– Они у тебя Сережу видели – и ничего, живы, – невозмутимо продолжал Иван Захарович. – Но, в общем, как хочешь. Мы с мальчиками заедем завтра с утра. В десять ты должна быть готова.

– Между прочим, замуж в свадебном платье выходят, – ехидно заметила Татьяна.

Иван Захарович посмотрел на часы.

– Платье привезут через полчаса. И фату. И все, что положено.

Я уставилась на него, раскрыв рот.

– А с Отто Дитрихом вы говорили? – спросила я, когда ко мне вернулся дар речи. – Подозреваю, он даже не догадывается о том счастье, что ему привалило!

– Мы сейчас заберем его с собой. Завтра утром он почтет за счастье на тебе жениться.

– Но жить он будет со мной! – рявкнула Татьяна.

– Да хоть с твоими змеями в террариуме, – ответил Иван Захарович, подхватил Татьяну под локоток, она открыла ему дверь своей квартиры, Иван Захарович с Кактусом забрали ничего не понимающего немца и нас покинули.

Мы с Татьяной вернулись ко мне. Из шкафа вылез Вадим.

– У вас тут, случайно, нет повышенной радиации? – спросил он. – Или вы все просто дружно спятили? Что здесь происходит?!

– Мы как раз и пытаемся разобраться, – ответила я.

Если бы Славик знал, что ошибется и на этот раз. И как ошибется… Он украдкой кидал взгляды на Сергея и на двух охранников, постоянно проживающих с ними в доме. У всех были расцарапаны лица. Ну и дрянь! Это ж надо – четверых мужиков изувечила! Ну, не изувечила, конечно, но отметины оставила. Куда с такой рожей показаться? Хотя показываться-то им пока с Серегой нигде нельзя. А по этой рыжей ремень плачет.

У папаши-коммуниста миллион долларов компенсации потребую, решил Ящер. Из золота партии. Тоже мне, вырастил сокровище! Юлька хоть не царапается.

Ящер вспомнил две свои встречи с Юлькой в тюрьме и тихо застонал.

– У Ивана Захаровича на немца большие планы? – уточнил Вадим. – Значит, и нам следует им заняться.

Высоцкий прикидывал, как ему самому использовать барона.

«Русскую мафию нужно слушаться, если хочешь вести бизнес в России», – окончательно решил для себя Отто Дитрих фон Винклер-Линзенхофф. Она гораздо лучше и, главное, эффективнее защищает своих друзей, чем русская полиция, русские политики или бог, в которого русские (если судить по высказываниям их официальных лиц) стали активно верить. И почему бы не жениться? В жизни надо все попробовать, и женитьбу на русской в том числе. И давно пора! Сколько раз мама просила его жениться? Тут уж мама успокоится. Хотя нет. Не успокоится. Но временно перестанет убеждать его в необходимости связать себя узами брака. А может, и надолго успокоится, решив: лучше никакой невестки, чем русская. И как она будет счастлива, когда Отто Дитрих разведется! Ведь Иван сказал: надо жениться временно. Но женитьба – одно из условий, которые ему поставила мафия. Причем обязательно на Юлии. Почему-то Юлии срочно нужно выйти замуж. Отто Дитрих так и не понял, почему. И почему русская мафия устраивает личную жизнь журналистки, пусть она даже и специализируется по криминалу? И почему мафия не нашла жениха для Юлии в своих рядах?

Иван сказал: твоя семья, Отто Дитрих, в прошлые века роднилась с другими семьями? Заключали деловые браки? Отец договаривался насчет дочери с женихом? Вот и ты так со мной роднишься.

Юлия что, его незаконнорожденная дочь?

Александр Евстафьевич Ковальчук долго думал, какую бы гадость устроить Смирновой – за все «хорошее», но так, чтобы отдача не замучила. Не придумал, несмотря на свой опыт делания гадостей ближнему. У Смирновой, вынужден был признать Ковальчук, голова работает лучше, чем у него самого, старого коммуниста. И то, что Сухоруков решил сделать ее своим человеком, говорило в пользу принятия определенного решения. Ковальчуку тоже надо подружиться со Смирновой. Так спокойнее. А она, в свою очередь, поможет ему делать гадости другим – если ей указать направление. Юленька нужна, как змеи в медицине. Правильно дозируешь – они приносят пользу, а порой даже неожиданно положительные результаты. Но если с ядком переборщить…

Да и компромат у нее на Ковальчука есть… Компромат – главное. Как бы его получить? Юля – человек разумный, не его Светка, у которой эмоции бьют через край. С Юлей можно договориться. Да и как ее заинтересовать, Ковальчук уже знал.

Значит, будем дружить!

Бракосочетание прошло как в тумане. Помню только один эксцесс: жених вместо невесты поцеловал подругу невесты, то есть Татьяну. Регистрировавшая нас тетка, кажется, с трудом понимала, что происходит и почему мы все так спешим. И почему нет родителей с обеих сторон, только крестный отец – непонятно чей. Но ей заплатили, и она, видимо, выкинула все эти странности из головы, тем более что ее ждал поток брачующихся.

Свадьбу мы нигде не отмечали. Я поехала домой переодеваться, чтобы успеть снять какой-то криминальный сюжет к вечернему эфиру, а барона с собой забрал Сухоруков. Мне он велел пока молчать о своем новом статусе замужней женщины. Объявлю о нем, когда потребуется, а может, и не потребуется. Тогда мы просто тихо разведемся. Фамилию я менять не собиралась (представляю лица зрителей, если бы я в конце программы объявляла: «С вами была баронесса фон Винклер-Линзенхофф!», колец я не ношу: они меня раздражают, в особенности когда я работаю за компьютером.

– Таня, не переживай, – сказала я соседке перед отъездом в холдинг. – Ты же знаешь: он мне не нужен.

– Да все я понимаю! И уж с тобой-то мы в любом случае мужика как-нибудь поделили бы. Сколько лет мы знакомы? Но сам факт! Почему Сухоруков считает возможным так крутить людскими судьбами? Что он на себя берет?

Меня же, признаться, очень интересовало, что он задумал на этот раз. Зачем ему потребовалось поженить нас с бароном? Куда он его увез? С какой целью? Все представленные Сухоруковым аргументы казались мне слабоватыми. Но замуж я все-таки вышла. Надо раз в жизни сходить хотя бы для того, чтобы мамины подруги не приставали с идиотскими вопросами и не делали скорбное лицо, когда я им отвечаю, что не замужем. Интересно будет взглянуть на выражения их лиц, когда я заявлю, что теперь я – баронесса, породнилась со старым европейским родом, в чьих жилах есть даже какая-то капля королевской крови.

А что сделает Светка Ковальчук, узнав, что не она, а я стала баронессой? И где сейчас Светка?

Вместо Светки вечером у здания холдинга меня поджидал депутат Ковальчук. Прогуливался взад и вперед, напоминая взъерошенного представителя семейсва пернатых.

Когда мы вышли с Пашкой, он бросился на меня, аки ястреб на мышь.

– Где Света?! – заорал коммунист. – Куда ты ее дела?!

Пашка тут же извлек камеру из чехла. Мы оба уже убедились на личном опыте, каким серьезным аргументом может оказаться запись. В особенности при общении с этой семейкой.

– Не надо снимать, – спокойным тоном сказал Ковальчук, быстро взяв себя в руки. – Так договоримся. Только давайте не будем здесь стоять.

– А что вы предлагаете?

– В мою машину, в вашу машину, на нейтральной территории…

– Вон там есть скамейка, – показала я.

– Света пропала, – сообщил Ковальчук, когда мы втроем (Пашка – в качестве свидетеля) приняли сидячее положение.

– Это я уже поняла. Но я-то тут при чем? Думаете, держу ее в заложницах? С вас будут требовать выкуп?

– С меня его уже требуют.

Я открыла от удивления рот. Потом спросила, кто.

– Не представились, – хмыкнул Ковальчук.

– А догадки у вас есть? – не отставала я.

По мнению Александра Евстафьевича, требование исходило от Ивана Захаровича Сухорукова. А там, где Иван Захарович, не обошлось и без меня. Тем более что Светка, несмотря на уговоры и убеждения отца, собиралась ехать ко мне в гости, да еще с немецким бароном Отто Дитрихом фон Винклер-Линзенхоффом, также исчезнувшим в неизвестном направлении. По мнению Александра Евстафьевича, я завлекла двух ничего не подозревающих, невинных агнцев в свои сети, а потом передала их Сухорукову.