«Я вижу все сразу, без задержки в цепочке событий, каждая деталь одинаково значительна и четка, пока сила различения не навязывает мне выражение глаз и тени носовых отверстий, которые являются лицом. Даже теперь, когда я смотрю, кажется, что я навсегда хочу запомнить этот изначальный мир, как будто эти формы уже приобрели значение и перестают быть просто формами..». [56].

Характерным для транса является распадение мира вещей. Что есть вещи, как не фрагменты бытия, искусственно извлеченные из окружающего мира, наделенные нами названиями и определенным смыслом, которые существуют не объективно, но лишь относительно нас? Слово, действие, мышление, ощущение — они распадаются и затем собираются вновь, но уже без разделительных линий. Едва мы покидаем мир относительных понятий, пред нами внезапно оказывается сияющий мир, с сияющими существами, с сияющими формами. Я не могу объяснить, почему такое необычное состояние позволяет видеть мир сияющим, как рассказывают об этом многие люди, пережившие измененные состояния сознания. Время и пространство, причинно-следственные связи расплываются, ослабевают. Дерен воспринимает все сразу, вне времени. Она приходит в состояние, близкое, только лишь близкое, настоящему просветлению, Unio mystica [57].

Ларри Петере, этнолог, попытался научиться вхождению в транс у своего непальского учителя Бирендры. Его наставник и другие ученики приводили себя в состояние духовного экстаза в процессе барабанного боя, дикие конвульсии подергивали их тела, и, скрестив ноги, они подпрыгивали на полметра вверх. Петере рассказывает:

«Мы повторяли упражнение много раз; я начинал сам дрожать и затем медленно двигался до тех пор, пока не становился частью такта. После десятка или более попыток дрожание переходило в мои ноги. Они дрожали сами по себе, но это «делание не мной» было осознаваемо. Спустя несколько мгновений начинало сотрясаться все мое тело и я, подпрыгивая, передвигался через пространство. Мое внимание было направлено на движения моего тела, глаза оставались закрытыми. Но как только я освоился в окружающем пространстве, я заметил, что вокруг меня происходили и другие вещи, тряска перестала происходить автоматически и погасла в утомлении.

Вспоминая барабанную дробь этой ночи, я подумал, что мы играли так быстро, как только могли, все в одном ритме — бам-бам-бам-бам-бам-бам — в тройном такте, пока такт, наконец, не сделался быстрее. Это сознательно производимое дрожание казалось с первой же секунды возникающим само по себе, а Бирендра поместил свой особый громкий такт среди моих. Он изменил и ускорил ритм. Я уверен, что он сделал это намеренно. Он использовал этот метод со всеми своими учениками. Он проводит два или три таких маневра с барабанным боем, пока стук барабана и тряска не становятся самостоятельными. Однажды я трясся так, пока меня не охватил страх, что я могу потерять контроль и буду побежден, после чего вновь подчинил себе мое дергающееся тело. Это было неприятное чувство, оно не травмировало меня, но очень подействовало. Мое сердце забилось, и я ощутил, сколь сильно было мое сопротивление на пути к новому опыту. Я не мог заставить себя быть совершенно свободным.

Бирендра взял на себя контроль над ритуалом; он задавал ритм, стены отзывались эхом его барабану. Я следовал его ритму, а мое тело тем временем качалось из стороны в сторону. Я потерял музыкальный ритм внутри себя и начал трястись. Бирендра прерывал мой ритм, добавляя в него один-два удара особой силы, и мои удары стали замедляться. Он повторил это два или три раза, и после этого я потерял контроль над собственными движениями. Мое сердце дико билось, я забыл о тряске тела, о барабане и почувствовал, как приподнимаюсь над землей. Ощущалась небывалая энергия. Поначалу казалось, что дрожание исходило от моих гениталий. Я почувствовал, как барабан поднимается в воздух, движимый моей энергией. Начало дрожать возле солнечного сплетения, затем моя грудь и плечи, наконец, голова. Когда мною были осознаны эти движения, меня обуял страх. Я почувствовал, как по моему телу мягко прошла волна жара. Затем сознание «отсеклось» от тела. Я наблюдал свое дрожащее и подпрыгивающее в воздух тело так, словно мое сознание было от него отделено» [58].

Сергей Брамли [59] разговаривал с бразильской жрицей ма кумба Марией-Джозе [60]. Она сообщила ему исчерпывающие сведения о поведении в состоянии транса. Ее описание представляет собой законченную картину происходящего во время транса. Медиумы в состоянии транса приносят свои тела в дар божествам, чтобы те могли в них вселиться; они покрывают свои тела полосами, как это делают рыцари с уздой своих лошадей. Сознание самого медиума выключено и служит божеству в качестве временной стоянки. При вхождении в транс у медиума часто возникает чувство, что он вновь становится ребенком: он мешает церемонии шалостями, задевает других танцоров и публику. Затем он должен быть призван к порядку. Это так называемая стадия детства в трансе. После нее остается приятное ощущение — голова была некоторое время пустой и могла восстановиться, божество, уйдя, оставляет медиуму силы. Во время других форм транса медиумы оказываются совершенно изнуренными, часто болеют потом в течение нескольких дней, чувствуют себя подавленными и лишенными всякой энергии. Если при исцелении расходуется собственная энергия, то в конце концов возникает состояние полного истощения; медиум подобен тогда использованной батарее. Если же через человека действует дух или божество, потери энергии не возникает. Совершенно очевидно, что существуют разные возможности работать с энергией — с собственной или чужой.

Во время транса медиумы макумба очень много курят и выпивают литры водки. Удивительно, но они не пьянеют; в нормальном состоянии они бы не выдержали такого количества выпитого. По-видимому, здесь действует механизм, нейтрализующий алкоголь. Подобным же образом происходит в трансе нарастание физической силы, усиление сенсорных способностей: все видится, слышится и ощущается значительно острее, интуитивные сущности постигаются быстрее, любое напряжение не вызывает потери сил, мышление и чувства активизируются, познавательные возможности повышаются. В случае с последователями макумба алкоголь потребляется божествами, а не самими медиумами.

Задачей Марии Джозе является управление трансом медиумов и усмирение их божеств, которые зачастую могут причинить большое страдание медиумам. Для этого она вмешивается и обрывает транс. Если в транс впадает непосвященная личность, она использует иное песнопение и другой ритм барабана, чтобы освободить человека от опасного для него божества, проникшего в него.

Ритм важен для стимуляции транса. Мария Джозе рассказывает: «Наши божества реагируют прежде всего на ритм. Если он меняется, меняется и поведение божества. Барабаны говорят за нас с божествами. Они наши самые убедительные голоса. Наши инструменты — это не обычные мирские барабаны. Мы воспринимаем их как живых существ. Барабанам дается пища, они поглощают жертвенные дары, и с ними нельзя, как с женщиной, вступать в контакт во время регулярных циклов, это лишает их силы, делает голоса барабанов фальшивыми» [61].

Если медиум теряет себя, это значит, что божество скачет на нем верхом, а он превращается в «послушного скакуна». Возникает новый медиум.

Его выслеживают божества и нападают на него во время сна или транса. Иногда медиум, в котором ездит божество, выхватывает кого-нибудь из публики, несет его на плечах по церемониальному залу и дарует своему ездоку ритуальное приветствие, показывая тем самым, что божество охотно переместилось бы в него.