–?Даша, не сомневайся! Факультет отличный! Жизнь интересная. Поступай, не пожалеешь! Хочешь, запиши мой телефон. Может, какие вопросы возникнут, звони, не стесняйся! – И ребята направились в глубь здания.

Эта незамысловатая встреча на фоне «спортивной жизни» решила практически всю Дашину дальнейшую судьбу. Она уже больше ни в чем не сомневалась, с рвением ходила заниматься на курсы. Кроме того, настояла на репетиторах по профилирующим предметам, чему папа был искренне рад, поскольку прежде не замечал в дочери столь ярко выраженного желания к поступлению.

Даше понравился Степан. Худой, стройный, с чуть насмешливым выражением лица и очень приятной улыбкой. Очень хотелось позвонить ему. Но решиться на это Даша никак не могла. Она мучалась почти месяц, то хватаясь за телефонную трубку, то бросая ее в сердцах... Пока наконец не встретила его на факультете.

Он узнал ее, обрадовался, поздравил с началом занятий на курсах. Сам он, оказывается, учился уже на четвертом и много давал Даше советов по существу. Они стали встречаться. Сначала изредка и совсем невинно. Потом чаще и держась за ручку.

На семнадцатилетие Степан вручил Даше огромного медведя и семнадцать роз! Как же она была счастлива! Если бы существовал такой прибор, или счетчик, или градусник, определяющий состояние человеческого счастья, то в тот момент он, этот прибор, зафиксировал бы самый высокий градус счастья в Дашиной жизни. Никогда потом: ни в день свадьбы, ни в моменты рождения сыновей – она не была так удовлетворена, так внутренне созвучна самой себе, так гармонично сонастроена с окружающим пространством, как в тот день.

Это было начало октября. Солнечный, красивый день, желтая листва, ярко-синее небо... Легкая прохлада... Уходящее бабье лето...

Они со Степаном стояли на смотровой площадке. Впереди – Москва с яркими всполохами разноцветной листвы, позади – величественный Университет: мощный, благородно-торжественный, и беспредельно-голубое небо над ними! И Даша с огромным медведем и цветами!

Степан попросил какого-то парня сфотографировать их. Лучше этой фотографии нет в Дашином семейном альбоме. Она – худенькая девчонка с красивыми тонкими ногами, длиннющими, аж дух захватывает. Юбка короткая, каблуки! Лицо, утопающее в розах... И неимоверного очарования улыбка... И рядом Степан, наклонившийся к ней, прильнувший, такой взрослый на фоне ее беззаботной веселости...

В последнее время Даша все чаще и чаще ищет этот снимок в альбоме и подолгу рассматривает его.

Тогда, в день ее семнадцатилетия, договорились они со Степаном встретиться на этом же месте через пятнадцать, нет, ровно через двадцать лет! Даша расхохоталась:

–?Через двадцать лет? Да ты подумай, сколько мне исполнится!

–?Всего-то тридцать семь.

–?С ума сойти! Ты представляешь меня в тридцать семь лет?! Тетка с кошелками.

–?Ты никогда не будешь такой!

–?Почему?

–?Ты очень красивая! Ты очень стройная! Ты всегда будешь молодой, веселой, очаровательной!

–?И ты думаешь, это реально?

–?Что именно?

–?Встретиться здесь же? Ведь уже новый век наступит!

–?Ну, да! Две тысячи шестой год!

–?Даже не могу себе такого представить...

–?Так что? Договариваемся?

–?Давай!

–?Повторяй за мной! Я, Степан Разгуляев...

–?Я, Степан Разгуляев... – повторила Даша и расхохоталась.

–?Да нет же! Ты говоришь: я, Дарья Проскурина...

–?Ну, хорошо, хорошо!

–?Обещаю прийти на это же место...

–?Обещаю прийти на это же место...

–?Четвертого октября две тысячи шестого года.

Она опять прыснула.

–?Что, как в старом фильме, в шесть часов вечера после войны?

Степан оставался серьезным:

–?Да, правильно. В шесть часов вечера. А еще лучше – с шести до девяти часов вечера.

–?С шести до девяти часов вечера, – послушно повторила Даша. А потом, будто очнувшись: – Подожди! Так это же будет очередной день моего рождения!

–?Ну и что?

–?Как это «что»? Отмечать же принято!

–?Вот здесь и отметим! Давай дальше, не отвлекайся! Где бы я ни был... как бы себя ни чувствовал... я приложу все усилия к тому, чтобы прийти на это место для встречи с самым прекрасным человеком...

Даша уже более серьезно повторила за Степаном странную полуклятву-полуобещание... Она продолжала светиться счастьем. Ей казалось, что если сейчас она взмахнет руками, то как на крыльях полетит над этим замечательным городом, и дух захватит от высоты, от сказочности полета, от того состояния небывалой внутренней гармонии, которое царило в ней.

Потом они пошли в кафе, и Даша выпила первый в своей жизни бокал вина. Она смотрела на Степана, и он угадывал в ее глазах одновременно и восторг, и благодарность, и умиротворение, и влюбленность...

А после они шли, обнявшись. Он в одной руке нес медведя, другой – прижимал к себе Дашу за талию. Она держала розы, дышала их ароматом и заплетающимся языком то и дело спрашивала:

–?Скажи, я ровно иду?

–?Дашка, не балуйся! – притворно сердился Степан. – Почему у тебя ноги-то заплетаются?

–?Длинные, вот и заплетаются...

–?Красивые, Дашка, у тебя ноги! Обалденно красивые!

Они то и дело останавливались, чтобы посмотреть в глаза друг другу, дотронуться губами до желанных губ, обняться покрепче, шепнуть на ушко: «Какой же ты замечательный!» или «Дашка! Я с ума схожу!» – и опять по новому кругу:

–?Степа, а скажи, я ровно иду?

Когда пришли к Даше домой, их ждали красиво накрытый стол, нарядные родители, подарки, разложенные на диване, и столь искренние поздравления близких, что Даша где-то глубоко-глубоко внутри себя даже не произнесла, а ощутила мысль, которая легкой бабочкой пролетела и скрылась в дальних тайниках подсознания: «Наверное, это самый счастливый день в моей жизни! Самый-самый счастливый!»

Спустя год, ровно год, Степан сделал Даше предложение.

Она поступила на первый курс, справила восемнадцатилетие. Степан перешел на пятый. Ему уже исполнилось двадцать два. Даша, не задумываясь, заверещала:

–?Да, да, да!

Однако родители не разделили радости дочери.

Отец, хоть и был удовлетворен поступлением дочери в Университет, считал вступление в брак наиважнейшим шагом в жизни любого человека и предлагал не торопиться.

Мать, понятное дело, волновалась за дочкино здоровье: а вдруг беременность? Роды? Кормление? А как же учеба? Зачем тогда столько усилий прикладывали? Столько денег потратили на подготовку? Столько связей подняли? Нельзя ли подождать?

–?Надеюсь, ты не беременная? – с тревогой вглядывалась мать в глаза дочери.

–?Нет, мам! Честно, нет!

–?Ну вы с ним... уже... как это... были близки?

–?Ой, мам! Ну что за вопросы?

–?Нормальные вопросы, Даша! Очень даже нормальные! Я ведь должна, наверное, как-то проконсультировать тебя.

–?По поводу?..

–?По поводу предохранения.

–?Ой, мам!

Дашу раздражали эти попытки вмешательства в ее внутренний мир. Да и что мама может знать из того, чего не знает она, Даша!

Однако мать настояла на визите дочери к гинекологу. Врач порекомендовал предохраняться гормональными таблетками, и это Дашу устроило. Она, конечно, сознавала, что забеременеть на первом курсе было бы неумно, тем более когда со свадьбой еще ничего не решено.

Предложение прозвучало, а четкого согласия родителей Даша пока не услышала. И хотя она не сомневалась в своем решении выйти замуж за Степана, все же к мнению родителей прислушивалась. А они почему-то молчали. Нет, нельзя сказать, что Степан их не устраивал. Очень даже устраивал. И внешне приятен. И характер вроде бы неплохой. И по учебе перспективное направление выбрал – историю зарубежной литературы. Значит, и работа наверняка найдется, что немаловажно для будущей семьи. Но... было одно «но».

Отец Степана – Николай Степанович – разрешил сыну поступать в МГУ с одним условием. А именно: по окончании отслужить в армии. Николай Степанович – потомственный военный – никак не мог простить сыну его увлечения литературой. Он настаивал то на Суворовском, то на мореходке... Однако Степан сумел отстоять свое мнение. Пусть ценой охлаждения отношений с отцом, но сумел.