ТРАКТАТ ДОЛСА
В настоящем трактате мы намереваемся обосновать теорию, гласящую, что Избранницей станет омниора из Клана Волчицы.
В человеческом представлении, неосознанно проистекающем из массового сознания, волк и, следовательно, волчица — кровожадные и жестокие создания. Зачастую их считают ночными демоническими существами.
Неудивительно, что единственный не боящийся людей хищник, способный оказать человеку в среде своего обитания организованный и решительный отпор, пробуждает у того же человека страх превратиться из охотника в добычу.
Однако за тысячелетия борьбы человека с волком последний нападал на человека неизмеримо реже, чем человек на волка. Доказательством этому служит нынешняя малочисленность волков.
Мифы о Ромуле и Реме,[18] Гаргорисе и Габисе[19] описывают схожие ситуации, когда человеческих детей вскармливают волчицы.
Североамериканские индейцы видят в волке соперника охотников, достойного уважения и восхищения.
Китайский иероглиф «волк» буквально значит «достопочтенная собака» — возможно, по причине красоты волчьих ушей.
Древние иберы очень часто изображали волка на сосудах, урнах и церемониальных блюдах. Такие изображения почти всегда подчеркивают демоническую натуру этого существа (он изображается с раскосыми глазами, остроконечными ушами, оскалившим длинные острые клыки).
Связь волка с загробными культами прослеживается во всех средиземноморских странах. В некоторых местностях нынешней Испании до прихода римлян волк изображался в качестве тотемного животного на монетах, откуда его позднее вытеснила римская волчица.
Мифы о проявлениях ликантропии — способности человека оборачивается волком — стали с древнейших времен важной частью нашего культурного наследия. Человек-волк выступает героем множества преданий и сказаний, особенно в западной части Пиренейского полуострова.
Принимая во внимание все вышесказанное, мы можем предположить, где именно, согласно Пророчеству Омы, родится и вырастет Избранница и какой именно клан ее воспитает.
На следующих страницах мы попытаемся доказать, что речь идет отнюдь не об Альпах или Апеннинах, а о Пиренеях. Мы также приведем аргументы в пользу того, что Избранница появится в Клане Волчицы, а не — как утверждают многие — в Кланах Медведицы или Лисицы.
Тусклый мир
Вокруг Анаид ничего особенно не изменилось, и она подумала, что осталась там же, где была.
Девушка стояла на лесной поляне, окруженной дубами. Вдали возвышались силуэты знакомых ей горных вершин.
Впрочем, свет был какой-то странный.
Сначала Анаид подумала, что в лесу быстро стемнело, но скоро поняла, что дело не в обычных вечерних сумерках.
Свет не менялся. Он все время был блеклым и таким тусклым, что окружающие предметы почти не отбрасывали тени и не имели цвета Анаид потерла глаза. Неужели она уже в Тусклом мире, где заточена Селена?!
Окружающее не внушало особого страха. Казалось, настал один из тех непогожих осенних дней, когда свет едва сочится сквозь тучи и все вокруг внезапно сереет.
Неподалеку раздался чей-то смех. Потом еще. И еще, и еще… Весь лес захихикал, словно населенный бесчисленным множеством злорадных детишек.
Встревоженная Анаид осмотрелась по сторонам. Кто это там смеется?!
— Кто здесь? — строго спросила она.
В ответ зазвучала насмешливая многоголосица:
— Я здесь. А ты где?
— Я тоже здесь.
— А ты где?
— И я здесь.
— А я не знаю, где я!
За этими невразумительными ответами снова последовал издевательский смех, но Анаид не так-то легко было привести в замешательство. Она решила найти пересмешников и углубилась в лес.
Анаид искала очень прилежно — ворошила прелые листья, шарила среди корней дубов, переворачивала камни. Оказалось, что лес кишит бесчисленными, как муравьи, существами ростом в два-три сантиметра. Именно эти гномики, чьи личики ей было даже не рассмотреть, смеялись над Анаид и дразнили ее.
Всех гномиков было не переловить, и она решила на них не злиться.
— Я вас вижу! — сказала она. — Не надо прятаться.
— Она нас нашла! Не прячьтесь!
— Какая умная девочка!
— Умная-преумная!
— Девочка, ты умная?
— Ой, берегитесь! От умных одни неприятности!
Анаид быстро нагнулась и схватила одного не слишком проворного маленького человечка, легко поместившегося у нее в кулаке.
Гномик лягался, молотил кулачками и даже пытался кусаться. Когда он немного унялся, Анаид поднесла его ко рту и прошептала:
— Я ищу Селену.
Хотя девушка произнесла это очень тихо, ее слова тут же разнеслись эхом по всему лесу.
— Она ищет Селену!
— Красивая девочка ищет Селену!
— Ишь ты, какая хитрая!
— Прискакала на солнечном луче и ищет Селену!
— А где Селена?
— На озере.
— В хижине.
— В пещере.
Переведя дух, Анаид рявкнула:
— Замолчите!
Естественно, гномики и не думали ее слушаться, оживленно и бессмысленно обсуждая местонахождение Селены.
Но в ветвях дерева защебетала малиновка:
— Берегись Графини, девочка!
— Графини? Какой еще графини? — спросила Анаид.
Вокруг нее вновь заверещали глупые гномики:
— Девочка не знает Графиню!
— Узнает, когда Графиня ее поймает!
— А вот Селена знает Графиню!
— А Графиня спит?
— А вдруг девочка разбудит Графиню?! Ой, что будет! Ой!
Анаид совсем пала духом, но сидеть среди глупых гномов ей было невмоготу. Она встала и пошла куда глаза глядят.
Решив, что в Тусклом мире дороги ведут более или менее туда же, куда и в настоящем, Анаид повернула к тропе, ведущей домой. Гномик в ее в кулаке отчаянно вырывался, но Анаид не обращала на него внимания.
Пройдя довольно приличное расстояние, Анаид поняла, что просчиталась. Знакомая тропа внезапно оборвалась. Перед Анаид возникли непроходимые скалы.
Вместо человеческого жилья девочка обнаружила границу Тусклого мира.
— Ну и ладно, — сказала себе Анаид, — вернусь на поляну и пойду к озеру.
Но, отправившись в обратный путь, девочка скоро поняла, что безнадежно заблудилась.
Этот лес был совсем иным, нежели тот, который она знала, как свои пять пальцев. Изменилась и река, выписывавшая теперь совсем незнакомые петли.
Наконец девочка заметила, что ходит кругами. Как ни старалась Анаид идти прямо, река постоянно возникала у нее на пути, и девочке приходилось сворачивать.
Оказалось, что в Тусклом мире все не так. Даже небо было непривычным — над головой висело какое-то мутное пятно без луны и солнца.
Как же тут найти Селену?!
Как вернуться домой?!
Сев на камень, Анаид разрыдалась. Горькие слезы, которые девушка так долго сдерживала, ручьем лились у нее по щекам и капали на землю.
В отчаянии Анаид разжала кулак и выпустила гномика, но тот и не думал бежать. Вместо этого кроха настороженно смотрел вниз, туда, где слезы Анаид увлажнили землю и откуда вылезла странная древняя рыба без чешуи.
Рыба извивалась на мокрой от слез земле и приговаривала:
— Ах, как хорошо! Плачь! Плачь еще! Как вкусно! Совсем как вода давным-давно ушедшего отсюда моря!
— Убирайся обратно в землю, чудовище! — прошипел не спускавший с рыбы глаз гномик.
— Вот еще!
Неожиданно гномик обратился к Анаид:
— Умная девочка, хватит плакать!
Но Анаид была в глубоком отчаянии и не слушала гномика.
— Так и быть, я отведу тебя к Селене, — процедил он сквозь зубы.
Анаид затаила дух:
— Правда?
— Неужели ты веришь этому маленькому негодяю?! — вмешалась голая рыба. — Селена умерла. Тебе ее не найти!
Анаид едва не разрыдалась опять, но поняла, что коварной рыбе хочется выжать из нее побольше слез, и решила поступать ей назло.
