языка, и оставался в его владении вплоть до смерти доктора, последовавшей менее года назад. В нем по-прежнему жила его молодая вдова.

Другой дом, поменьше, стоял по другую сторону, чуть дальше от дороги. Его называли «бунгало», или «Красный коттедж», или же «Куиншевен-13», ибо таков был его телефонный номер. Это был дом Роз Лестрейндж. К дверям вела песчаная дорожка, начинавшаяся недалеко от единственного уличного фонаря. Вдоль дома стеной стояли могучие деревья, и утренний туман, путаясь в их ветвях, полз мимо окон.

Затем Марку приснился другой сон. Он видел, как Бренда, стоя на лестнице их собственного дома, сверху вниз смотрит на него.

— Уезжая в город, — беззвучно говорила Бренда, — я решила сделать остановку и выложить ей все, что о ней думаю. По пути в город…

И тут сон превратился в кошмар.

Видение было пронизано какими-то беззвучными шорохами, в сопровождении которых Бренда шла по песчаной дорожке к Красному коттеджу. И тут что-то схватило ее. Пронзительно зазвонил то ли телефон, то ли звонок у дверей. Бренда вскрикнула. Чудовище, набросившееся на нее, оказалось Роз Лестрейндж или кем-то похожим на нее. В темноте были слышны звуки борьбы.

— Стоп! Стоп!

Марк Рутвен, внезапно разбуженный этим воображаемым голосом, привскочил и сел на постели, все еще не в силах отделаться от сонных видений.

Совершенно одетый, даже в обуви, он сидел на покрывале в их общей с Брендой спальне. Он смутно видел перед собой ее белые стены, от которых тянуло пронзительным холодом.

Наконец Марк открыл глаза, помотал головой и, проморгавшись, посмотрел на другую половину кровати. На ней никого не было. Бренда не ложилась.

А внизу — уже не во сне, а наяву — продолжал звонить телефон. Марк с бьющимся сердцем вгляделся в походный будильник, стоящий на столике между двумя кроватями. Его мерцающие стрелки показывали половину седьмого.

По сути, было не холодно; его озноб был скорее нервным. Даже после того, как он с трудом встал на ноги, чтобы бежать вниз к телефону, разорванные клочья сна продолжали мешаться с реальностью.

— Да? — дважды откашлявшись, сказал он в трубку.

Издалека донесся незнакомый мужской голос; звучал он приглушенно, словно говоривший прикрывал рот платком.

— Вы опоздали, — произнес голос. — Она это сделала.

— Что? Что вы сказали?

— Вам лучше подойти к бунгало. Но вы опоздали. Она это сделала.

— Что сделала? Кто вы такой?

Мягкий щелчок. В трубке воцарилось молчание.

Прежде чем опустить трубку на рычаг, Марк постоял не шевелясь, держа ее на весу.

Через мгновение он уже переступил порог дома, аккуратно прикрыв за собой дверь. Его шаги гулко прозвучали сначала по плитам дорожки, а потом по асфальту Колледж-авеню. Он шел упрямо, почти машинально. Марк миновал длинный низкий дом темного кирпича покойного доктора Уолкера — и лишь тут он пришел в себя и остановился.

Он ведет себя как дурак. С Брендой ровно ничего не случилось.

Да, действительно, прошлой ночью она уехала. Кинула чемодан в машину и уехала, не проронив ни слова. Но на самом деле Бренде не могла прийти в голову такая полная чушь, как ссора с Роз Лестрейндж. И даже если ей этого хотелось…

Все остальное пришло из сна; о его реалистичности даже вспоминать было неприятно, но тем не менее он видел этот сон.

В это мгновение Марк заметил перед собой нечто. Сорвавшись с места, он одним махом преодолел ярдов десять или около того и повернул налево; снова остановившись, он посмотрел в ту сторону.

Входная дверь в коттедже Роз Лестрейндж была широко распахнута. Хотя рассвет только начинался, Марк отчетливо видел ее сквозь клочки и обрывки тумана.

«Вам лучше подойти к бунгало. Но вы опоздали. Это случилось».

Тот голос по телефону он слышал уже наяву.

До сего момента Марк существовал и двигался как бы в нереальном мире. А теперь за тающей белой завесой он услышал звуки приближающихся шагов.

Он не мог определить направление. Шли по крайней мере два человека; приближались они неторопливо, и он слышал их голоса. Затем с той стороны, откуда он сам появился, на расстоянии примерно двадцати футов появились и обрели очертания фигуры двух человек. Один был чуть выше среднего роста, с громким голосом; второй был пониже, худой и жилистый, с коротко стриженными светло-каштановыми волосами.

Увидев Марка, доктор Сэмюел Треверс Кент и Тоби Саундерс застыли на месте. Доктор Кент не удивился; такие эмоции ему вообще не были свойственны. Но Тоби, который, судя по его внешнему виду, спал не больше Марка, был более чем изумлен. На его худом осунувшемся лице мелькнуло выражение, которое Марк не смог понять, разве что в нем отчетливо читалось: «Я так и знал!»

Доктор Кент неторопливо подошел к Марку. Тоби же просто бросился к нему.

— Марк! Что ты здесь делаешь?

— Там что-то случилось, — кивнул Марк в сторону Красного коттеджа. — Передняя дверь открыта. И всего несколько минут назад мне позвонил какой-то неизвестный шутник и сказал, что в бунгало неприятности. Может, убийство…

— Неизвестный шутник? Уб… — У Тоби пресекся голос, и он замолчал. — Ты хочешь сказать, что Роз Лестрейндж в самом деле кого-то убила?

— Нет! — заорал Марк, но тут же взял себя в руки. Тот жуткий сон снова навалился на него: как Роз кинулась на Бренду, чтобы сбить ее с ног или задушить; и хуже всего, что во сне на Роз, придавая ей карикатурный вид, был спортивный костюм — шорты и блузка.

Но машины тут не было! Бренда не пострадала; разве что кто-то угнал машину.

— Кто тебе звонил? — добивался ответа Тоби. — Ты узнал голос?

— Нет. Он был каким-то приглушенным.

— Мужским или женским?

— Точно мужским. Ошибиться было невозможно. Думаю, нам лучше разобраться, что там такое.

— Минутку! — вмешался доктор Кент. Обычно при общении с ним человек первым делом обращал внимание на веселые искорки в его глазах, даже когда он пускался в абстрактные рассуждения. Но сейчас он был необычно серьезен, даже слегка потрясен. Хотя ему было далеко за пятьдесят, на широком лице доктора Кента не было следов морщин, но вот густые волосы были обильно припорошены сединой. — Прошу вас, минутку! — сказал он. При всей мягкости его тона сразу стало понятно, что он категорически против вторжения в чужой дом; в любой иной ситуации Марк согласился бы с ним.

— Думаю, мы можем себе это позволить, — буркнул Марк и торопливо двинулся по песчаной дорожке к Красному коттеджу.

— И я так думаю! — согласился Тоби и присоединился к приятелю.