Но все же после ухода Хрущева с политической арены жизнь маршала стала входить в нормальное русло. В том же 1965 году он официально оформил развод с первой женой Александрой Дневной и зарегистрировал брак с Галиной Александровной. Отныне она стала его законным добрым ангелом—хранителем и вдохновителем на творческий труд над книгой воспоминаний. И вот убедительный штрих, свидетельствующий о безукоризненной дисциплинированности Жукова: будучи уже много лет в отставке, он все же посчитал необходимым написать рапорт:
«В Главное Управление кадров Министерства обороны.
Прошу внести в мой послужной список в связи с расторжением брака с Жуковой А. Д. и регистрацией брака с Семеновой Г. А.
Приложение:
1) Свидетельство о расторжении брака от 18.1.1965 г.
2) Свидетельство о браке от 22.1.65 г.
Маршал Советского Союза Жуков».
8 февраля 1965 г.»
И еще один документ:
«В 1960 году, марта 8 числа оформлено «Свидетельство об усыновлении». Правильнее было бы сказать об «удочерении», но бюрократический формализм непреодолим и маршал «усыновлял» свою родную дочь Марию, родившуюся 19.6.1957 года в Москве: «с присвоением усыновленной фамилии Жукова и отчества Георгиевна, о чем в книге записей актов гражданского состояния об усыновлении 1960 года марта месяца 8 числа произведена соответствующая запись за № 11».
18 августа 1965 года был подписан договор с АПН на издание книги. При подписании его Жуков сказал:
— Одно непременное условие: книга должна быть опубликована прежде всего в СССР, а потом уже за рубежом.
Договор подписан, но предстояла еще огромная работа над рукописью, о которой подробно рассказала в своих воспоминаниях редактор, ставшая и другом семьи Жуковых, Анна Давыдовна Миркина.
Трудности с рукописью были не столько трудовые, сколько бюрократические. Хотя и литературная работа давалась маршалу нелегко. Жуков целый день работал за письменным столом дома или в архивах. Пять—шесть часов почти ежедневно в архиве с документами и пять—шесть часов в своем кабинете на даче. Стол и полки были заполнены стопами книг по военной истории, мемуарные, философские труды, исследования по экономике и международным отношениям. Все это прочитывалось, делались необходимые выписки.
Наряду с работой над рукописью Жуков вел полемику в печати с авторами книг, искажавшими правду истории. Так например, в журнале «Октябрь» были опубликованы воспоминания маршала Чуйкова В. И. «Конец третьего рейха», в которых он утверждал, что войну можно было завершить в начале 1945 года и Берлин взять раньше — в феврале. И жертв было бы меньше. Редактор Военно—исторического журнала генерал Павленко организовал обсуждение воспоминаний Чуйкова и попросил маршала Жукова дать свою ответную статью. Жуков принял участие в дискуссии и написал статью «На Берлинском направлении», в которой глубоко проанализировал стратегическую обстановку и очень убедительно доказал несостоятельность суждений Чуйкова.
Подробно об этой дискуссии я расскажу в следующей главе.
Говорит Жуков
В связи с публикацией воспоминаний маршала Чуйкова, а точнее ввиду его утверждения, что война могла быть закончена раньше и с меньшими потерями, возникла дискуссия в печати и в военных кругах. Кто мог внести ясность в этот очень важный для истории вопрос? Разумеется, самым осведомленным был Жуков, который руководил советскими войсками в тех завершающих операциях войны. Редакция «Военно—исторического журнала» решила обратиться к маршалу Жукову с просьбой написать ответную статью.
А я, работая над этой главой, решил повстречаться с бывшим главным редактором этого журнала генерал—лейтенантом Павленко Николаем Григорьевичем. Генерал Павленко неоднократно выступал в печати со статьями, в которых рассказывал об этой дискуссии, о том, как рождалась ответная статья Жукова, о встрече и беседе маршала с учеными и работниками журнала в редакции.
Но мне хотелось уточнить некоторые детали. Мы с генералом Павленко давние знакомые, встречались на различных научных конференциях (он доктор исторических наук). Николай Григорьевич в своих статьях не раз касался и моих книг и хвалил их и критиковал некоторые положения.
На этот раз я навещал его на квартире, он немолод уже 88 лет. В течение месяца мы с ним о многом поговорили и кое о чем поспорили. Что же касается моего намерения более подробно рассказать о встрече с Жуковым в редакции журнала, то Николай Григорьевич и одобрил, и помог мне в этом деле. Я читал его статьи о Жукове в сборниках. В одном из них Павленко опубликовал содержание беседы с маршалом в редакции журнала.
— Ту беседу записал ваш заместитель полковник В. М. Кравцев, в своей публикации вы сказали об этом. Теперь и я хочу воспроизвести ответы Жукова. Чтобы не было недоразумения и не получить упреков от критиков (а то и в плагиате могут обвинить), я хочу с вами посоветоваться, как представить эту беседу. Она не является творением Кравцева, и не ваше создание. Это ответы Жукова. Они мне (да и моим читателям) будут интересны, как прямая речь Георгия Константиновича. В его воспоминаниях и статьях мы читаем вычищенный, отредактированный текст, а в этих ответах я ощущаю живую речь Жукова — эмоциональную, без каких—либо предосторожностей, доверительную и честную.
— Я очень понимаю ваш писательский интерес к живому, естественному разговору Жукова, — сказал Павленко. — И надеюсь, помогу вам даже больше, чем вы ожидаете. В моих опубликованных статьях эта беседа с маршалом кое—где сокращена и почищена в языковом отношении. А вам как раз и нужно то, что вычищено! Я правильно вас понимаю?
— С вашим опытом, Николай Григорьевич, вы, конечно, уловили то, что меня больше всего интересует.
— Так вот, я найду и дам текст первоначальной записи полковника Кравцева без чистки и правки.
Я даже не мечтал о такой удаче! Поблагодарив генерала, стал ждать звонка, он обещал позвонить, когда найдет в своих многочисленных бумажных «завалах», которыми обременены все мы, пишущие.
Звонка все не было. Я очень беспокоился — а вдруг не найдет! Еще раз навестил старика, возвращая книгу, которую брал почитать, с любопытнейшим выступлением Тухачевского.
— Нет; не нашел, — сокрушался Николай Григорьевич, разводя руками и вздергивая плечи. — Куда я ее засунул, понятия не имею! Но есть еще одно место, где я попытаюсь поискать.
Я уже потерял надежду получить эту запись. Признаюсь, даже нехорошо подумал о старом главном редакторе — или очень осторожничает — как бы чего не вышло! Или просто не хочет дать мне этот материал, есть такая профессиональная жадность у журналистов. Но, как оказалось, я напрасно так плохо думал о нем, генерал искал добросовестно и нашел.
— Приезжайте, раскопал свои залежи!
Вручая мне машинописный текст, Николай Григорьевич рассказал еще интересную предысторию появления статьи Жукова.
— Хотя опала вроде бы кончилась, я все же обратился в Идеологический отдел ЦК. Меня и моего заместителя Жилина принял заместитель заведующего отделом А. Егоров. Выслушав наше намерение насчет заказа Жукову статьи, он откровенно сказал: «Идея хорошая. Но я должен об этом доложить в Секретариат ЦК и получить там одобрение. А если не посоветуют? Тогда я вам испорчу ваши благие намерения. Лучше я не стану обращаться в Секретариат. Ищите другие пути».
Пошел я в Главное политическое управление к генерал—полковнику М. Калашнику. Он мне сказал еще более определенно, чем в ЦК: уже заканчивается издание шеститомной истории Великой Отечественной войны и обходятся без Жукова. И ваш журнал тем более обойдется без него.
Тогда я обратился к начальнику Генерального штаба маршалу М. Захарову. Он ответил: «Вы главный редактор, у вас есть редколлегия — вот и решайте — заказывать статью или не заказывать».
Это уже был не прямой отказ. Мы посоветовались и заказали. В своей статье маршал убедительно доказал, опираясь на документы, что в феврале 1945 года (как утверждал Чуйков) советские войска не в состоянии были овладеть Берлином, требовалась пауза и серьезная подготовка новой операции. Статья была набрана. Но верстка застряла на уровне цензуры, которая, естественно, проинформировала и руководство ЦК КПСС. Я сказал об этом Жукову и маршал кому—то звонил, «пробивая» свою статью. Наконец «добро» пришло со Старой площади. Статья вышла в свет.
