В марте 1987 года адвокат Эдриан Фулфорд заявил, что «с началом эпидемии СПИДа возросло число арестов среди мужчин-геев. И, несмотря на то, что большинство людей, арестовывавшихся за приставания, как правило, отделывались предупреждением или временным задержанием без возбуждения дела, теперь в большинстве случаев власти настаивают на передачи дел в суд». Самодовольное, религиозное правое крыло с появлением СПИДа стало столь бесстыдно манипулировать мнением публики, что к гомосексуалам в некоторых местах начинают относиться так же жестоко, как к евреям в фашистской Германии перед Второй Мировой войной. Совет города Регби в Уорвикшире отказался принимать на работу гомосексуалов, ВИЧ-инфицированным в Саутхемптоне запретили пользоваться муниципальным бассейном, сотни геев лишились работы, и с 1985 года, как показывают опросы, в 1985-87 гг. количество нападений на геев выросло на 1000 процентов.
Какой из этого следует вынести урок — всякий раз, когда возникает предлог, позволяющий обществу выказать свою истинную, неприкрытую ненависть к человеку, который живет несколько иначе, все цивилизованные представления о сострадании, уважении, терпимости летят к черту. Перчатки снимаются…
Или, в случае полиции, перчатки надеваются. Многие геи рассказывали, что во время недавних рейдов на гей-клубы, на полицейских были резиновые хирургические перчатки, и при этом они шутили, что не хотят прикасаться ни к одному «педику», чтобы не подцепить болезнь. (Наша полиция прекрасна).
Давление возрастает со стороны реакционных групп всех мастей, в частности, внутри правительства. «Консервативная семейная кампания», поддерживаемая рядом членов парламента от «тори» требует отменить Закон от 1967 года, легализовавший гомосексуальные отношения между взрослыми мужчинами по взаимному согласию на личной территории. Хотя не разрешил, между прочим, использовать комнаты в отеле или любом другом «общественном» месте. (Гомосексуализм был запрещен в Северной Ирландии до 1982 года. И до сих пор запрещен на острове Мэн).
Член парламента Джеффри Диккенс — заднескамеечник от «тори» — не является участником этой кампании, но, тем не менее, ему есть, что сказать по этому поводу. «Семейная жизнь в нашей стране разрушается», заявил он, из-за свободных сексуальных отношений. «Гомосексуалы соблазняют и растлевают других, заманивая в свои противоестественные сети. Закон от 1967 года должен быть отменен». Когда его спросили о Гражданских правах, эта исключительно гармоничная личность заявила «Мы должны вмешаться в гражданские свободы, чтобы сделать то, что нужно» (как всегда) «… нормальные люди напуганы распространением гомосексуализма в этой стране». Но как такое изменение в законе сможет оказать влияние на эту ситуацию? «Изменение в законе должно включать в себя закрытие всех гей- и лесбийских клубов и пабов и запрещение соответствующих публикаций».
Интересно, подразумевает ли введение этого закона проведение полицейских рейдов на спальни взрослых, живущих вместе, людей, заподозренных полицией в гомосексуализме. «О, да», отвечает он. «Непременно». (Между прочим, Диккенс также представил в парламент законопроекты, которые должны запретить «оккультную» практику в Британии. Нечто абсолютно невозможное в соответствии с конституцией для Федерального правительства Америки, но легко осуществимое в свободомыслящей Британии).
Подобное изменение в законе неизбежно означает, что еще меньше геев будут проходить обследование в клиниках, из страха перед полицейскими, такими, как вышеупомянутый Джеймс Андертон. Что, без сомнения, будет способствовать распространению таких заболеваний как СПИД. Так, несмотря на то, что это делается под предлогом заботы об «Общественном здоровье», но истинная причина, стоящая за этими переменами фанатичная идея сохранения «Общественных приличий».
Консервативная партия заявляет, что всерьез размышляет над возможностью таких перемен, во время следующего периода пребывания у власти. Если закон будет изменен, полиция получит еще больше власти задерживать и допрашивать людей, читать мысли, конфисковывать книги и совершать набеги на частную собственность. В то же время живая сила будет отвлечена от борьбы с изнасилованиями, убийствами, грабежами и другими жестокими преступлениями, от которых, как нам говорят, они должны нас защищать. Защита личности от физического насилия, защита ее гражданских прав, очевидно, не столь важны, как выполнение законов, которые посчитали «правильными» несколько сотен деспотичных членов парламента, говорящие головы в Правительстве, и в принадлежащей «тори» «правой» прессе.
Британия, кажется, куда менее обеспокоена угрозой насилия и жестокости, чем предполагаемой угрозой со стороны людей инакомыслящих. Будь они геями, коммунистами, веганцами, язычниками или «психами».
Нас, как Общество, беспокоит не то, что та или иная группировка каким-то образом сможет безжалостно уничтожить нашу систему, но то, что они смогут убедить нас в своей правоте. Что, возможно, существует более комфортный и приятный образ жизни. Иначе, почему же мы преследуем мирные организации, такие как «Кампания за ядерное разоружение» или ставим вне закона определенные виды сексуальных отношений между взрослыми людьми? Вот почему в популярной прессе относятся с презрением и насмешкой к альтернативному образу жизни и литературе. Вот почему нас убеждают, что не стоит думать или действовать иначе. Вот почему невозможно даже говорить о том, что происходит с людьми, когда у них возникают психические проблемы.
Это может показаться невероятным, но сейчас в психиатрии существует мнение, ранее немыслимое, что говорить о психическом расстройстве можно лишь в том случае, если болен или поврежден сам мозг, в остальных же случаях это просто разнообразные отличия и отклонения, иногда проявляющиеся в крайних формах. Хотя это революционное мнение, возможно, ошибочно и больше походит на тему для обсуждения студентов-социологов, вопрос в том, что на протяжении многих лет любая разновидность антисоциального поведения личности рассматривалась как следствие какого-то непонятного психического «расстройства». (До 1920-х годов мы продолжали сажать в сумасшедший дом эпилептиков, кататоников, гомосексуалистов и даже незамужних матерей, поскольку считалось, что их аморальное поведение объясняется душевным заболеванием). Довольно странно, зачастую считается, что поведение личности является «доказательством» умственного расстройства, и в то же время расстройство считается следствием поведенческого опыта. Хотя диагностика и лечение душевных заболеваний, несомненно, производится из лучших побуждений, Свободное Общество должно проявлять осторожность в диагностировании, если у человека не наблюдается никаких явных физических повреждений. Зачастую кажется, что основной критерий, по которому мы определяем наличие у человека душевного заболевания, это то, сколько беспокойства он доставляет своей семье, друзьям, врачам. Нет никаких четких, согласованных различий между преступниками и душевнобольными правонарушителями, но психически больной лишается больших прав — мы считаем, что вправе вмешиваться в работу его сознания без его на то согласия.
Разумеется, даже в свободном обществе должны приниматься какие-то решения по этому вопросу. Тем не менее, в истинно свободном и проявляющем заботу о человеке, обществе должны быть приняты соответствующие меры предосторожности, которые сделают невозможным заключение в лечебницы нормальных, асоциальных людей. Материалы благотворительного Медицинского Исследования Неврологических Заболеваний свидетельствуют о том, что в Британии такие меры не принимаются.
По всеобщему убеждению, ни один человек не может быть отправлен в клинику для душевнобольных против своей воли, за исключением тех случаев, когда несколько психиатров засвидетельствуют, что пациент опасен для общества. Это не так. Согласно Разделу 4 Закона о психическом здоровье, Социальный Работник может подать жалобу на человека и отправить его на лечение против его воли, если сочтет это необходимым. Только один Врач, терапевт, который, возможно, никогда до этого не видел «пациента» или не является специалистом в этой области, вот и все, что нужно, чтобы человека отправили на принудительное лечение. Если врач дал разрешение, человека (как правило, пожилого) могут насильно забрать из его дома (как правило, с помощью полицейских и социальных работников), поместить в охраняемый госпиталь и насильно вводить лекарственные препараты.
