Профессор, генерал-майор медицинской службы

Т. Я. Арьев:

«История необыкновенная. Нечто выходящее за пределы обычного. Вероятно, никому из врачей неизвестно подобное.

Результат шестидесятивосьмичасового пребывания в ледяной воде — самая слабая степень повреждения от холода. Даже насморка не получил. Удивительно? Да. Более чем удивительно. Казалось бы, мы имеем дело с необъяснимым явлением.

Известно, что более чем часовое пребывание в воде при температуре ниже десяти градусов ведет к смерти. В лучшем случае — к тяжелому поражению организма. Доказательств этому тысячи. Практически Куницын все время находился в холодной воде. Шестьдесят восемь часов! Одежда его была мокрой и, стало быть, не была преградой для холода.

А раз так, то неизбежно общее и местное повреждение от холода.

Однако мы должны считаться с моральным, психологическим фактором. Воля к жизни спасла Куницына. Более того, не только спасла, помогла избежать тяжелых последствий. Он сумел сохранить не только жизнь, но и здоровье.

Человек среди холода, в море, трое суток без сна, пищи, воды. И все же он каждую минуту в движении.

Он заставляет себя преодолеть пассивное состояние, боль…

Не дает отдыха, постоянно применяет единственное средство, которое способно его спасти: занимается лечебной физкультурой, гимнастикой. Да, именно лечебной физкультурой. С точки зрения медицинской, все его действия — физкультура. Именно ею обусловлено то, что теплая кровь постоянно приливала к охлажденным местам и обогревала их. Вот единственно возможная разгадка.

Но чтобы выдержать такие условия, нужно обладать потрясающей силой воли, надо быть исключительно нравственно и физически крепким человеком, цельным, с твердой верой в правоту дела, которому служишь, с сознанием того, что ты необходим людям — семье, коллективу. Вот, на мой взгляд, и основа морального фактора, решившего исход невиданного поединка человека со смертью».

Подполковник медицинской службы

В. А. Краморев:

«Трудно переоценить значение героического плавания капитана Куницына. Север суров, здесь, случается, человек попадает в такую ситуацию, где он может противопоставить могучим силам природы только собственную силу, выносливость, стремление к победе. Куницын своим подвигом заставил по-новому взглянуть на возможности человека в этой извечной борьбе. Я полагаю, что его пример еще многим поможет выстоять — в первую очередь тем, кому доведется попасть в подобное положение.

Мы хорошо знаем об эксперименте доктора Бомбара, в одиночку пересекшего Атлантический океан. Бомбар доказал на практике, что выносливость нашего организма чрезвычайно высока, а степень этой выносливости во многом зависит от морального состояния человека.

Куницын попал в положение более сложное, чем Бомбар. Воздействие холода — вот что определяло остроту и трагичность этого положения. Куницын разрушил, казалось бы, неодолимый физиологический барьер и показал, на что способен человек, если он не поддается страху и отчаянию.

Как военный врач, я горжусь тем, что Иван Куницын — воспитанник Советской Армии. Армейская закалка безусловно сыграла здесь далеко не последнюю роль. Армия научила Куницына хладнокровию, выдержке в трудные минуты, умению действовать четко и последовательно; он, как и все военные, натренированный человек, спортсмен. Вы помните — в падающем истребителе он успевал считывать показания приборов; разговаривал с землей; очутившись на воде, сразу же сориентировался. Все его действия были безукоризненно точны и целеустремленны.

Несомненно, что наша Советская Армия подготовила Куницына к этому подвигу — и физически и морально».

Трижды Герой Советского Союза

генерал-лейтенант И. Н. Кожедуб:

«Вот каких людей воспитывает наша Родина — любящих жизнь, любящих труд во имя жизни! Трое суток смерть была рядом с Иваном Куницыным, и он поборол ее.

Не случайно во время скитания от острова к острову Куницын вспоминал Маресьева, четверку отважных солдат-тихоокеанцев. Он учился у них мужеству и верности долгу. И теперь мы можем сравнить подвиг Куницына с подвигами Маресьева, Зиганшина и его товарищей. Это крепкий человек, надежный. Словом, настоящий. Много таких Иванов на русской земле. Ими и сильна наша страна».

23 НОЯБРЯ 1962 ГОДА ГАЗЕТЫ СООБЩИЛИ ОБ УКАЗЕ ПРЕЗИДИУМА ВЕРХОВНОГО СОВЕТА СССР:

Возле стола, за которым я сидела в первом классе, было окно. Совсем рядом: я могла дотянуться рукой до прогретого солнцем шершавого подоконника. Шли годы, менялись комнаты, но я всегда выбирала место поближе к окну. Наша школа стояла на окраине города, на высоком холме. Из окна было видно множество интересных вещей. Но чаще всего я смотрела на антенну радиотелескопа. Антенна казалась маленькой, хотя я знала, что она огромна — обращенная к небу трехсотметровая чаша.

Мне нравилось следить за ее загадочными движениями. Может быть, поэтому все, что я узнавала в школе, как-то само собой связывалось с антенной.

Это была антенна радиотелескопа, ловившего сигналы разумных существ с чужих планет.

Мы дружили с антенной. Когда я не могла решить трудную задачу, антенна подбадривала меня: «Ничего, ты обязательно справишься! Ведь и мне не легко. Надо искать, искать, искать…» Весной солнечные лучи отражались от внешней поверхности рефлектора, и белый зайчик бродил по классному потолку. Днем и ночью, в жару и холод, в будни и праздники она работала, антенна моего радиотелескопа.

Но однажды она остановилась. Я посмотрела в окно и увидела неподвижную, склонившуюся вниз чашу. Тогда я побежала к ней. Я бежала так быстро, как только могла: школьный двор, улицы, шоссе… Под антенной спокойно ходили люди; никто не обращал на меня внимания.

Я долго не возвращалась в интернат. Я знала: меня будут спрашивать, почему я плачу. Как это объяснить?..

С тех пор антенна телескопа оставалась неподвижной. Я прочитала в газете, что продолжавшиеся более сорока лет попытки поймать сигналы инозвездных цивилизаций оказались безуспешными. По-прежнему в мое окно была видна решетчатая чаша антенны. Но солнечный зайчик уже не бегал по потолку. Иногда у меня мелькала наивная и дерзкая мысль: я что-то поищу, придумаю, и снова телескоп будет шарить по небу…

Я стала астрономом, а в астрономии выбрала проблему связи с инозвездными цивилизациями. Нас полушутя называли поисковедами. Я стала поисковедом в трудное время. Последняя, очень серьезная и оставшаяся безрезультатной, попытка вызвала разочарование. Многие поисковеды занялись другими проблемами. Мы видели, что старые пути непригодны, а новых не знали.

В нашем институте осталось тридцать человек, едва ли не половина всех поисковедов на Земле. Не было таких гипотез, которые мы бы отказывались проверить, Наши инженеры изобретали тончайшие радиофильтры и конструировали сверхчувствительные системы молекулярных усилителей. Мы готовились к новым поискам.

И вот в течение двух дней все изменилось.

Вечером первого дня я встретилась с человеком, которого знала очень давно. Мы долго ходили по городскому саду, потом спустились к набережной. Шел мелкий дождь. Мы сидели у самой воды и говорили. Это был тягостный разговор. Временами я слышала наши голоса как бы со стороны и думала: «Почему мы не можем понять друг друга?» Слова были подобны холодным каплям дождя на плаще. Все, что мы сказали в этот вечер, делало невозможным самое простое: произнести несколько хороших слов. Простые и обычные слова показались бы сейчас ненужными, фальшивыми.