Коля, Дима и Миша были сильны. Не ожидала. Время от времени они, правда, использовали и искусственные штучки, извлеченные из карманов халатов, но женщинам, по-моему, было уже все равно, главное – чтобы что-то было.

Я, не отрываясь, смотрела на происходящее за стеклом (звук я отключила) и на какое-то время отрешилась от реальности. В чувство меня привел Веркин стон. Я резко повернулась влево, где разместилась в кресле подружка, и увидела, что она почти обнажена… и стонет от тех же чувств, которые испытывают тетки в зале. Верка, судя по выражению ее лица, была на пике блаженства. На ее голове были надеты наушники.

Я бросила еще один взгляд на происходящее за стеклом, потом полностью переключилась на подружку. Меня вид происходящего не только не возбудил, наоборот, я испытала отвращение и ужас. Я никогда не была ханжой, практически в ста процентах случаев достигаю высшей точки наслаждения с мужчиной, но вид оргии за стеклом не вызвал во мне ничего подобного сексуальному возбуждению. Не знаю, как отреагировала бы на мужской стриптиз (в элитном клубе с молодыми мальчиками), так как никогда туда не ходила и в обозримом будущем не собираюсь, но вид Миши, Димы и Коли не пробудил во мне никаких желаний.

Верка тем временем открыла глаза и затуманенным взором посмотрела на меня. Через некоторое время она полностью пришла в себя, села нормально, сняла с головы наушники, вынула из ближайшей тумбочки освежающую салфетку и вытерла горящее лицо, потом снова внимательно посмотрела на меня.

– Ты никак, что ли? – было первым, что она молвила.

Я пожала плечами.

– Ну мужики дают! – восхищенно воскликнула подружка. – Я им каждому руку хочу пожать! Ну сильны!

Верка еще немного попела дифирамбы Мише, Диме и Коле (а из ее уст это в самом деле можно было считать комплиментом), а я задумалась: почему я все-таки не то что не подошла к пику блаженства, а предпочла бы больше никогда не присутствовать при подобном? Ведь в сеансе явно использовались какие-то технологии воздействия на подсознание. Пусть даже тетки принимали таблетки, Верка-то ничего не пила перед тем, как мы сюда пришли. Или стриптиз, пип-шоу и все такое прочее – не для меня?

В это мгновение дверь в нашу комнатку распахнулась, и на пороге возник детина, впускавший нас в здание. Обстановку он оценил мгновенно, произнес «а…», затем кивнул мне, жестом приглашая проследовать за ним, а Верка опять уставилась в окно.

Бросив последний взгляд в зал, где всеобщее беснование уже прекратилось, я встала с кресла. Мужчины зал покинули, а дамы, только что участвовавшие в оргии, лежали в разных позах на полу и отдыхали. Кое-кто склонялся над ведрами с водой, стоявшими у противоположной стены, одна вылила содержимое ведра себе на голову. Я больше смотреть не хотела и проследовала за охранником.

Он провел меня в небольшое помещение, расположенное за левой от входа стеной, и кивком показал на кресла, расставленные вокруг журнального столика. В этой комнате также имелся широченный диван. Я села и стала ждать. Детина удалился. Вскоре появился москвич Коля, по всей вероятности, только что выскочивший из душа, но успевший полить себя одеколоном. Если это делалось для меня, то он зря старался.

– Добрый вечер, – поздоровался мужчина. – Простите, что заставил вас ждать.

– Ничего страшного, – ответила я, ожидая продолжения.

Коля, теперь в махровом халате темно-синего цвета и без каких-либо рисунков, опустился в кресло напротив меня и прямо заявил, что не хочет терять ни свое, ни мое время. Я молча кивнула.

– Вы поняли, чем мы тут занимаемся? – Он слегка усмехнулся.

Я опять молча кивнула.

– Не одобряете, – сказал Коля утвердительно.

– Вам требуется мое одобрение?

– Нет, конечно, но… Светлана Алексеевна, вы понимаете, что мы помогаем людям?

Я вопросительно изогнула одну бровь, но Коля поднял руку, ладонью ко мне, и пустился в объяснения. Он во многом повторил Мишины речи, поясняя, что они с компаньонами дают массе женщин то, что те недополучают. Конечно, не забывают и себя, любимых, но как же иначе?

– Хотите денег? – прямо спросил Коля.

– Нет, – ответила я и уточнила, почему меня до сих пор не кокнули, если я господам так мешаю.

– В общем, вы не особо-то и мешаете, – пожал плечами Коля. – Просто мы хотели бы развлекаться как развлекались. Я считаю, мы все считаем, что с вами, Светлана Алексеевна, проще договориться, а потом ведь убивать лично вас – себе дороже. Все в городе знают, что, если хоть волосок упадет с вашей головы, Алексей Петрович уничтожит всех родственников посмевшего на вас замахнуться до седьмого колена.

Я чуть не поперхнулась, но и обрадовалась. Вот интересно: почему в таком случае Коля, Дима и Миша до сих пор живы, если я, можно сказать, только что из больницы, где лежала с сотрясением мозга? Пусть и попала туда по вине Евгения Андреевича! Но ведь решение, наверное, принимала вся компашка. Более того, я не верю, что у «проповедников» нет ко мне претензий после всего «хорошего», что я им сделала. Не уверена, что власть Афганца превысит желание от меня избавиться.

Но тут в голове промелькнула новая мысль… Евгений Андреевич. Кто обеспечил его ударной дозой снотворного? Жена, для которой он являлся курицей, несущей золотые яйца? Верится с трудом. Не Алексей ли Петрович со товарищи постарались? Ведь у Афганца, можно считать, неограниченные возможности… И в больницу Рубена Саркисовича он мог найти доступ.

– О чем думаете, Светлана Алексеевна? – послышался вкрадчивый голос Коли.

– О своем, о девичьем, – медленно произнесла я.

Коля посмотрел на меня внимательно, а потом спросил, куда меня проводить или отвезти.

– Спасибо, я сама, – сказала я, поднимаясь из кресла. – Только подругу заберу.

На лице Коли появилась хитренькая ухмылка.

– В чем дело? – тут же напряглась я.

– Ваша подруга решила у нас немного подзадержаться, – сообщил он. – Вот, взгляните, пожалуйста. Только тихо: я сейчас открою створку.

Коля встал, подошел к стене, общей со стеной комнаты-пенала, откуда мы наблюдали за оргией, и нажал на какую-то кнопку. Тут же в сторону отъехала планка, открыв щель для глаз. Я мгновенно услышала Веркин голос:

– Ну какая сука, и мужа своего, и ни в чем не повинную бабу отравила. Марина-то за что пострадала?

– А кто такая Марина? – донесся до меня мужской голос, показавшийся знакомым. Мише он явно не принадлежал, Диминого голоса я не знаю, но этот где-то слышала, и неоднократно.

Приложив палец к губам, Коля кивком показал мне на щель. Забыв об осторожности, я на цыпочках проследовала к ней, чтобы удовлетворить свое любопытство: с кем это там Верка беседует?

Стоило мне припасть глазами к щели, как я тут же получила чем-то тяжелым по голове и отключилась.

Ну разве можно так часто бить женщину по одному и тому же месту?

Ночь с 14 на 15 мая,

с пятницы на субботу

Очухалась я от того, что кто-то брызгал мне в лицо холодной водой. Когда открыла глаза, увидела перед собой детину, впускавшего нас с Веркой в весьма своеобразное заведение. Детина сидел на корточках, рядом с ним стояло ведро с водой, и он орошал меня жидкостью.

– Ну вот, наконец, – сказал он. Я порадовалась, что в его лексиконе имеется еще несколько слов.

Я огляделась. Мы находились в каком-то странном помещении, лишенном мебели, с деревянным полом и стенами. Сверху зиял проем, откуда падал свет. Рядом валялись веревки.

– Это подпол, что ли? – спросила я.

Он кивнул.

– Под залом?

Он опять кивнул.

– И сколько я была в отключке?

– Минут двадцать, – ответил парень, взглянув на часы.

Я приняла сидячее положение. В голову тут же стрельнуло. Пока я лежала, боль несколько притупилась, а стоило пошевелиться, как из глаз посыпались искры. Правда, я быстро пришла в норму, в смысле вернулась к ровной тупой боли в затылке.

На этот раз крови не было. Да и врезали, пожалуй, по другому месту – левее.