Хотя стоп, об этом лучше даже не вспоминать.

Но оскорбиться как следует Колючий не успел, поскольку груда развалин справа от нас зашевелилась. Покатились мелкие камушки, затем крупные, блеснул металл, распрямились длинные манипуляторы.

– Дикий Сварщик! – воскликнул я, а сам со стыдом подумал: «Проморгал!»

Почему мои импланты не обнаружили такую здоровенную тварь, пусть даже закопавшуюся в развалины, – непонятно. И также совершенно неясно, как почуял ее под руинами наш беглый праведник, не проводник, бионик. Ведь он предупредил, что на этой улице не все чисто, что сюда лучше не соваться.

Чугунок, в далеком прошлом бывший шагающим авторемонтным комплексом, распрямился в полный рост. Качнулось похожее на козловой кран тело, свисающие с него многочисленные манипуляторы, снабженные резаками, сверлами, сварочными агрегатами и прочей требухой.

– И чего ждем? – спросил я. – Пора удирать...

Дикий Сварщик – биомех большой и живучий, сражаться с ним – занятие долгое и нудное, но зато он шагает не очень шустро, и от него почти всегда можно убежать. А если ты не сможешь это сделать и попадешь в железные лапки этого «красавца», то он отремонтирует тебя так, как захочет.

Путь прямо по улице преграждали автоны, справа надвигался чугунок, оставался проход слева, где находился черный, словно закопченный, но при этом совершенно целый дом.

На первом этаже даже сохранились большие стеклянные окна, а над дверью вывеска «Продукты».

– Удирать – это мы всегда готовы. – И Синдбад первым рванул в сторону магазина.

Я, как наименее пострадавший боец нашего маленького отряда, прикрывал отход.

Дикий Сварщик надвигался, кровожадно лязгали его сочленения, и жужжала лебедка, то поднимая, то опуская здоровенный крюк, на котором можно подвесить носорога.

Когда один из манипуляторов потянулся в мою сторону, я дал очередь из «Шторма». Чугунок отдернул измочаленную пулями «лапку», но потянул сразу две, причем одну – со сварочным аппаратом.

Э, нет, термическая обработка не входит в мои планы.

Я уклонился, выстрелил еще раз, просто так, и нырнул в дверь, за которой скрылись мои спутники. Внутри магазина оказалось неожиданно светло, и я даже глянул на потолок – не горят ли развешенные по нему лампы.

Но нет, лампы не горели, но вообще все тут выглядело так, словно заведение перестало работать только вчера: пустые, но целые прилавки, чистый, без пыли пол, блестящий турникет на входе в торговую зону и нераспотрошенные мародерами кассовые аппараты.

– Что-то тут не так. – Стоявший у кофейного автомата Синдбад нервно оглянулся. – Слышишь чего-нибудь?

– Нет, – честно ответил я.

Импланты говорили мне, что в помещении нет ничего интересного – ни ловушек, ни людей, ни биомехов.

– Это-то и странно. Дикий Сварщик ведь никуда не делся, ты забыл?

Точно – заметивший нас чугунок не мог просто так прекратить преследование! Он должен был вломиться в магазин вслед за нами, ну или хотя бы попытаться это сделать. Разбить стекла в окнах, всунуть внутрь манипуляторы, чтобы поймать мерзких двуногих и устроить им насильственный апгрейд.

Я оглянулся – за дверью царила тьма, и в ней ничего не двигалось.

Свет внутри, мрак снаружи, необычайная чистота, отсутствие следов разгрома и запустения – все это могло означать только одно, мы оказались в пределах редкой аномалии, именуемой обычно...

– «Тайм-код»! – в один голос воскликнули мы с Колючим.

– Он самый, – подтвердил Синдбад.

Ловушки, способные влиять на время, попадались нечасто, да и вреда на первый взгляд причиняли меньше, чем те же «Мухобойки» или «Шинковки». Но зато последствия их влияния были непредсказуемы – попавшего в нее сталкера могло закинуть и в прошлое, и в будущее, причем довольно далеко.

К примеру, Вихрь как-то раз пропадал месяц, а когда вернулся, выяснилось, что для него прошел всего день.

– Вот проклятье, – сказал я. – А вдруг нас закинет на день в прошлое? И в Пятизонье окажется одновременно три Лиса? Я-до-тайм-кода, я-после-тайм-кода и дубль.

– Одного-то с избытком. – Синдбад усмехнулся. – Ладно, чего стоять, время-то идет?

Получилось нечто вроде шутки, хотя сам бритоголовый вряд ли планировал такой эффект.

Мы прошли магазин насквозь, миновали склад и через служебный вход выбрались на улицу, идущую перпендикулярно Красноармейской. Тут оказалось так же темно, как и в тот момент, когда мы угодили в «Тайм-код», но это ничего не значило – могли пройти сутки, причем в любую сторону.

Колючий осторожно выглянул из-за угла, и сообщил:

– Никого.

Ясное дело – чугунок либо убрался, либо еще не устроил засаду в развалинах. А окна, если он их расколотил, под влиянием темпоральной энергии склеились обратно. Вернулись к тому состоянию, в котором находились на момент возникновения аномалии.

– Вы как хотите, а я выйду в М-сеть, – сказал Синдбад. – На мгновение, чтобы уточнить время.

Я затаил дыхание – эх, если сейчас не девятое февраля, а скажем, первое марта...

– Переводите часы. Сейчас двадцать часов пятьдесят минут по Москве, – в голосе Синдбада прозвучало облегчение. – Эта штука продержала нас в плену всего час с небольшим.

Колючий перекрестился, а я с облегчением вздохнул.

Одно плохо – за этот час дубль мог ушлепать куда угодно, даже в другую локацию.

– Не самый худший вариант, – сказал я. – Хотя рыжим море по колено, если вы не знали.

То, что насчет моря по колено я слегка погорячился, выяснилось, когда мы добрались до улицы Черняховского. Неведомая сила содрала с нее весь асфальт и вырыла нечто вроде канала, наполнив его подозрительной маслянистой жидкостью. От резкого запаха, проникшего даже сквозь маску, у меня зачесалось в носу, а Колючий несколько раз чихнул.

– По колено? – Синдбад иронически покосился на меня.

– Нет, лучше в обход.

Слева канал доходил почти до самого метро «Аэропорт», и соваться туда, к проспекту, по которому носятся банды рапторов, не хотелось. Вправо наверняка тянулся до железной дороги, той самой, что идет вдоль Тимирязевского парка, а это приличный крюк.

– Предлагаю посчитать эту штуку мостом, – заметил я, разглядывая два дома, что стояли на разных сторонах канала и накренились друг к другу так, что едва не соприкоснулись крышами.

– Э, да они же готовы рухнуть! Это опасно! – занервничал Синдбад.

– Предлагаешь ждать перевозчика? – Я поглядел на него иронически. – На лодке по Пятизонью рассекает только Харон, а у него работы столько, что на живых он время тратить не станет.

Синдбад покряхтел, еще раз поглядел вправо-влево и согласился.

Добравшись до того дома, что находился на нашем «берегу», мы обнаружили, что это офисная десятиэтажка, каких много настроили во время экономического бума сороковых. Катастрофа покосила его, но не уронила, выбила все до единого стекла в окнах, а еще непонятным образом приплавила входную дверь к стенам так, что не осталось даже щелей.

– Придется через окна, – сказал я и глянул на Колючего. – Как твое плечо? Справишься?

– Я буду ангельски стараться, – пообещал мальчишка.

Я всегда таскаю с собой веревку с крюком на конце, порой она помогает выбраться из таких передряг, где ничего не стоит не только «Шторм», а вообще любое оружие.

Вытащив ее из рюкзака, я прицелился и швырнул вверх. Лязгнуло, крюк зацепился за подоконник на втором этаже. Я несколько раз дернул, затем повис всем телом.

– Держит, – подвел итог Синдбад. – Ну что, я первый? Если свалюсь – ловите.

– Как же – еще такую тушу ловить, – пробормотал я.

Синдбад ухмыльнулся и сноровисто полез вверх – таким вещам, насколько я понимаю, в армии учат. Исчез из виду, только мелькнули ноги, донесся стук, будто упал небольшой шкаф с фаянсовой посудой.

– Эй, все в порядке? – спросил я.

– В полном. – Синдбад высунулся из окна, целый, правда, слегка покрытый пылью.

– Теперь я, а затем ты сделаешь петлю, и мы тебя поднимем, – сказал я Колючему, и тот, вопреки моим ожиданиям, спорить не стал. Понял, должно быть, что если сейчас потревожить рану в плече, то заживать она будет не несколько часов, а сутки или даже дольше.