В последующие недели многие из тех, кто остался в живых, лишились средств к существованию. Вооруженные банды устремились в глубь континента, грабя на своем пути фермы, поселки и города, пострадавшие, в отличие от прибрежной зоны, гораздо меньше. Любые запасы продовольствия, которые чудом уцелели во время Армагеддона, были разграблены в считанные дни. В последние дни все чаше и чаще начали просачиваться слухи о случаях каннибализма

Отчаяние переросло в массовое безумие. Воздушный транспорт, доставлявший продукты, питьевую воду и медикаменты в район американской столицы, не раз подвергался обстрелу. На подлете к Арлингтону грузовой самолет типа С-980 был сбит ракетным огнем к юго-востоку от старой морской обсерватории. Экипаж перебили, содержимое трюмов разграбили. Мародеры оказались хорошо вооружены. Самолет сбили при помощи противовоздушной лазерной пушки, украденной из бывшего арсенала береговой охраны.

Пехотинцы первой морской дивизии были слишком малочисленны, чтобы чувствовать себя в безопасности, поэтому по периметру базы возвели укрепления и огневые точки. Сама база раскинулась на высоком участке берега

Потомака, от командного штаба, расположенного в здании Гендерсон-холла, на юге до монумента погибшим морпехам на севере, словно оберегая с двух сторон священную землю Арлингтонского национального кладбища.

Оборонительная позиция была выбрана на редкость удачно. Все подходы к базе отлично просматривались, что при необходимости давало возможность вести прицельный огонь. Топкое болото, в которое превратился теперь Пентагон, лежало всего в каких-то полутора километрах к востоку. К сожалению, Пентагон располагался в низине, на высоте всего каких-то десяти метров над прежним уровнем моря. Западнее берег резко уходил вверх, так что штаб уже стоял на высоте почти пятидесяти метров. В данный момент предпринимались все мыслимые и немыслимые усилия, чтобы расчистить проходы среди жидкой грязи. Командование морским корпусом не оставляло надежды добраться до нескольких тысяч мужчин и женщин, как военных, так и гражданских лиц, пойманных, словно в западню, в подземных лабиринтах военного ведомства. Глубокие туннели позволяли также проникнуть на нижние уровни Белого дома, в Капитолий и другие правительственные учреждения. Это было первостепенной задачей, ведь запасы продовольствия и воздуха там явно были на исходе. Раньше нередко говорилось о том, что глубоко под землей своей обособленной жизнью живет еще один город. Оставалось только надеяться на то, что его обитателей удастся спасти.

Что с самого начала обещало быть нелегким делом. На старых чертежах военные инженеры обнаружили место выхода на поверхность нескольких вентиляционных труб и теперь пытались выстроить вокруг них леса. Как только их сооружение будет закончено, аварийные бригады приступят к откачиванию грязи. Это позволит вскрыть вентиляционные шахты и через них вызволить из подземных глубин тех, кто оказался на нижних уровнях. Правда, ход операции замедляло отсутствие необходимого тяжелого оборудования, что в свою очередь означало, что часть работ придется проделать вручную, то есть с использованием технологий двух- и даже трехсотлетней давности.

Леса обваливались уже дважды.

Что еще хуже, большую часть работ приходилось производить под непрекращающимся обстрелом, который велся с крыш многоэтажных башен, расположенных к югу от места работ, служивших штаб-квартирой агентства по контролю за оборотом наркотиков. Четыре раза за прошедшую неделю морпехи штурмом брали эти башни, но внутри никого не оказывалось. Поскольку башни были наполовину затоплены водой разбухшего Потомака, командование решило, что оставлять людей для охраны объекта слишком опасно.

И всякий раз, стоило морпехам покинуть пределы базы, как снайперы тотчас давали о себе знать. Если верить слухам, когда к ним на подмогу прилетят ‹Небесные драконы›, первое, что подлежит уничтожению, это башни.

‹Впрочем, это уже не моего ума дело›, – подумал Гарроуэй. Его подразделение получило приказ нести вахту по периметру базы на участке рядом с мемориалом, в двух с половиной километрах к северо-западу. Здесь мародеры были не столь многочисленны и не столь агрессивны, но все равно склады с продовольствием – его доставка теперь осуществлялась воздухом – притягивали к себе магнитом. Каждую ночь те, кого называли десперадос, отчаянные, пытались пробраться через оградительные сооружения по периметру базы на высоком западном берегу Потомака – несмотря на пушки-роботы, несмотря ни на что.

А ведь за внешней линией укреплений их ждали такие люди, как младший сержант Хатауэй.

– Уже почти десять часов, – сказал ему Гарроуэй. – Будь начеку.

– Уж об этом можешь не волноваться. Не знаю даже, буду ли я теперь когда-нибудь спать или нет. Сам понимаешь, сны… Кстати, тебе они не мешают?

– Еще как. Отлично тебя понимаю. К врачу обращался?

Хатауэй поморщился за забралом шлема.

– Обращался. Говорит, чтобы я воспользовался ЭК. Мол, как рукой снимет. Ничего подобного.

Хатауэй был не одинок в своем несчастье. Многие из его морпехов страдали расстройством сна, в том числе и он сам. Даже валясь с ног от усталости, спать они не могли. Стоило закрыть глаза, как их начинали одолевать кошмары.

Каждый морпех был снабжен ЭК – набором программ по контролю за эмоциональным состоянием, закачанным в его личный имплантат. Это были довольно примитивные программы, позволявшие держать в узде простейшие эмоции. Они также повышали бдительность в боевых условиях, а при необходимости выступали в роли транквилизаторов. Увы, психологическая травма, пережитая морпехами первой дивизии, по своим масштабам не шла ни в какое сравнение с теми, которые были заложены в программу. День за днем они заново переживали один и тот же бесконечный кошмар. Считалось, что загруженное в имплантат программное обеспечение защитит их от постбоевого синдрома и воспоминаний о пережитом ужасе, но, судя по всему, нужные связи еще не были установлены. Пока у них работала лишь локальная сеть, и лишь изредка удавалось выйти на связь с внешним миром.

Тем не менее Гарроуэй не оставлял надежды, что со временем все образуется, что каждый из них научится бороться с ночными кошмарами, не прибегая к помощи компьютерных программ. Ведь пока еще никто из них, в буквальном смысле ни единая душа, не осознал масштабов трагедии, постигшей Землю. А это значит, что эмоциональная травма, ужас, отчаяние и злость, чувство одиночества, которые подспудно терзали каждого из них, будут давать о себе знать только ночью.

Электронные транквилизаторы – это, конечно, нужная вещь, однако хотят этого бойцы или нет, им придется рано или поздно взглянуть правде в лицо, сколь бы суровой она ни была.

Двигаясь по часовой стрелке, Гарроуэй обошел территорию мемориала, проверяя одну за другой огневые точки. Моральное состояние упало, отметил он про себя, однако еще не достигло той критической отметки, когда воинское подразделение становится небоеспособным. Ну продержитесь, ребята, хотя бы еще немного, но продержитесь…

Удостоверившись, что территория мемориала надежно защищена от неприятных сюрпризов, он отправился по тропе в сторону казарм. На плацу Гарроуэй просигналил воздушному катеру, который направлялся на пункт раздачи гуманитарной помощи на краю Ринг-Сити, чтобы тот взял его на борт.

Когда-то это было оживленное, бойкое место, торговый центр и транспортный узел, где пересекались людские потоки, и оно как магнит притягивало к себе тех, кто искал работу. В свое время города вырастали, как правило, на торговых путях. Сначала на водных – на судоходных, полноводных реках, – а затем вдоль железнодорожных веток.

Увы, в двадцатом и двадцать первом веке что-то пошло не так. Резкий рост населения и не менее резкий рост преступности, напряженные межрасовые отношения и, что самое главное, рост городских налогов на торговые и промышленные предприятия вытеснили людей и рабочие места из городов в пригороды. Тогда-то и начали возникать так называемые города-спутники.