– Что это? – спросил Синдбад.

– Не знаю. Но она мне не нравится. Рисковать не будем, попробуем обойти, – я кивнул в сторону соседнего эскалатора. – Сейчас, я только посмотрю, все ли с ним в порядке.

Перебравшись с одного эскалатора на другой, я глянул вниз и тихо выругался.

Немного ниже, от одной стены тоннеля до другой, тянулась полоса слабого электромагнитного излучения. А это значило, что там прячется ловушка, известная среди сталкеров под ласковым прозвищем «Шинковка». И свободна от нее была только та механическая лестница, что проходила под «Сосулькой», та, по которой мы шли с самого начала.

– Что ты замер? Нужно спешить, – в голосе Синдбада прозвучала нервозность.

– У тебя «Фрича» нет? Или «Плети»? – осведомился я. – Если нет, то придется лезть под эту «Сосульку».

«Шинковка» – штука коварная, и если ты по глупости угодил в нее, то можешь попрощаться с жизнью, или, по крайней мере, со здоровьем. Ступени у тебя под ногами станут чем-то вроде поверхности скользкой терки, усеянной лезвиями, а перила превратятся в бритвы. И даже боевой костюм не поможет тебе избежать многочисленных и очень глубоких порезов.

Я сам видел, как всего-то трехметровая «Шинковка» изорвала человека в клочья.

– Значит, рискуем. – Я перебрался обратно. – Если со мной что-то случится, сдавайтесь узловикам.

Если я героически погибну, то у брата Рихарда со товарищи останется единственная причина для вражды с Колючим и Синдбадом – то, что оба моих спутника сегодня убивали рыцарей, причем не подло, из-за угла, а в честной схватке лицом к лицу.

Такое Орден, изображая благородство, иногда прощает.

Простит ли приор московской локации?

Проходить под «Сосулькой» мне категорически не хотелось, кто знает, на что способна эта неизвестная дрянь? Но тут, по крайней мере, имелся шанс, в случае же с «Шинковкой» его не было в принципе – она срабатывала всегда.

– Ну что, брат Лис, давай, – подбодрил я себя.

На мое приближение свисающий с потолка нарост не отреагировал никак.

Я задержал дыхание и проскочил под ним, ожидая чего угодно – молнии, взрыва, струи кислоты, акустического удара. Но ничего не произошло, только неприятная вибрация на миг коснулась затылка и ушла вниз по позвоночнику.

– Чисто? – спросил Синдбад.

– Чисто. Быстро за мной.

Злобные узловики наверняка уже собрались у станции метро всем кагалом и сейчас полезут внутрь одновременно через несколько входов. Примутся палить во все стороны и вздрагивать от каждого шороха, ожидая от хитрого Лиса засады или еще какой подлости.

Синдбад и Колючий тоже прошли под «Сосулькой» спокойно, и мы потопали дальше вниз. Показалась станция, и тут сверху донесся отзвук грохота, возвестивший, что рыцари идут по следу.

– Так, поглядим, что тут такое... – пробормотал я, сканируя пространство между путями.

Процессу мешали толстенные колонны, натыканные с двух сторон и загораживавшие обзор не только глазам, но и имплантам, а также висевшая в воздухе взвесь непонятного происхождения.

Удалось определить, что потолок и стены тут чистые, без автонов, ничего живого или хотя бы условно живого в окрестностях не наблюдается, в центре зала имеется «Кислота», а у дальней стены, в тупике, лежат три трупа.

– Куда пойдем? – спросил я. – Предлагаю на юг, к «Савеловской», и по правому тоннелю.

– Ты проводник, тебе и вести, – откликнулся Синдбад. – Но не спеши, парню помочь надо! Он ранен, или ты забыл? Как, есть у нас пара минут? Преследователей не слышно?

Да, как-то я и вправду запамятовал, что бывший единоверец Иеровоам получил рану. При мысли об этом я второй раз за день испытал давно забытое чувство – стыд, и ощутил, как заалели щеки. На мгновение даже порадовался, что вокруг царит кромешная тьма и моей физиономии никому не видно.

– Сейчас проверим... – Я прислушался: в уходящем наверх тоннеле было тихо. – Пара минут есть. Ты пока займись им, а я огляжусь. Там вон три жмурика лежат, надо посмотреть, что с ними.

Синдбад помог Колючему сесть, вытащил из рюкзака аптечку и принялся снимать с мальчишки броню. Я же обогнул «Кислоту», заволновавшуюся при моем приближении и сделавшую попытку чуть увеличиться, и двинулся туда, где лежали тела.

Все три принадлежали мужчинам в боевых костюмах, и все сжимали оружие.

У двоих это были «калаши», а один держал в каждой руке по «Страйку».

По всем признакам – сталкеры, причем не из особенно продвинутых и денежных, скорее всего – новички.

– Так, что тут у нас? – прошептал я, разглядывая первое тело и понимая, что удивлен.

Это был крупный парень, моего роста, но куда шире в плечах, шлема он не носил, так что я мог видеть голову. И при этом, что странно, не мог определить, от чего умер здоровяк: труп выглядел довольно свежим и не имел повреждений – ни ран, ни ушибов, ни признаков отравления.

Стань сталкер жертвой колонии скоргов, от него мало что осталось бы.

– Только мертвые с косами стоят, и тишина... – прошептал я, переводя взгляд на второе тело.

И с ним, и с третьим все обстояло точно так же.

«Что там? – спросил Синдбад через М-фон. – Мы почти закончили».

«Всё довольно странно, – отозвался я. – Сейчас обыщу их, и уходим».

«Калаши» и «Страйки» нам ни к чему, а вот в поклаже у мертвецов может найтись что-нибудь ценное или полезное. Этим беднягам оно все равно не пригодится ни при каких обстоятельствах, а нам может жизнь спасти.

Обыскивая трупы, я не испытывал ни брезгливости, ни смущения.

Любой, кто провел в Пятизонье больше нескольких месяцев, не свихнулся, не стал инвалидом и не погиб, непременно лишается глупых предрассудков, связанных с мертвыми, и усваивает базовый принцип выживания – можно делать всё, что идет на пользу тебе и твоим союзникам.

В подсумках не нашлось ничего особо интересного, кроме парочки гранат, а вот в одном из рюкзаков я отыскал три полных комплекта маркеров, а также контейнер с н-капсулами.

– С паршивой овцы хоть шерсти клок, – прокомментировал я этот факт и вернулся к спутникам. – Пошли?

Синдбад кивнул, Колючий забормотал молитву.

Это он правильно – сталкер, сунувшийся непосредственно в тоннели, по которым ранее ходили поезда, мог рассчитывать только на божественное покровительство. Ибо от Сцепщика, прожорливого железного гада, не спасали ни гранаты, ни «мегеры» с «карташами», ни даже артефакты, вроде «Фрича» или «Плети».

Я лично этого чугунка не встречал, но Араб имел с ним рандеву где-то в районе «Аэропорта» и едва унес ноги. Вспоминать о том случае он не любил, но как-то раз проговорился, и тогда я узнал, что есть вещи, коих опасаются даже жженые.

Помимо Сцепщика имелись тут и другие опасности, о которых лучше было не вспоминать, чтобы не навлечь их на наши головы.

Мы спрыгнули с края платформы и быстренько оставили «Дмитровскую» позади. Потянулся тоннель, чьи стены, пол и потолок выглядели так, словно их сверлили огромной дрелью.

Взвесь, так досаждавшая мне на станции, никуда не исчезла, но стала немного реже, так что я мог заглянуть шагов на тридцать-сорок вперед. И на том спасибо – ловушку или решившего поужинать нами чугунка замечу заранее, а уж дальше – как кривая вывезет.

– Тихо! Вы слышите? – воскликнул Колючий, едва мы оставили позади боковой тоннель.

Негромкий звук, похожий одновременно на детский крик, на кошачий мяв и на голос свирели, пришел откуда-то снизу. И непонятно, почему – вроде бы не было в нем ничего жуткого – заставил меня вздрогнуть и покрыться холодным потом.

– Нет, – сказал я. – И тебе советуем не слышать. Понял?

Беглый праведник взглянул на меня выпученными глазами.

– Мне кажется, что я такое уже встречал. Я думаю, это... – договорить Синдбад не успел, поскольку прямо перед нами от стены до стены развернулось и вспыхнуло полотнище из голубого огня.

«Попал» – успел подумать я, прежде чем провалиться в беспамятство.

Остановить действие «Голубого огонька» в том случае, если он успел развернуться, невозможно. Человек, угодивший в его зону действия, теряет волю и рассудок, попадает под влияние чужеродной психической программы.