В рассказах об аргонавтах у нас промелькнул тот муж, в котором древние эллины видели своего самого главного и славного богатыря, — промелькнул и исчез Геракл. О нем я хочу теперь рассказать обстоятельнее.

Для этого нам нужно вернуться в Арголиду.

Долго и славно правил царь Персей с царицей Андромедой, и детей им послали боги немало; но мы здесь займемся только двумя сыновьями, старшим и младшим, Электрионом и Амфитрионом. Электрион был уже немолод, когда ему пришлось занять престол своего отца; сыновей было у него много, один другого лучше, и при них красавица дочь, Алкмена. Казалось, все было хорошо, но вот однажды на страну нагрянули тафийцы. Это были морские разбойники, жившие на островах у самого входа в Коринфский залив, там, где знакомая нам уже река Ахелой вливается в море; их царем был Птерелай, внук Посидона, человек непреоборимый: его божественный дед подарил ему золотой волос, и пока этот волос был цел на его голове, никакая сила ему вредить не могла.

Итак, Птерелай со своими тафийцами нагрянул на землю Электриона и стал ее разорять и уводить скот. Послал против него Электрион своих сыновей; дрались они храбро, многих тафийцев уложили, но и сами все до одного полегли от руки Птерелая. И стал Электрион в один день из благословенного отца бездетным, при одной только дочери. Ее у него уже давно сватал его младший брат Амфитрион — греческие обычаи позволяли такие браки. Теперь Электрион согласился, но поставил условием, чтобы его брат и зять отомстил Птерелаю за смерть его сыновей и начал супружескую жизнь с Алкменой не раньше, чем эта месть будет исполнена: Амфитрион тотчас отправился; сразиться с Птерелаем ему не удалось — он успел уже сесть на судно — но угнанный скот он нашел и привел обратно. Для начала это было хорошо; победитель пригласил тестя принять от него вызволенное стадо. Электрион пришел. Вдруг одна из коров, отбившись от стада, стала уходить. Амфитрион бросил в нее палицей, которая у него была в руках, но палица, отскочив от рогов животного, угодила прямо в лоб Электриону и уложила его на месте.

Как вы уже знаете, пролитая родственная кровь пятнает убийцу независимо от умышленности или неумышленности убийства; и Сфенел, второй сын Персея, воспользовался случившимся несчастьем, чтобы изгнать Амфитриона с Алкменой из Тиринфа и самому завладеть престолом. Амфитрион понимал, что ему надлежит прежде всего «очиститься». Он обратился с этой просьбой в Фивы, царем которых был тогда Креонт — о нем у нас речь впереди. Будучи очищен Креонтом, он оставил у него Алкмену и, верный данной Электриону клятве, отправился против Птерелая. Поход затянулся — Птерелай с его завороженной жизнью был непобедим. Но пока Амфитрион осаждал город Птерелая, его заметила с террасы дворца его дочь Комето — заметила и безумно полюбила. Надеясь, что за великую услугу и он не откажет ей в своей любви, она ночью украдкой вырвала у спящего отца его золотой волос, талисман его бессмертия. Тогда сила оставила Посидонова внука. Ничего не подозревая о случившемся, он вышел сразиться с ратью Амфитриона — и в единоборстве пал от его руки. Тогда город сдался… Комето вышла навстречу победителю и, гордая, стала ему рассказывать, что он ей обязан своей победой. Амфитрион, отвернувшись, приказал своим воинам прикончить отцеубийцу и затем, разделив добычу между товарищами, вернулся в Фивы.

Но здесь до его прихода случилось следующее.

Исполнилось время, когда богам надлежало дать последний бой Гигантам, сынам Земли, и либо, погибши от них, похоронить заодно с собой и все человечество с его выстраданной культурой, либо, победив их, навсегда обеспечить свое царство и дальнейший трудовой прогресс человечества. Давно уже знал об этом Зевс; знал и о старинном загадочном вещании Земли, которое его Селлы разобрали в шуме листвы додонского дуба и в ворковании его голубиц, — что победа суждена богам только под условием содействия человека, но человека божьей крови. И направил Зевс свои помыслы на создание такого богатыря — «боготвора». Уже много раньше, когда его власть была еще свежа, он вошел к нимфе Ио, дочери бога аргосской реки Инаха, и она после долгих скитаний родила ему героя — родоначальника аргосских царей Эпафа. В потомстве Эпафа возник тот Акрисий, дочь которого, Даная, как мы видели, стала второй избранницей Зевса и родила ему сына Персея, еще более могучего богатыря. Теперь предстояла третья закалка Зевсова меча: владыка Олимпа обратил свои взоры на Алкмену. Но он знал: победитель беззаконных Гигантов сам должен был быть бойцом закона и правды на земле, а для этого было необходимо, чтобы и его мать была чистой из чистых, была бы верной супругой человека, которому она отдала свою руку. Зевс поэтому явился к ней, приняв на себя вид Амфитриона, ее отсутствующего мужа.

Амфитрион, конечно, не знал, что, пока он сражался с Птерелаем, его образ уже был в его фиванском доме, при его жене; когда он вернулся победителем в этот свой дом, он более всего удивился тому, что Алкмена вовсе не была удивлена и обрадована его прибытием. Он ее спросил, почему это так, — и тут только она удивилась. «Да ведь ты уже был здесь со мною, — спокойно ответила она, — и только недавно почему-то ушел». Амфитрион не верил своим ушам. Слово за слово — он узнал от Алкмены все то, что знала она сама. Ее рассказу он, конечно, не поверил; для него было ясно только одно — что во время его отсутствия другой занял его место в его доме, что Алкмена нарушила обет супружеской верности и нанесла ему величайшее оскорбление, которое жена может нанести мужу.

В Греции вообще муж не имел власти над жизнью своей жены; но ее неверность отдавала ее всецело в его руки. Алкмена, со своей стороны, чувствуя себя невинной, не верила запирательству Амфитриона. Его образа действий она не понимала, для нее было ясно только одно, что он по той или по иной причине хочет ее погубить. Чтобы спасти себя, она бежала к алтарю Зевса Ограды, стоявшему во дворе Амфитриона. Право убежища было священно — но обходы были возможны, и Амфитрион, убежденный в виновности своей жены, счел себя вправе к таковому прибегнуть. Не решаясь силой увести жену от алтаря — это было бы прямым нарушением права убежища — он велел окружить его костром и этот костер зажечь. Тогда Алкмене оставалось бы одно из двух: или добровольно покинуть алтарь — или задохнуться в пламени и дыме костра.

Костер был сооружен; разгневанный Амфитрион сам схватил факел и поджег его. Вмиг запылал огонь. Но в следующий миг над двором разразилась страшная гроза: небо почернело от туч, полил дождь, забушевали ветры — пламя костра потонуло в дождевой воде, поленья расшвыряло по всему двору, засверкали молнии, и три перуна, один за другим, под оглушительные раскаты грома пали к ногам Амфитриона. Алкмена была спасена.

Да, на время спасена; но положение ее не стало яснее. Озадаченный Амфитрион решил обратиться к такому человеку, который бы ему истолковал волю богов. Таковым в Фивах все еще был Тиресий; получив от Пал-лады в свое время и пророческий дар, и долгую жизнь в возмещение утраченного зрения, он пережил четыре поколения фиванских царей и теперь пророчествовал при пятом, окруженный безграничной любовью и уважением всего народа. Он охотно пришел, ведомый своим мальчиком; его усадили на почетном стуле, покрытом оленьей шкурой; Амфитрион и Алкмена оба предстали перед ним, оба рассказали ему, что кто знал. Тиресий, внимательно выслушав их, погрузился в свои думы. Радость озарила его лицо; он поднял голову и сказал:

— Амфитрион, подай руку своей жене: она невинна перед тобой. Пророки не вольны раскрывать смертным тайные помыслы богов. Знай одно: совершилось неисповедимое чудо. По исполнении времени Алкмена родит двух младенцев-близнецов. Из них один будет твоим сыном: он будет могуч и добр, как ты. Но другой будет сыном Зевса и превзойдет всех до него живших богатырей. И назовешь ты его во ублажение Геры, его небесной гонительницы, — Гераклом.