Моя мама прикрыла входную дверь и привалилась к ней, держась за сердце, в ужасе созерцая теток. Майор Петров остановился чуть дальше меня, в дверях комнаты, где мы только что сидели. Пожалуй, он прикидывал, стоит ли доставать табельное оружие или пока не стоит. Из комнаты Вадика нарисовались детки и тоже вылупились, только Леша оставался у себя. Пожалуй, он ни при каких условиях не горел желанием увидеться с ментом, пусть и дружелюбно ко мне настроенным.

А тетки продолжали вопить, направив весь свой гнев на меня. Из их криков я поняла: меня обвиняли в том, что я увела из семьи мужа и отца.

В моей жизни случались моменты, когда разъяренные жены и подружки пытались на меня наброситься – но как на Шушу. Выражали недовольство и поклонницы наших мальчиков, считавшие, что мне одной четверых мужиков многовато. К Насте претензий не было никогда. Ни разу ни одна разъяренная фурия не смогла вычислить моего адреса (за что я опять же была благодарна Максимову), а во время гастролей и концертов меня надежно охраняли. На мое имя (то есть творческий псевдоним) писали гневные письма, звонили в центр «Максимов», – но чтобы вот так…

И неужели они узнали меня в моем обычном виде? Ведь сейчас я нисколько не похожа на Шушу. Эти мысли вертелись у меня в голове, а тетки уже начали топать ногами.

– Отвечай, тварь! – завопила старшая, делая шаг ко мне и явно намереваясь перейти к рукоприкладству.

На помощь пришел майор Петров. Он извлек из кармана потрепанную ксиву, повертел ею перед носом ошалевших баб и спросил спокойным голосом:

– На пятнадцать суток пойдем или лучше санитаров вызвать?

Такого магического превращения мне еще не доводилось видеть ни разу.

Тетки мгновенно заткнулись. У меня даже в ушах зазвенело от тишины. А «гостьи» переглянулись. Словно бы впервые заметили детей, взиравших на них с открытыми ртами. Обернулись на маму, так и стоявшую, прислонившись к входной двери. Потом самым внимательнейшим образом оглядели меня.

– У вас муж есть? – робко спросила младшая.

Майор Петров не смог сдержать смешка.

– Любовник есть, – ответила я с самым серьезным видом.

Лучше бы я промолчала. Слово «любовник» подействовало на бабищ, как красная тряпка на быка, – и представление было повторено «на бис». Майор пытался встрять, расстегнул кобуру и все-таки извлек табельное оружие. Не знаю, что он собирался делать с пистолетом, может, мой потолок дырявить? Но я была согласна и на это, только бы две эти огромные бабы-яги заткнулись. И еще лучше – покинули мою квартиру, предпочтительно в направлении сумасшедшего дома, где по ним давно плакали смирительные рубашки. Если там, конечно, найдутся койки, способные выдержать этих двух слоних.

На этот раз меня спас Леша, появившийся из гостевой комнаты. Удивление на мгновение промелькнуло на лице майора Петрова, но он с ним быстро справился.

Леша был в мамином белом махровом халате, ему несколько маловатом, но, слава богу, халат сходился и бинты из-под него видны не были, только волосатая грудь и ноги. В общем, фигура моего постояльца вырисовывалась недвусмысленно, и было ясно, что он дружит со штангой, гирями и прочим «железом».

Дамы опять резко заткнулись и уставились на Лешу.

– Вы, кажется, любовника хотели видеть? – спросил он без тени улыбки. – Смотрите. Минута стоит доллар. – Леша глянул на часы, засекая время, затем повернулся к Николаю Ивановичу: – Я думаю, лучше вызвать санитаров, чтобы изолировать гражданочек от общества. Как вы считаете, товарищ майор?

– Полностью с вами согласен, – кивнул Петров. – Я воспользуюсь вашим телефоном, Анастасия Михайловна?

– Да, да, конечно, – кивнула я.

– Не надо! – взвизгнула старшая и в один прыжок достигла Петрова.

– То есть как это не надо? – удивился Леша, подмигнув Николаю Ивановичу. – Вы силой врываетесь в чужую квартиру – это раз. Устраиваете тут скандал – два. Оскорбляете хозяев – три. Задаете некорректные вопросы – четыре. А на часы-то вы хоть взглянули? Вы видите, что дети уже спали? С вас уже три доллара. Время идет.

Дети, кстати, были в пижамах.

А Николай Иванович опять завел песню про пятнадцать суток и про дурдом. Дамы приуныли.

Правда, унывали они недолго – и снова пошли в атаку. Наверное, где-то вычитали, что лучшая оборона – это наступление.

Но стоило Леше произнести, ни к кому конкретно не обращаясь: «Пять долларов», как дамы опять заткнулись, а потом старшая спросила, глядя на меня:

– Вы со Степаном Петровичем Вездеходовым знакомы?

– Знакома, – сказала я.

Лучше бы я этого не говорила…

Но мне опять помогли и Леша, и майор, гаркнувшие командирскими голосами, что они тоже знакомы с генералом.

– Он – ее любовник, – сообщила Леше младшая.

Тот вначале открыл рот, потом закрыл – и дико расхохотался. К нему подключился Николай Иванович, потом я, затем и мама с детками. Теперь уже дамы стояли с открытыми ртами и явно решали, продолжать им скандалить или повременить.

– Десять долларов, – тем временем сказал Леша, глядя на часы.

– А вы генералу, простите, кем приходитесь? – вежливо поинтересовался майор. – Супругой и дочерью?

Тетки кивнули.

– Адресом ошиблись, красавицы, – продолжал Николай Иванович. – На Анастасию Михайловну ваш генерал видов никогда не имел. Как, впрочем, и она на него. Правда, Настя? – Я кивнула. – Ваш генерал просто взял под личный контроль убийство Настиного продюсера. Слышали, что в городе в последние дни произошло несколько громких убийств? Продюсера, балетмейстера и гитариста «Кокосов»? А ваш генерал – не последний человек в питерской милиции. Об этом вы хотя бы знаете? Вот он и проявил личный интерес к убийству известных в городе лиц. И кстати, не только в городе. «Кокосы» популярны далеко за его пределами.

Тетки ошалело переглянулись. Потом младшая робко спросила у Петрова:

– А Настя-то тут при чем? – и кивнула в мою сторону.

– Вот это мне у вас как раз хотелось узнать, – майор сделал легкий поклон в сторону теток.

– Давай-ка разденемся, доча, а то мне жарко, – заявила генеральша, вернулась к вешалке, повесила шубищу (моя вешалка не рухнет?), потом стянула сапоги, мама тут же выдала ей тапки, правда, тетка в них не влезла (тоже небось сорок третий размер обуви?) и решила остаться в колготках. Доча последовала примеру мамочки.

Мне ничего не оставалось делать, как провести непрошеных гостей в комнату. Я уже поняла, зачем эти грымзы приперлись (только откуда они узнали, что генерал был сегодня у меня?), но роль следовало сыграть до конца, чтобы они не наведались к Аньке. Зачем моей подружке лишняя боевая схватка? С этими двумя фуриями она, конечно, справится, но надо отбить у них охоту шляться по гостям без приглашения. C генеральшей я церемониться не собиралась: я видела шишку на голове Вездеходова. Таких специалисток по метанию ваз и чашек учить надо, чтобы не повадно было над мужиком издеваться. Потом я чуть не расхохоталась, представив соревнование по метанию посуды между генеральшей, Агнессой Геннадьевной и Анькой. По-моему, они были бы достойными соперницами. Думаю, выиграла бы Агнесса: у нее самая крепкая нервная система. Второе место, как мне кажется, заняла бы генеральша, с ее-то опытом метания хрустальных ваз. Моя же подружка довольствовалась бы последним местом – и опыта маловато, и нервишки не очень.

Тетки тем временем попросили коньяку, я налила. Майор тоже выпил. Леша устроился в дальнем кресле, поигрывая голой ступней. Под халатом, как я поняла, у него ничего не было. Это поняла и генеральская дочка, постоянно косившаяся в Лешину сторону. Ну погоди, стерва, я тебе еще глаза выцарапаю, а мужики мне помогут.

Николай Иванович возглавил наши посиделки и учинил несколько оробевшим теткам допрос, в результате которого выяснилось, что генерал за годы жизни с супругой успел проявить себя большим ходоком, так что супруга пришла к выводу, что ему нельзя давать забыть, что жена всегда начеку. Вначале ей (тогда еще не генеральше) помогала родная мать, щедро делившаяся с дочерью опытом по возвращению в лоно семьи гулящих мужей, потом уже жена Вездеходова стала обучать дочь, готовя ее к семейной жизни. Дочь оказалась достойной ученицей. У генеральши также имелся еще и сын, живший отдельно. Сын женился три года назад, и там уже подрастала внучка.