О церковной политике нацистов рассказывает настоятель тихвинского села Душоново священник Сергий Лавров (1942): «До нас доходят слухи, что идущие вместе с немецкими войсками пасторы заходят в действующие церкви и в разговорах с православными священниками проливают крокодиловы слезы о чинимых якобы Советской властью Православной церкви в России разнообразных притеснениях... За притворным сочувствием фашистских пасторов стояли их затаенные планы использования церквей под кирхи». Можайской области, Пушкинского района, села Муромцева протоиерей Владимир Тростин убежден: «Факты жестокости и издевательств немцев над пленными красноармейцами и мирным населением, варварские разрушения православных храмов и т.п. говорят о том, что немцы воскресили далекие времена неронов, диоклетианов и т.п. извергов рода человеческого».

Митрополит Ленинградский Алексий (также будущий патриарх), награжденный медалью «За оборону Ленинграда», уже в 1941 году прозорливо отмечал: «...нашему народу выпадает на долю высокая миссия избавить человечество от бесчинств фашизма, порабощенным странам вернуть свободу и водворить повсюду мир, так нагло нарушенный фашизмом». Через четыре года все именно так и свершилось. Не верил геббельсовской пропаганде об «освобождении от большевизма» и митрополит Киевский Николай (1941): «...Гитлер идет с целью истребить русский народ и то, что составляет святое святых для верующей души, - святое православие».

Алексий, архиепископ Уфимский (1942), восклицал: «Ибо кто ополчился на землю русскую? Фашисты, заменившие Христа языческой свастикой, притеснители и поработители братских наших славян – христиан по вере; разорители нашего мирного отечества».

Сейчас безумцы показывают в фильмах, как фашисты обнимаются со священниками, дарят мороженое детишкам, подкармливают стариков. С этими сусальными картинами спорит митрополит Алексий: «В эту священную для христиан ночь Ленинград не был оставлен в покое врагом. Не только в исходе дня Великой Субботы, но и в самую ночь под Пасху он произвел жесточайший налет на город. Нет слов, чтобы выразить всю мерзость и гнусность этого покушения. У нас и неверующие люди уважают религиозные чувства верующих... Не лишне вспомнить, что ведь это фашисты, а не кто иной выбросили лозунг «крестового похода против России»... Эти «крестоносцы» бросают со своих самолетов бомбы в пасхальную ночь, ночь самую великую для всех христиан мира». Добавлю, что такого рода варвары-крестоносцы не перевелись и по сей день. В пасхальную ночь на Белград обрушились тонны авиабомб, на неразорвавшихся бомбах позднее прочитали «поздравления» варваров православным сербам: «С Пасхой!».

Протоиерей московской Никольской церкви Александр Смирнов вспоминал о варварстве новоявленных «крестоносцев»: «... немцы в городе Клин, в доме-музее П.И. Чайковского после произведенного здесь разгрома оставили брошюру «С нами Бог». Характерно постоянное стремление немцев санкционировать весь поход на русскую землю именем Бога, прикрыть и оправдать этим именем все свои варварские действия, назвав их «крестовым походом» на Россию».

Он же вспоминает: «В селе Белавине, около города Клина Московской области, протоиерей Иван Виноградов, преклонных лет и больной, был ограблен у себя на квартире: немцы сняли с него валенки и вытащили старые холодные сапоги из-под койки, несмотря на то, что больной старец-священник умолял немцев оставить ему хотя бы одни сапоги. Этот священник от потрясений скончался...

Протоиерей Василий Покровский после немецких грабежей и поджогов остался в одном рубище. Храм... немцы разграбили, превратили в конюшню, разрушили. Священник от всего пережитого умер...

В городе Старица Калининской области немцы заняли действующую Ильинскую церковь сначала под общежитие, а потом превратили в тюрьму для пленных красноармейцев. Из шкафов они украли сосуды, кресты, евангелия и т.п., сделав храм негодным для богослужений.

...Грабительски и кощунственно вели себя немцы в храме села Завидова Калининской области. Они ... не снимали шапок, проходили по храму иногда прямо в Царские врата, забирали свечи для своих надобностей, смеялись над почитанием святых икон, оскорбляя всем этим чувства верующих».

Настоятель Покровской церкви г. Волоколамска протоиерей Георгий Зельницкий сообщал, что «немцы являлись в церкви в шапках, а офицеры даже с сигарами в зубах... На почве каких-то притязаний немцев к церковному старосте последний был ими убит. Вместе с ним убили и его молодую дочь и восьмимесячную внучку».

Протоиерей солнечногорской приходской Николаевской церкви Николай Успенский рассказывал: «Немцы по приходе их в город подошли к церкви и бросили в имеющееся под ней убежище гранату. В убежище в это время было много людей и среди них порядочно детей». Так поступали в Цхинвале боевики Саакашвили, на флаге которых аж пять крестов...

Архиепископ Уфимский Алексий свидетельствовал, как «христолюбивые» немцы «раздели новорожденного младенца, сняли с него ватное одеяльце, в котором его несли в церковь крестить, а ребенка оставили в сорокоградусный мороз в одной пеленке».

О геноциде, устраиваемом немцами, рассказал священник Вереи Алексей Соболев: «Придя в Верейский собор сразу после изгнания немцев из города для богослужения, я увидел в нем более тридцати верующих, расстрелянных немцами, по-видимому, перед самым своим уходом из города. Некоторые тела находились в молитвенном положении. Весь пол соборного храма был залит кровью этих страдальцев за свою Русскую Православную церковь. И в алтаре я нашел еще расстрелянных».

По сообщению епископа Калужского Питирима (Свиридова), «в Калуге немецкими фашистами был расстрелян престарелый священник Василий Гречанинов. Он был убит на кладбище, где совершал панихиду на могиле. Ими же были убиты регент Георгиевского храма Николай Гайчеров и монахиня Наталия Оболенская».

Эти безвинные жертвы взывали к справедливому отмщению. Усилиями советского народа – и верующих, и неверующих – чудовищный враг был уничтожен.

Константин ЕРОФЕЕВ

Занесло меня как-то в Перу в один тамошний воинский гарнизон к танкистам. И чуть ли не каждый встречный офицер, с которым знакомился, узнавая, что я из России, тут же, улыбаясь, обязательно передавал привет генералу Драгунскому. А когда ещё узнавали, что я с ним однажды встречался - брал как-то в молодости интервью, когда он командовал курсами «Выстрел» под Москвой, - тут же тянули выпить. Ну то, что генерал и дважды Герой Советского Союза в принципе человек известный, я знал. Знал даже историю, как его за малый рост - метр с фуражкой - долго не хотели включать в число участников Парада Победы, чтобы богатырского строя такая еврейская мелкота не попортила. Так бы и не пустили, если бы не Жуков, который сказал: «Как в танке гореть, так не мелок, а для парада, видите ли, не годится?».

Это я к тому вспомнил, что здесь малый генеральский рост тоже свою роль сыграл.

Ну, ладно, думаю, человек действительно известный, но Перу все-таки не Израиль, где Драгунского ещё поминали, как главу Антисионистского комитета. В общем, начал выяснять, откуда у генерала такая популярность в Новом Свете. Спрашиваю - все хохочут. С трудом добился внятного объяснения.

Как выяснилось, за несколько лет до этого Драгунский в Перу приезжал демонстрировать наши танки для продажи перуанцам, а заодно представить несколько танкистов - выпускников курсов «Выстрел».

Всё было очень серьёзно. Обновили гарнизонный полигон, поставили деревянную трибуну прямо рядом с главным препятствием - огромной грязной ямой, полной воды. На трибуну взобралось всё высшее военное руководство страны при полном параде и орденах. Среди них и Драгунский - тоже, разумеется, в парадной форме и при всех регалиях.

Начались учения. Всё шло гладко, пока один наш танк, ведомый перуанцами, прямо напротив трибуны в этой грязной яме не застрял по самую башню. Ни туда, ни сюда. Конфуз, короче.