Ларва упорно молчала, а тень Графини все росла и росла, превращаясь в грозную тучу.
— Дай мне Жезл Власти, Сальма!
— Он мой! Он сам меня нашел! — завизжала ларва.
Тень Графини окутала ее.
— Он не твой! Отдай его мне!
Трудно сказать, сколько длилась борьба, разыгравшаяся в мире, не знающем времени, но, в конце концов Жезл выпал из рук ларвы к ногам Селены, которой осталось только нагнуться и подобрать его.
Сжавшись до обычных размеров и вернувшись в полумрак грота, Графиня с интересом наблюдала за Селеной.
— Ты знаешь, чего мы от тебя ждем, Селена! — заявила она. — Уничтожь омниор!
Сальма корчилась на земле.
— Селена не станет этого делать, — прохрипела ларва. — Жезл нужен ей совсем для другого!
— Замолчи! — приказала ларве Графиня.
Поглаживая золотой жезл, Селена читала украшавшие его надписи. Жезл Оры! Жезл Власти! У Селены едва заметно дрожали руки. Она ощущала силу — свою огромную силу.
— Еще рано, Селена!
— Что?
— Парад планет еще не наступил. Жезл пока не имеет силы. Ты испытаешь его, когда придет время. А мы испытаем тебя.
— Испытаете? Опять испытание? Вы что, еще ничего не поняли?!
— Мы поняли, кто ты, но у нас нет доказательств твоей преданности. Ты докажешь ее, уничтожив Анаид и Крисельду!
— Почему именно их? — нахмурилась Селена.
— Они сами придут к тебе. Им поручено убить тебя.
— Неправда! — вздрогнув, воскликнула Селена.
— Правда. Если ты не сделаешь этого, они уничтожат тебя. Покончив с родом Цинулис, ты станешь одинокой волчицей. Одинокой и беспощадной!
Некоторое время Селена гладила Жезл молча. Потом взмахнула им над головой, подышала на блестящую поверхность и протерла ее рукавом своего легкого платья.
— Какой он красивый! — улыбнувшись, пробормотала она.
— Действительно, красивый… Дай его мне!
— Нет! — прижав Жезл к груди, воскликнула Селена.
— Не заставляй меня душить тебя, как ларву! — прорычала Графиня.
Но Селена уже выбегала из грота с Жезлом в руке.
— Я вам не ларва! Я — Избранница! — крикнула она и скрылась в лесу.
Одиночество
Лукреция прощала Анаид ее прогулы. Девочка старательно училась, относясь к старой колдунье с подчеркнутым уважением, и не уставала благодарить ее. Лукреция же иногда давала Анаид перевести дух и ненадолго вспомнить радости жизни, на которые молодежь имеет полное право. Радостный смех и веселое щебетание молодых девочек напомнили старухе о вещах, которые за сто один год жизни она почти позабыла, и Лукреция радовалась тому, что Анаид с Клаудией подружились.
За долгие дни болезни Клаудии они с Анаид стали неразлучны. Рядом с дочерью предводительницы Клана Дельфина Анаид расцвела и похорошела, совсем не походя на заморыша, с трудом добравшегося до Сицилии с тетей Крисельдой.
Теперь Анаид и Клаудия делились секретами, лакомствами, жевательной резинкой и проводили время в болтовне далеко за полночь. Лукреция же понимала, что хорошая подруга — это именно то, что нужно молодой одинокой колдунье.
Впрочем, на последнее занятие по алхимии Анаид явилась грустная и понурая. Лукреция не придала этому значения. Она знала, какими неуравновешенными бывают подростки, а Анаид ждали суровые испытания, и девочка это предчувствовала.
«Неудивительно, что она чувствует себя неуверенно и сомневается в собственных силах!» — Лукреция решила ни о чем не расспрашивать Анаид и дать ей возможность успокоиться.
Конечно, посвященная колдунья может рассчитывать на поддержку своего клана и на сочувствие других кланов и племен, но при этом ей следует уметь переносить самые трудные моменты своей жизни в одиночестве!
В глубоком гроте Лукреция уселась перед своей молодой ученицей. Еще немного — и старая колдунья закончит свой последний, самый важный урок. Исполнив свой долг, она обретет вечный покой…
Передав Анаид блестящее обоюдоострое лезвие атама, Лукреция сказала:
— Ну что ж, Анаид, ты выбрала для своего талисмана прекрасный камень, хотя и не знала тогда всех его тайных свойств. Это камень Луны, а Луна — мерило времени; она повелевает приливами и отливами, выращивает урожай и будоражит кровь. Однако Луна не может усилить наши чары. Свет Луны холоден и обманчив. Огонь же согревает землю. Он жжет, но он питает жизнь, и он — источник знаний. Теперь ты научилась повелевать Огнем, и он тебе подчиняется. Твой атам самый сильный из тех, что выходили когда-либо из рук ведьм Клана Змеи. Он — сплав земной магмы и лунных слез. Люби свой атам. Он — продолжение твоей руки, твоих сил и знаний. Атам и волшебная палочка — величайшее сокровище каждой омниоры.
Анаид впилась взглядом в сверкающий нож. Она гордилась им. Гордилась тем, что заслужила его. И все-таки девочке было очень грустно.
Шаркающей походкой Лукреция удалилась по темному коридору, оставив печальную Анаид созерцать бесценный блестящий клинок.
Лукреция научила ее долгому пребыванию в недрах земли. Девочка могла часами молча сидеть в темноте и думать, но сейчас она решила зажечь светильник, чтобы получше рассмотреть свой атам.
Когда на лезвии ножа заиграл свет, Анаид обнаружила, что в пещере она не одна. Неподалеку стоял молодой человек в странной тунике. Его лицо было диковинным образом раскрашено, и он с удивлением разглядывал атам в руке девочки.
— Эй! — окликнула его Анаид, уже привыкшая к необычным встречам.
Молодой человек не обратил на ее слова никакого внимания.
— Эй ты, с раскрашенной физиономией!
— Я? Ты говоришь со мной?
— Естественно!
— Я просто несчастное привидение, обреченное на вечные скитания!
— Опять привидение, — вздохнула Анаид. — Сколько можно… Ну ладно, меня зовут Анаид Цинулис.
— А я — Марк Туллий. Готов бросить к стопам вашей милости свое жалкое искусство.
— Какое еще искусство?
— Искусство комедии.
— Ты актер?
— Да, я комический актер.
— Жаль, что я не встретила тебя раньше. Ты бы меня развлек… Ну и в чем же ты провинился, Марк Туллий?
— Тебе, правда, это интересно?
— Ну, если не хочешь говорить…
— Нет, нет! Хочу! Дело в том, что я забыл свою роль. Мы должны были играть комедию Плавта[17]«Вакхиды».
— Ты что, сгорел со стыда?
— Я убежал в эти пещеры от разъяренных зрителей.
— Тебя догнали?
— Я поскользнулся и упал в пропасть, а зрители меня прокляли.
— Бедный, бедный Марк Туллий!
— Я сам виноват! Накануне я воздал должное замечательному вину, доставленному из Кампании, и, кажется, переборщил… Но какую прекрасную ночь я провел в Таормине! Мы пили в таверне «Синий лев». Может, ты там бывала?..
— Нет. Сейчас там все изменилось.
— Еще бы! Столько времени утекло…
— Ты раскаиваешься?
— Разумеется! Представляешь — выйти к зрителям, жаждущим шуток, смеха, веселья, и не вымолвить ни слова! Это ужасно!
— Я могу тебе помочь, — прошептала Анаид.
— Вспомнить слова комедии? Вряд ли. Я тщетно вспоминаю их уже две тысячи лет.
— Нет. Я могу помочь тебе позабыть все навсегда. Я могу снять с тебя проклятье.
— Позора этим не смыть!
— Но ведь я предлагаю тебе вечный покой!
— Что же ты хочешь за это?
— Скажи мне, правда, что я могу добраться по этим катакомбам до Селены?
— До Селены-волчицы?
Анаид кивнула, и призрак на некоторое время задумался.
— Катакомбы действительно соединяют миры, но чтобы найти Селену, тебе надо вернуться туда, где она исчезла, и отправиться по Солнечной дороге.
— По какой еще солнечной дороге?
— Так ты меня освободишь или нет?
— Конечно, освобожу! — Анаид была готова солгать.
— Ты одиора?
— А ты как полагаешь?
— Все считают тебя омниорой и говорят о тебе.
— Кто обо мне говорит?
— Предводительницы кланов.
— Ты их слышишь?
