– Идти туда по лесу? Ирина же говорила, что к ним ведет одна-единственная колея.

– Может, за привидениями поохотимся? – предложил Пашка.

Мы с Татьяной переглянулись и решили: начнем с домиков и других особняков, построенных в окрестностях. Завтра утром поспим подольше, и вообще, хоть полдня можем спать, а там видно будет.

Возвращались мы мимо магазина, рядом с которым толпился местный народ, исключительно мужского пола. Мы вежливо поздоровались с аборигенами. Народ при виде помятой и слегка одутловатой Пашкиной физиономии тут же признал в нем своего. Мы Пашку оставили для более тесного знакомства с местным населением, понимая, что у него это получится гораздо лучше, если мы не будем маячить над душой, а сами вернулись в дом Ирины и Анфисы Васильевны. Камеру я на всякий случай у Пашки забрала. Она нам еще понадобится, а после знакомства оператора с местным населением может прекратить работу в первый же вечер.

Ирина уже метала на стол еду.

– Мужик ваш где? – спросила она. Мы сказали. Попросили ему что-нибудь оставить, если, конечно, он будет в состоянии потреблять пищу.

Ирина уточнила, не примем ли мы по стопарику за знакомство. Мы согласились. Тогда нам на выбор предложили несколько «своих» наливок и самогон. Я впервые в жизни увидела настоящий самогонный аппарат, работающий круглосуточно: из него капало в подставленную трехлитровую банку. Но мы с Татьяной все-таки остановились на наливке: нам ночью на дело идти, хотя хозяйка об этом не знала.

Выпили, съели жареной рыбки и кое-каких домашних заготовок, оставшихся с прошлого сезона. Поговорили за жизнь. Ирина поругала правительство, правда, признала: жить в новые времена, в особенности после того, как отстроили базу, стало гораздо лучше. Мы уточнили, что она делает на базе. Она там занималась уборкой после отъезда гостей, а также стирала белье. Ее мать за весь ужин не проронила ни слова, хотя мы вели оживленную беседу. Анфиса Васильевна только иногда кидала на нас взгляды украдкой.

«Точно ведьма», – опять подумала я.

После ужина мы спросили, закрывает ли Ирина на ночь дверь, а если да, то во сколько.

– Вернетесь – постучитесь, – сказала хозяйка.

Мы с Татьяной взяли фонарики, предусмотрительно прихваченные из города, и кое-что из «ужастиков». Голову, правда, оставили в сумке. Таскаться с ней не хотелось, тем более что мы пока не знали, когда она нам потребуется.

– Интересно, что о нас думает Анфиса Васильевна? – спросила я, когда мы уже шли бодрой походкой в направлении деревни, где стоял дом с привидениями.

– На ведьму она похожа, – заметила Татьяна, повторяя мои мысли.

До нужного места нам требовалось идти километра три. Пока было светло, хотя сезон белых ночей в Питере еще не наступил. Но обратно мы точно пойдем во мраке. Я в очередной раз пожалела, что у нас нет оружия. Надо будет все-таки обратиться к оперу Андрюше. Вернее – к Ивану Захаровичу за стволом, к Андрюше – за разрешением. Или Иван Захарович все сделает. Но зачем бояться раньше времени?

По пути нам не встретилось ни души. Наконец впереди замаячили домики. Деревня казалась заброшенной, в отличие от той, где мы остановились. Вот что значит месторасположение! Повезло оказаться рядом с базой – у людей есть работа, магазин действует… А тут… Хотя Ирина сказала, что жители и здесь имеются, пара бабок и два брата-алконавта, которые, правда, в основном кантуются в обитаемом районе.

В дальней части деревни возвышался особняк. Выглядел он жутко, в особенности в сгущающихся сумерках. Для строительства был выбран темно-красный кирпич, подобный тому, из которого сложены «Кресты». Стекла в окнах отсутствовали. Правда, на первом этаже везде остались несорванные фигурные решетки.

– Как тюрьма, – прошептала Татьяна.

Из дома послышался мерзкий скрип… Мы резко дернулись и прижались друг к другу.

– Что это? – прошептала Таня.

– Половица, наверное. Во всех старых домах следует ждать непривычных звуков. Что-то скрипит, что-то трещит, хлопает, скрежещет, ветер гуляет…

– Это не старый дом, – напомнила подруга.

Мы переглянулись.

– Может, дверь? – робко предположила я, потом вздохнула: – Жаль, сокровища тут искать бессмысленно.

Татьяна тоже вздохнула и спросила, пойдем мы внутрь, или как. «Пойдем», – решила я. Зачем же было приезжать?

– Но Сереги с Ящером тут точно нет, – заметила Татьяна.

– Боишься?

– А ты не боишься?

– Боюсь, – призналась я. – Но давай все равно посмотрим. Потом в деревянные дома нос сунем. Чтобы больше сюда не возвращаться. А завтра к охотничьим угодьям Ивана Захаровича отправимся. Или попробуем найти дом, где разместился Ящер, если парень мне не наврал, конечно. Из местных алконавтов кого-нибудь с собой возьмем. За бутылку они нас куда угодно проводят.

На всякий случай мы обошли недостроенный особняк кругом. В нем имелось два входа: смотревший на деревню, парадный, и выходивший на лес, черный, только второй был заколочен – и надежно. Парадный же зиял пустым проемом. Если дверь когда-то там и была, ее сорвали.

Мы оглянулись на деревню: тишина, все дома погружены во мрак, нигде не дрожит ни один огонек.

– Ладно, чем быстрее войдем – тем быстрее выйдем, – сказала я и первой переступила через порог. Зажгла фонарик. Обвела лучом света территорию.

Мы находились в помещении, которое, по замыслу архитектора, должно было служить просторным вестибюлем. Сейчас в нем валялся какой-то строительный мусор, но мы увидели в пыли свежие следы, только, конечно, не могли определить, оставлены они сегодня или вчера… Ясно было одно: в дом входили несколько человек.

Татьяна присела над следами.

– Трое, – объявила подруга после изучения отпечатков.

Я решила, что двое волокли упирающегося третьего, и соседка со мной согласилась. Что бы это значило?

Отдельно пролегала «тропинка» – по ней, по-моему, ходили довольно часто. По одному? По двое? Но опять же ходили недавно, после того, как в доме успела скопиться пыль. Из холла тропинка вела налево.

Мы прошлись по всему первому этажу, не обнаружили ничего интересного. Куда ходили предыдущие посетители, мы не поняли. Может, это местные алкоголики? Приезжие бомжи, обосновавшиеся в этих краях? Мы поднялись по каменной лестнице на второй этаж, там нас тоже ничего не заинтересовало. Когда же дошли до последнего, третьего, в ночи услышали шум работающего двигателя. По дороге, которой мы совсем недавно воспользовались, ехала машина. Я мгновенно выключила фонарик.

– Думаешь, это сюда? – прошептала Татьяна, прижимаясь ко мне. Мы приблизились к зияющему проему одного из окон и посмотрели в сторону дороги.

Дорога, правда, продолжалась, и по ней можно было добраться до других деревень, но машина по закону подлости свернула к нам. До особняка, правда, она не доехала, водитель припарковался у одного из деревянных покосившихся домиков. Ни марку машины, ни количество сидевших в ней людей мы со своего поста определить не могли. Может, они не сюда?

Но мы зря надеялись. Две темные фигуры направились к особняку. Фигуры были крупные, поэтому мы решили, что идут мужчины. За весь путь до дома они не произнесли ни слова. У одного на плече лежала мотыга, что нес другой, мы не поняли. Нес не на плече, в руках, вроде в мешке.

Они вошли в дом, и их тяжелые шаги гулко разнеслись по заброшенному строению. Мы на третьем этаже притаились, как мышки. Как назло, не было ни одного шкафа, ни одной кровати, под которой можно было бы спрятаться…

– Надо искать вход в подвал, – сказал незнакомый грубый мужской голос. – Давай: ты – налево, я – направо.

«Может, как-то исхитриться и выкрасть у Ящера трубку? – прикидывал Сергей. – Позвонить Юльке, пробить ее на жалость. Она поможет придумать какой-то план». Не сдаст же она его ментам?

Для улучшения мыслительного процесса Сергей отправился в кухню в очередной раз продегустировать имеющиеся в доме запасы спиртного. Чтобы лучше распробовать, дегустировал он целыми стаканами. И, как обычно, не заметил, как отключился.