– Не представляю, – ответила Марианна, – но его домашний телефон есть у моей секретарши. Мы к нему когда-то сами обращались.

– Тогда кто-то из моих позвонит ей завтра.

– Хорошо, я предупрежу.

Марианна достала из «дипломата» ежедневник и сделала в нем пометку, что надо с утра предупредить Лену.

– А фамилию следователя помнишь?

– Капитан Ухов. Могу дать телефоны.

– Они у тебя есть? – удивился Иосиф.

– У меня много чего есть.

– Он из РУБОПа? Из прокуратуры? Обычного отделения? – уточнил Иосиф.

– Понятия не имею.

– То у тебя много чего есть, то не знаешь, откуда мент.

Марианна пожала плечами.

– Он, естественно, представлялся. Документы показывал. Но я не обратила особого внимания. Телефоны свои на бумажке написал. Кстати, мужик порядочный. По-моему, взяток не берет.

– Нет таких, – уверенно заявил Лысый. – Значит, мало давали. Каждый человек имеет свою цену. Ты согласна?

– Согласна. Только эта цена не всегда выражается в деньгах. Это может быть жизнь ребенка, близкого человека…

– Что-то тебя потянуло на сентиментальность, Марьяш. Это в связи с новым положением?

Марианна пожала плечами.

– Кстати, Иосиф Миронович, в фирме пока никто не знает. Так что, пожалуйста, не делайте мне ненужной рекламы.

– Как скажешь.

Иосиф помолчал немного, а потом поинтересовался:

– Замуж, как я понимаю, в обозримом будущем не собираешься?

– Было бы за кого – вышла. Да и после ваших речей сегодня я поняла, что мне это не светит. Вы же полчаса назад говорили, что таких, как я, мужики не любят. Или я ослышалась?

Лысый расхохотался.

– Ладно, давай на посошок. Ты – соку, я – остатки виски.

Марианна наполнила стаканы.

– За тебя, девочка. За твое здоровье. И не беспокойся ни о чем. Теперь я сам займусь этим вопросом. Ты все правильно сделала. А с мужем подруги посмотрим. Если невиновен – вытащим.

– А если виновен?

– Там видно будет.

В шестисотом «Мерседесе» Лысого ждал телохранитель.

– Куда? – спросил Павел.

– Вначале надо позвонить.

Иосиф достал записную книжку и набрал домашний Константина. Никто не брал трубку. По сотовому гнусавый женский голос сообщил, что «номер вызываемого абонента выключен или находится вне зоны обслуживания». Лескин набрал домашний Иннокентия. Там тоже никто не ответил.

– Где носит этих уродов? – взревел Иосиф. – Как только они мне нужны – ни до одного не дозвонишься. Есть телефоны, так хоть держали бы их включенными. Нет, все вырубили.

– Наверное, с бабами развлекаются, – высказал свое мнение Павел.

– Половина четвертого! Какие бабы!

Павел пожал плечами.

Иосиф подумал и заметил:

– Вообще-то, если баба хорошая, то в любое время можно. Но чтобы оба!

– Почему нет? Сегодня же воскресенье.

– Воскресенье надо в семье проводить. Не с бабой, а с женой.

Павел покосился на шефа.

– Знаю, что ты сейчас думаешь. Я к ней заезжал по делу. Ну да, планировал не только по делу. Но не получилось. Она в залете. Не стану же я беременную трахать?

– Марьянка?! – поразился Павел.

– Марьянка, – кивнул Иосиф. – Просила меня, правда, не распространяться, но я сейчас пьяный и сболтнул. Все равно скоро заметно будет. Ладно, поехали обедать. Может, эти уроды все-таки появятся дома.

Иосиф связался с партнерами только в половине одиннадцатого утра, когда оба появились на работе после приятно проведенных выходных. Их ждал предельно неприятный сюрприз.

Понедельник, 27 марта

Дозвонившись до Константина, Иосиф Миронович не нашел слов – одни буквы. Лысый вспомнил и мать, и жену Константина, нескольких животных и объяснил банкиру, что тот с ними делал. Константин слушал, открыв рот. Он даже не представлял, что вызвало такой поток красноречия у Лескина. Когда Лысый наконец иссяк, управляющий «ИКИ» поинтересовался:

– Ты можешь нормальным языком объяснить, что же все-таки произошло?

Иосиф сказал, что немедленно едет в банк и чтобы они с Иннокентием, чьей матери тоже хорошо досталось, стояли навытяжку и ждали крупнейшего акционера.

Константин связался с замом и попросил зайти.

Кеша ответил, что сейчас страшно занят, случилось что-то странное, то ли компьютеры испортились – причем все сразу, то ли… пока даже говорить об этом не хочется.

– Зайди, все остальное подождет. Лысый к нам едет. Злой, как черт. Нормально говорить вообще не может. Он, конечно, матернуться всегда не дурак, но сегодня с утра его такое красноречие разобрало… Даже для него слишком. Давай послушаем, что там у него стряслось.

Побагровевший Иосиф, внешне напоминающий надувшуюся жабу, вначале опять вспомнил всех родственников Константина и Иннокентия. Секретарша управляющего банком принесла кофе. Константин предложил коньячку – как лекарство, по рюмочке. Выпили. Лескин чуть-чуть успокоился.

– Почему, черт побери, я до вас вчера весь день дозвониться не мог? Хоть по какому-то телефону? Где вы были? Почему…

– Иосиф Миронович, – обратился к нему Константин, – ты не со своими братками сейчас разговариваешь. Вчера, насколько тебе известно, было воскресенье, и мы имеем полное право на личную жизнь. Банки по воскресеньям не работают ни в одной стране. Включая нашу. Ничего в банковском мире по воскресеньям не происходит. Все твои проблемы прекрасно могли подождать до понедельника. И подождали.

Как выяснилось, не подождали. Когда Лысый вынул из кармана дискету и бумажку с написанным Марианной кодом и объяснил, что это такое, у Константина с Иннокентием глаза полезли на лоб. Иннокентий тут же понял, что компьютеры вовсе не ломались, схватил дискету и буркнул:

– Сейчас вернусь. Посидите пока здесь.

Константин налил еще по коньяку.

Пока они ждали возвращения Иннокентия, банкир поинтересовался, как к Лескину попала эта дискета.

– Не твое дело, – ответил Иосиф, считавший, что людям никогда нельзя давать лишнюю информацию, а откуда к нему попала дискета, знать Константину совсем не требовалось. – Думал бы лучше о том, как установить достойную защиту в банке, а не прохлаждался по Таллинам со своей бабой.

Мужчины закурили. Каждый думал о своем. Константин начал опасаться, что его могут просто убрать. Иосиф мечтал только об одном – чтобы взломщики еще не успели сработать. Он уже дал задание своим бойцам заняться сладкой парочкой. Сцепщик, заменивший убитого Барсука, предложил отправить их в загородный домик, использовавшийся честной компанией в воспитательных целях. Иосиф дал добро и обещал на досуге сам заглянуть – поговорить с добрыми молодцами. Сашке было велено записать на пленку все, что будут петь орлы, потому что Лысый опасался, что ни он сам, ни Сцепщик, ни кто другой из его братвы просто не поймут того, что будет говориться. Придется дать пленку Марианне или Иннокентию. Эти скорее вникнут в смысл. Может, вообще свезти Кешку за город? И чтобы послушал, и в воспитательных целях полезно будет – пусть знает, что бывает с теми, кто задумывает пойти против Иосифа… Марианну, конечно, брать с собой нельзя. Это не картины для беременной женщины, вообще не для женщины…

Лысый внезапно усмехнулся, подумав, как Марьянка всех удивила. Ведь явно никто не представляет ее мамашей. Если уж он сам изобразил немую сцену, то как отреагируют остальные?

Константин удивленно посмотрел на Лескина. Чего ржет? То орет, как ненормальный, матерится, как сапожник, а теперь смешно ему стало. Ох, по этой лысине да молоточком бы…

– Еще коньячку? – предложил Константин.

– Скажи секретарше, чтобы свежего кофе заварила, – велел Иосиф.

Управляющий нажал на кнопку вызова секретарши.

– Тамара Ивановна, будьте добры еще кофейку, – попросил Константин.

– Сейчас, Константин Алексеевич.

Секретарша забрала со стола поднос и удалилась.

– Чего не возьмешь помоложе? – спросил Иосиф, кивая на закрывшуюся дверь.