* * * Я эмигрировал на озеро, В столпотворение берёз. На край земли меня забросило, А на какой — не разберёшь. Весь день сижу на лодке с удочкой, В воде качаю небосвод. Я эмигрировал из будничных Занятий, помыслов, забот. Тут у меня медведь в наместниках! Я восхитительно уплыл От телевизорных наездников, От их фасонистых кобыл, Уплыл от телефонных взломщиков, От радиопроповедей. Вверху над рощей — месяц ломтиком, И ломтик лодки на воде. Покачивают ветки гнутые Берёзы над водой седой, А я с тенями ветки путаю, Я небо путаю с водой. И я сливаюсь с тенью лодочной, Замазан сумерками сплошь. Я на воде почти что точечный. И не старайся — не найдёшь. * * * Сколотил ты свой угольный рай До последнего гвоздика. А теперь — то и знай — повторяй: — Загрязнение воздуха! Загрязнение воздуха! Что ж Горевать из-за этого? По вечерней дороге идёшь — А она фиолетова. Вся в дыму, вся в бензинных парах, В ядовитой лиловости. В страх бросает? (А разве не страх — Загрязнение совести?) Говорите, что хуже нет бед, Что от дыма завянете. Это — вред? (Ну, а разве не вред — Загрязнение памяти?) О как счастливы мы, ухитрясь Защититься от копоти. Это — грязь? (Ну, а разве не грязь В нашем жизненном опыте?) Ах, как сажа летит по дворам И по стенам размазана. Это — срам? (Ну, а разве не срам — Загрязнение разума?) Загрязнил ты всё то, что тебе Было Богом даровано — И кричишь, что к фабричной трубе Приближаться рискованно! И кричишь, что над городом чад Как пятно надо вывести — И молчишь, там где жизни влачат В испарениях лживости! Сколько дымы на нас ни ползут, — Потруднее управиться С загрязнением скорбных минут, С загрязнением празднества. Пострашнее, чем дыма слои И фабричного замызга — Загрязнение вымысла и Загрязнение замысла. Но кричим мы весь день впопыхах, Повторяем без роздыха: — Загрязнение воздуха! Ах! Загрязнение воздуха! * * * Мне хочется поговорить о ветке, Которую я полюбил навеки. Мне хочется поговорить о ветке, О ветхости, о ветоши, о ветре. Мне хочется поговорить о ветке, О как в окно ее удары вески! Поговорить о синеве заветной, Поговорить о синеве за веткой! О ветке, что зеленым оборванцем В мое окно так любит забираться, О ветке, что советуется с ветром О самом тайном и о самом светлом. И осенью я очарован веткой, Ее листвой с тигровою расцветкой, Как будто под окно привел ноябрь Костры, и тигров, и цыганский табор! Но скоро вся листва уходит в отпуск, Оставив только ветку, только подпись. Я говорить хочу о ветке зимней, О ветке, снеге, их любви взаимной, О их любви взаимной, несусветной, О как интимно снег слепился с веткой! Я знаю их веселые повадки: Обледенев, позвякивать на Святки. Когда-нибудь любви своей экзамен Они сдадут весенними слезами. * * * Всегда откуда-то берётся Какое-нибудь сумасбродство. Всегда откуда-то берутся Какие-нибудь безрассудства. Какая-нибудь околесица Бог знает как в стихи заносится, И оголтелая нескладица Бог знает как в стихи повадится. Гладишь — и рифмами украсится Какая-нибудь несуразица. За мною числится бессмыслица, Нелепица за мною числится, За мною значится невнятица, За мною путаница значится. В моем хозяйстве неурядица, Запасы как попало тратятся, Вослед за словом слово катится, Разноголосица, сумятица. Стихи — пустяк, стихи — безделица, Стихи без всякой цели мелются, Пока кормилица-поилица — Моя чернильница не выльется, Вослед за словом слово гонится… Зарница — звонница — бессонница. * * * Наверное, появится заметка, А может быть, и целая статья, В которой обстоятельно и метко Определят, чем занимался я. Какие человечеству услуги Я оказал. В чем был велик, в чем мал. Какие в гроб свели меня недуги, Какой меня священник отпевал. Цитаты к биографии привяжут, Научно проследят за пядью пядь. А как я видел небо — не расскажут, Я сам не мог об этом рассказать. Кто передаст температуру тела, Которую я чувствую сейчас? Ведь никому нет никакого дела До рук моих, до губ моих, до глаз. Я в каждое мое стихотворенье Укладывал, по мере сил своих, Мое дыханье и сердцебиенье, Чтоб за меня дышал и жил мой стих. |