- Шут с тобой, - скажет барин, когда кого-нибудь застанет с мешком у амбара или с топором в лесу на порубке, - подавись моим добром, все равно я жалованье получаю сразу у четырех королей!
Зато ни одни крестины, ни одна свадьба у мужиков без барина не обходилась. Бодяга напивался на таких торжествах с мужиками вповалку, и часто, если свадьба случалась после удачной игры, барин столько раздавал девкам на песни, сколько никогда бы не получил с своих мужиков по оброку.
Наутро проснется, опохмелится, колоду в карман и недели на две словно провалится в землю, а там, глядишь, катит домой на тройке с звонками: другому давно бы где-нибудь канделябром голову проломили, а у Бодяги всегда сходило так точно… разве когда привезет синяк под глазами…
А все оттого, что веселый был человек!
Все в нем как-то с головы до пяток смеялось: смеялась розовая лысинка, не видели никогда покою небольшие плутоватые глазки, усеянные заячьими лапками бисерных морщинок, полуоткрытый, удивленный рот, в который словно по пословице ворона влетела, всегда наготове с усмешкой, припрятанной в уголках немного отставленных губ, оттуда весело поблескивали неправильные, но очень крепкие белые зубы, плечики как на пружинках, пальцы на руках столь ловкие, что барин показывал из них самые разнообразные фигуры, вплоть до амура и псиши, обнявшихся в поцелуе на стенке в отражении от лампы, в меру выпирал очень складный животик, и он совсем не был, видимо, барину в тягость, а короткие ноги знали тысячу разных походок, - все в нем так прилажено было, что, глядя на него, нельзя было не улыбнуться, а если к тому же заговорит, так разве мертвый не рассмеется, хотя бы и не страсть как было смешно.
Бывают такие люди, у них странно смешаны плутовство и благородство…
*****
- Здрассте, Раиса Васильевна… здрассте, моя дорогая! - подлетел барин Бодяга к Рысачихиной ручке. - Надеюсь, что вы не в обиде, что я, знаете, так неожиданно… хе… хе… хе… я, знаете, у вас вчера… голову потерял… то есть, понимаете, шапку!.. Уе… хе… ха… ха!..
Никита Мироныч и Палашка опять уставились по своим местам с пересиленными улыбками на вытянутых лицах, а Рысачиха с таинственным видом поглядывала на барина и тоже улыбалась одними уголками глаз.
- Верный друг… верный друг, - кокетливо она отнимала руку, в которую словно влип барин Бодяга, - садитесь… садитесь… я уже распорядилась… Мироныч, чтобы сейчас лошади были готовы!
Никита Мироныч поклонился барыне и не двинулся с места, поглядывая на Бодягу, которому рассказал уже по дороге, что барыня собирается ехать, на что Бодяга разгрохотался, обещавши старосте все дело это как нельзя лучше уладить…
- Постойте, Раиса Васильевна… постойте, это ж невежливо, к вам, знаете, гость… старинный ваш слуга и поклонник красоты, а вы… куда вы спешите?..
- То есть как куда? - обомлела Рысачиха. - Ты же сам вчера, Бодяжка, говорил, что непременно, непременно надобно ехать… что так оставить нельзя!
- Говорил… говорил, Раиса Васильевна, - залился Бодяга, - но сегодня… уже не скажу… не потому, чтобы что… а так: небла-го-разу-мно!
- А я так обрадовалась, Мироныч, что верный человек нашелся, -обратилась барыня к старосте, - а он… я тебя, Бодяжка, не понимаю!
- Сейчас все поймете! Все поймете, Раиса Васильевна!
- Ну?
- Да не нукайте, а то не поедет, - захахакал Бодяга, - первым долгом позвольте спросить… по порядку: отпускали вы своих мужиков по святым местам, знаете, вроде как богу молиться?..
Рысачиха сломала тонкую бровь и недружелюбно оглядела Бодягу:
- Ты это к чему?..
- Да все к тому же, Раиса Васильевна… к тому же… кто это вам посоветовал только… я бы сказал: человек не ума!
- Вот у меня советчик стоит! - кивнула испуганно Рысачиха на Никиту Мироныча, который затеребил сразу шапку, собираясь оправдываться перед барыней, но та замахала руками и топнула ножкой. - Молчи уж, молчи, за умного скорее сойдешь!
- Молчу, - вздохнул Никита Мироныч.
- Вот и молчи… Бодяжка, говори скорей, сердце мое чует, что не с добром приехал!
- Что вы, что вы, Раиса Васильевна, - поднял руки Бодяга и раскатился смешком, - что вы?.. Все, все слава богу! Вы в полном здравии, а что касается, - кивнул он на сургучи, - так эка, подумаешь… испугали! Черт с ними совсем, пускай висят: не рябина… дрозды не оборвут!.. Пускай, пускай… что вы от этого, такая богачиха, обеднеете, что ли?.. Пожалуйте ручку!
Бодяга нагнулся к Рысачихиной ручке, но барыня неожиданно вскочила и отвесила ему оплеуху.
- Мироныч… выпороть Бодягу… сейчас же! - затопала барыня ножками, Никита Мироныч собрал гармошку на лбу и уставился на барыню, вытянув руки, Палашка побледнела до корня волос и схватилась за щеку, а Бодяга достал из кармашка красный платок, вытер лысинку и с серьезным видом показал Рысачихе на кресло:
- Садитесь, прошу!
Рысачиха, должно быть, столь удивилась необычному виду Бодяги, что сразу остыла и устало опустилась на прежнее место:
- Ах, какая я несчастная… несчастная женщина! - и закрылась платочком.
- Божественная ручка… ха… ха… инда в испарину бросило… ха… ха… ха… ха..! - залился снова Бодяга, и Рысачиха выглянула из-за платка повеселевшими глазами. - Полноте, Раиса Васильевна… не хотел вас только пугать, а вижу… придется, потому что насмерть самого меня перевернули!
- Говори, Бодяжка… а то, ей-богу, отдеру на конюшне! - гневно опять вскрикнула Рысачиха.
- Сейчас… Раиса Васильевна… ох, господи, сердце под ложечку закатилось… сейчас, надо вам с самого начала сказать, что я у вас тут вчера здорово повоевал… я, знаете, не храбрый человек, не герой, нечего грехи таить, человек я даже трусливый, но вчера не утерпел! Не вытерпел, знаете! Встретил этого… имени даже в вашем присутствии не буду его поганого произносить!.. Соткнулся, знаете, с глазу на глаз и кричу: "Вон… вон!.." Кричу ему не своим, знаете, голосом: "Вон из благородного дома!.." А он… знаете… сюда вот за фалдочку… да и вы…ни…ма…ет! Что вынима…ет! Пистолет! Вот такой!
Рысачиха махнула недоверчиво ручкой, заглядывая на себя в зеркало, Никита Мироныч носом в шапку уткнулся, чтобы не прыснуть, а Палашка, благо никто на нее не глядит, схоронилась за кресло и наскоро затирала подолом облуженный пол.
- Что, не верите, Раиса Васильевна! Ну, не верите, конечно, как там хотите, только, понимаете сами, пистолета я не перенес и даже без шапки, как я уже вам говорил, скорее дралка… выбежал; знаете, новое горе: кучера нет! Я туда, сюда - провалился! Думал, думал, что тут мне делать?.. И, знаете… странником на своих на двоих куда глаза поглядели!
- Такого кучера… я бы выпорола собственноручно! - не удержалась Рысачиха.
- Полноте, Раиса Васильевна, что это за житье: порка да кнутье! К тому же вот сейчас сами увидите, как этот кучер мне пригодился. Выпори я его, как вы говорите, и может… все дело было бы по-другому! Вот-с, - обмахнулся Бодяга платочком, - изволите видеть, а тут, понимаете, метель… ветер, знаете, свищет… прямо погибель! Шел я, шел, гляжу, слава те господи, посредь самого поля возок! И мерин мой… и Иван: спят, и горюшка мало! Я, конечно, тут уже не утерпел… дал одну дулю и залез к нему в шубу!
- Ффи! - плюнула Рысачиха. - От этих шуб пахнет ужасно!
- Ужасно… ужасно, Раиса Васильевна… но вы не поверите, с каким удовольствием я залез в эту овчину… залез, знаете, и сразу в тепле согрелся и, понимаете, должно быть, заснул! Ну, вот тут, - Бодяга вытерся платочком и поглядел на Рысачиху, - Палашка… принеси полотенце, - кивнул барин девке, - Никита Мироныч, приготовь графин!
- Да ты что со мной, в дуры играешь? - вскрикнула Рысачиха и затопала ножкой, отчего ни Палашка, ни Никита Мироныч даже не сдвинулись с места. -Ой, Бодяга, и в самом деле ты жу…жулик! К чему ты все это городишь?..
- Сейчас… сейчас, Раиса Васильевна! Имейте же хоть маленько терпенья… Выпороть вы меня всегда успеете, тем более что это мне даже будет приятно! Ей-богу, как перед богом вам говорю: по-всячески били, ну, а пороть еще не пороли!
