– Я ничего не говорила. Сказала бабушка, да и ты услышал то, что хотел слышать.

Но Вадик все равно хотел папу… Коля показательно вздохнул. Я сказала, что подумаю, но вначале мальчишки должны выполнить задание. Они кивнули, а я отправилась к Аньке с Лешей, чтобы самой попытаться разобраться, кто из них вчера стрелял.

Они активно что-то обсуждали и заткнулись при моем появлении. Леша уточнил, сколько он мне должен за врача, и обещал отдать, как только сможет выйти из дома. Я кивнула, хотела уже задать первый из интересующих меня вопросов, но Леша меня остановил.

– Давай отложим разговор до того времени, когда я поправлюсь. Я сейчас не владею полной информацией. Настя, мне бы позвонить надо.

Я Леше напомнила, что у него с собой была трубка.

– Я же ее дома оставил! – воскликнул он.

Я повернулась, вышла из комнаты, вынула мобильник из кармана его куртки и вручила Леше. В первое мгновение в его глазах промелькнуло удивление, но он сказал: «Ах, да», я не произнесла ни звука. Анька вообще на этот инцидент не отреагировала. Ну забыл человек, что брал телефон.

Но ведь он должен был ждать звонка того мужика, который сказал про баксы и мину, то есть мужик не говорил про мину, он сказал про баксы и ячейку на Московском вокзале. А ведь сумка с миной и пультом дистанционного управления спрятана как раз за диваном, на котором сейчас лежит мой постоялец… Не пора ли мне эту мину выбросить к чертям собачьим? А то еще тут сработает… За город бы лучше ее вывезти и взорвать там в чистом поле…

И вообще, что представляет собой этот Леша?!

Анька стала собираться домой, распрощалась со мной до послезавтра (день похорон Алика и Юры) – если ничего раньше не случится. Я очень на это надеялась.

Закрыв за ней дверь, я вернулась в комнату к Леше.

– А я тебя сразу узнал, – сказал он, когда я села к нему на диван.

Я молчала.

– Не сейчас, а когда услышал, как ты поешь в «Кокосах». Твой голос сразу узнал… Потом увидел вас… Долго приглядывался. Думал: не могла она так измениться. И ведь прав я оказался. Ты это…

– Хочешь, колыбельную спою? – предложила я. – Правда, в репертуаре «Кокосов» ее нет, но Вадику-то я в свое время пела.

– Спой, – попросил он.

Я спела одну, потом вторую, затем встала и сказала:

– Спи. Поправляйся. Потом обо всем поговорим.

– Спасибо тебе, – сказал он мне в спину. – За все.

Я повернулась к нему, но он уже закрыл глаза.

Я вышла и дверь за собой плотно закрыла.

Но поесть опять не успела: в дверь позвонили в очередной раз. Может, это Анька что-то забыла? Или Вездеходов? Или еще кого-то черти несут? Не дом, а проходной двор.

Это оказалась Анька, влетела на всех парах, скинула шубу, проскакала на кухню, плюхнулась на табуретку, вытащила сигареты и закурила.

– А мне можно? – подал голос Коля. – Так курить хочется…

– Да что ты такое говоришь?! – завопила мама, нарисовавшаяся в кухне, оторвавшись от одного из любимых сериалов. – Коля…

– Мам, тетя Аня, а мне можно попробовать? – подал голос Вадик.

Начался грандиознейший скандал. C трудом успокоив всю компанию, я выдворила маму к телевизору, напомнив, что иначе она обязательно что-нибудь упустит из бразильской любви, любовь оказалась аргентинская, но это дела не меняло, и мама ретировалась. Деток я отправила в комнату к Вадику и вопросительно посмотрела на Аньку.

– Ты знаешь, зачем я к тебе сегодня приезжала? – спросила подружка. – А то с этими взбалмошными мужиками все из головы вылетело.

Я ждала продолжения.

А она стала рассказывать про то, какая идея пришла ей в голову на похоронах и чем она занималась во время их проведения и некоторое время после. Я-то к этому моменту уже совсем забыла, над чем тогда ломала голову и почему Анька от меня отделилась…

Новости меня ошарашили.

В свое время Максимов попросил Аньку изготовить пару париков, она заявила, что желала бы посмотреть на модель, для которой их следует смастерить, но Максимов сказал, что это исключено, но принес размеры, которые требовались Аньке. Только раз посмотрев на парик, подружка могла определить, она его изготовила или не она. Увидев Юльку в том парике, который делала по заказу Максимова, Анька бросилась к знакомым репортерам с просьбой сфотографировать Женькину супружницу крупным планом.

Я присвистнула.

Фотографии для Аньки по старой дружбе (и в надежде на будущие услуги) сделали быстро. Я тут же вспомнила, что ко мне она заходила с каким-то пакетом. Он и сейчас лежал в коридоре на стиральной машине. Мы принялись за изучение фото, правда, это нам ничего не дало.

– Надо в концертный комплекс ехать, – сказала подружка. – Может, охраннички Юльку видели. А может, и девчонки с ярмарки.

– Считаешь, они вспомнят? – засомневалась я.

– Попытка – не пытка.

– Но что это нам дает? – не понимала я. – Предположим, Юлька тоже появлялась в комплексе в вечер убийства. И что? Если она была любовницей Максимова, то какой резон ей его убивать?

«Если» в моей фразе лишнее, сказала Анька. Она не зря сегодня потратила время на репортеров. К нашей группе в последнее время было повышенное внимание, народ хотел сплетен, чернухи, поэтому папарацци и гонялись за сенсациями, нас подкарауливая.

Связь жены одного из членов группы с продюсером могла оказаться лакомым кусочком. Их выследили, сделали несколько фотографий. Но корысть репортеров помогла Максимову и Юльке. Снимки были предложены Максимову, он выкупил негативы, а потом мы всей группой давали интервью заштатному бульварному листку, сразу ставшему одним из самых популярных в городе и даже вышедшему на московский рынок. Мы с Анькой и Женькой в свое время удивлялись, что это вдруг Максимов решил дать им эксклюзивное интервью и велел нам быть исключительно приветливыми. Как обычно, причину своих действий Леонид Борисович не объяснил. Теперь они стали мне понятны.

Прикинув, когда все это имело место быть, я заявила Аньке, что в таком случае Юлька спала с Максимовым уже больше года. Интервью мы тому бульварному листку давали прошлой осенью. Уже холодно было. Примерно как сейчас. И за этот год издание раскрутилось. Значит, во многом благодаря Максимову. Ну или расторопности папарацци.

Но возможно, их отношения уже прекратились. И сегодня Юлька оплакивала свою прошлую любовь. Хотя вполне могла быть и не прошлая…

То есть это факт, что Юлька была любовницей Леонида Борисовича (из каких соображений он ее трахал – другой вопрос), Максимов хотел эту связь скрыть, заставил Юльку менять свою внешность.

Но был ли у нее мотив для убийства Максимова? Или Анька мне опять пудрит мозги? Зачем убивать своего любовника? Причем богатого любовника, который явно что-то Юльке подкидывал и раскручивал ее мужа? И тогда при чем здесь убийство Алика с Юриком? Они-то тут с какого боку?

Но для начала я задала Аньке прямой вопрос о событиях прошлой ночи.

– Настя, пистолета у меня в сумке не оказалось! – заорала подружка. – Я не могла его выронить и не услышать, как он падает! Или Агнесса, или Андрюшка его свистнули. Ну или ты, – добавила Анька.

– Что?!

– Я вот верю, что не ты, – невозмутимо продолжала она, – а ты мне – не веришь.

Я надулась, потом уточнила:

– Труп во дворе был? C простреленной грудью?

Анька кивнула с хмурым видом, но призналась, что Антонова не узнала.

– Как ты могла его узнать, если видела только на любительских снимках? Я сама бы его, возможно, не узнала. После стольких-то лет. Или вы были знакомы? – прищурилась я.

– Не были мы знакомы! Прекрати меня подозревать! – рявкнула подружка.

Меня также интересовало, куда Анька дела Лешкин пистолет.

– В надежном месте лежит, – сказала она.

– Ты уверена, что менты его не найдут? И искать не будут? Ты ведь Степану Петровичу вначале предложила обменять драгоценности на другой ствол? Забыла? Не думаю, что Вездеходов это забыл. Аня, он ведь может тобой серьезно заняться. А чары твои уже испарились. А если его еще и с работы попрут…