- Графины, барыня, - ответила Палашка, ничего не понимая.
- Какие такие графины?.. Почему они… тут?.. Где у них место?..
Палашка схватилась за щеку, на которой привычные слезы сразу смешались с огнем от оплеухи.
- Вон где их место, - показала барыня на шкапчик, - а тут их никогда не бывало… Слышишь?.. Это тебе, дуре с печи, приснилось, наверно!
…Испуганно косилась Палашка слезящимся глазом на кресло, за которым спряталась вторая беда, когда Никита Мироныч, поднявшись с порога приемной и ожидая, когда барыня, зазвавши его в такую рань, сама заведет разговор, уставился с полной безучастностью себе в сапоги…
- Ну, Мироныч, - наконец уселась барыня в кресло, - уходил меня этот разбойник… всю ночь трясла лихорадка… ох, никак в себя прийти не могу!
Никита Мироныч вскинул на барыню пока пустые глаза и поклонился, хорошо еще не понявши, кто "этот разбойник".
- Слушай теперь меня и, пожалуйста, не перебивай! Терпеть не могу, когда перебивают или перечат!
- Молчу, матушка барыня… молчу… оно и верно, что поперечное слово как бревно на дороге… Молчу…
- Молчи… - барыня недовольно его оглядела, - молчи… потому что сказать нечего больше! Говори, вчера ты вструхнул?..
Никита Мироныч уставился в пол, как бы разглядывая место, куда стукнуться лбом, и ничего не ответил…
- Молчи… вижу: вструхнул! Надо бы тебя за это… ну да ладно, тебя я прощаю!
Никита Мироныч положил поклон и поднялся:
- Начальство, матушка барыня… как же не струсить?..
- Какое начальство? Что ты городишь?..
- …Борода ровно смазана дегтем… страховище!
- Да борода-то, дурак, ненастоящая… прилеплена… Разбойник, а он: начальство! Переодетый разбойник!
- Разбойни…ик? - протянул Никита Мироныч. - Да что же вы, матушка барыня, вчера мне не сказали… мы бы ему бороду-то в один раз оторвали и руки бы живо скрутили!
- Молчи… вчера не сказала, зато сейчас говорю! Вчера дело другое: видел, в каком расстройстве была?.. Не перебивай лучше и слушай! Теперь понял: разбойник? Вольно…оду… умец! Вот кто! И Бодяжка вон то же самое говорит… ах, какой, Мироныч, оказался верный… обходительный человек!
- Барин веселый! - не выдержал Никита Мироныч, засиявши плутоватой улыбкой. - Никто про это худого слова не скажет… нисходительный барин!
- Очень… очень хороший! Я прямо жалею, что раньше его не замечала!.. И даже шутила над ним… мне он казался большим… большим дураком!
- Что вы, матушка барыня… с дураками и не сиживал… жулик, люди говорят, каких мало земля родит… в карты быдто подмешивать ловок!
- Да?.. Что еще говорят? - сощурилась барыня на старосту.
- Да больше ничего не говорят, матушка барыня, - осадился Никита Мироныч, - что касательно к тому же земли у него, так только рази лошадь в возке поворотить, да и то за чужую изгороду заденешь!
- Еще что говорят? - прикусила барыня губки.
- Да ничего, барыня, окромя хорошего, почтенного, будто не слышно! -опять засиял Никита Мироныч.
- Ну, мало ли что там дураки говорят… очень, очень обходительный человек! Так ты и запомни: кому жулик, а мне… первый теперь человек!
- Слушаю, матушка барыня!
- Ты, как только что, так прямо к нему! Барыня, мол, велели распорядиться!
- Наше дело, матушка барыня, подбирать готовое… а никак вы, по словам, куда, матушка барыня, собираетесь ехать?.. - вытянулся с искренним испугом староста.
- Велела тут еще до тебя закладать!.. Четверку… ты проходил мимо каретной, не видел?.. В Питер, Мироныч, поеду! В Питер! Жалобу принесу. Разве так можно оставить?.. Жалобу принесу и прямо к стопам!
- Питер, он, матушка барыня, хитер, - вторил Никита Мироныч, кивая головкой, - не одному под носом вытер!..
- Кстати закажу себе новые платья на свадьбу… мои вышли из моды, хотя князь обещался всего навезти… ну да самой будет виднее!
- Матушка барыня, - переступил Никита Мироныч с ноги на ногу, собираясь, видно, перейти к делу, - а на чем же вы… во что же вы теперь изволите заложить?.. Ведь на каретной печатки?..
- Что…о ты говоришь? - приподнялась барыня с кресла.
- Печатки, матушка барыня… везде понавешал бородатый дьявол… и загон, говорит, идет чехом… не вешать же, говорит, собакам сургучи на хвосты…
- Печа…ати…и, - заложила Рысачиха руки за спину.
- Каиновы… каиновы печати, матушка барыня, - торопился староста со словами, - орел такой выведен на сургуче о двух головах и с лапами книзу, как будто цапает зайца!
- Молчать! - вскрикнула вдруг барыня не своим голосом, медленно подаваясь к Никите Миронычу, который попятился от нее незаметными шажками, пока не уперся в стенку и не вытянулся по ней, как будто отставая от пола. - Не на чем, говоришь, барыне ехать?.. Не во что, говоришь, заложить?.. Печати, говоришь?.. Сорвать, - вдруг выпрямилась барыня, подойдя почти вплотную к старосте, - немедленно сорвать и заложить… слышишь, болван?..
Никита Мироныч повалился снопом барыне в ноги и, не подымая лица, прошептал:
- О осподи боже!
- Сорвать… немедленно заложить! - топала барыня ножкой.
- Матушка барыня, - тихо спросил Никита Мироныч, уставившись в Рысачихины туфли, - а кто же будет в ответе?
- Что? Что еще выдумал? Вот глупый вопрос, - засмеялась Рысачиха, отходя от старосты, - вот глупый вопрос!
- Отвечать-то придется? - еще тише повторил Никита Мироныч.
- Ну?
- Ведь бородища-то через две недели приедет?
- Глупый, глупый вопрос… А пусть его приезжает! У меня к тому времени будут… бумаги! Какой глупый вопрос!..
- Глупый, матушка барыня, глупый… а ведь печатка все же висит!
- Сорвать! - вышла опять из себя Рысачиха. - Слышишь, тебе говорю. Знать ничего не знаю, мне надо ехать… а отвечать, болван, будешь ты… Ты, болван, ты!.. В наказание, что ослушаешься барыню… Уж не хочешь ли, чтобы я за тебя отвечала?
- Мату…ушка барыня, пощади…ите! - Никита Мироныч стукнулся лбом.
В это время Палашка, стоявшая у окошка, держась за кресло, как за защиту, кинулась к барыне и заглотнулась:
- Ба…ба…ба…барыня!
- Ты еще, кривоглазый сыч! - повернулась к ней Рысачиха, собираясь ударить. - Чего забабакала?.. Ба…ва…у…у… кажется, уродит же бог такую уродину!
- Ба…ба… барыня, ба…ба…барин приехал!
- Что?.. Кто приехал? - сразу переменилась Рысачиха в лице, на котором заиграла улыбка и румянец сменил гневную бледность. - Кто там приехал?
- Ба…барин Бодяга стоит у крыльца.
Рысачиха подбежала к зеркалу и наспех поправила пышную прическу, пряча за ухо выбившуюся прядку волос, в которой сильно серебрились не замеченные раньше сединки, одернула кружева на рукавах, оглядела себя, повернувшись к зеркалу боком и перекинувшись назад головой, и, не взглянувши на старосту, приказала:
- Мироныч, прими! Ах, какой верный, какой верный и обходительный человек! Сами не поедете, на руках, говорит, на своих руках понесу! Проси, тебе говорят!
Никита Мироныч лежал на полу возле порога и, подложивши шапку под голову, не шевелился.
- Тебе говорят или нет! - чекнула Рысачиха старосту ножкой.
- Истукан нашел, матушка барыня… нашел истукан, простите меня, дурака! - Никита Мироныч встал неторопливо и вышел.
НИЩАЯ БРАТИЯ
Барин Бодяга был из той редкой породы веселых и в глубине души даже добрых людей, которые, как бы родясь ради шутки на свет, потом уж при всех обстоятельствах жизни никогда этой веселости не теряют.
А кажется, и причин-то для такого веселого и легкого характера было немного: житьишко скушное, вдовое, была жена, да и та с цыганом убежала, именьишко - в хорошей игре на одну карту поставить, одно слово, что барин, а бывает по-всякому: и пироги кушать без начинки, и сапоги носить без починки!
Мужики, которых у Бодяги было душ пятнадцать или того даже меньше, барина очень любили, любили как раз, может, за то, что, несмотря на Бодягину веселую плутоватость, они все же его обходили, обкрадывая чуть ли не на каждом шагу.
