В доме спали. Предутренний воздух высветлил окно. Я посмотрел часы — половина четвертого. Посидел на кровати с минуту, потом открыл чемодан.

Мягко мигнул индикатор.

По голубому экрану пошел свет.

Рано утром за дверью начала тихонько шелестеть негритянка. В кухне затикали, зажурчали, забулькали таинственные приборы. Я видел, как она вышла из дому и встала у калитки, вглядываясь, как будто ждала кого-то.

На улице тишина. Спали дома на ближних пригорках, и полированная дорога к ним лежала пустая, без единой машины. Потом появилась первая. На дальнем от нас пригорке она замерла у цветного домика. Постояла и поехала к следующему, там постояла и двинулась дальше, постепенно приближаясь к нам.

А туда, к самому крайнему цветному домику, подъехала другая машина и тоже начала продвигаться по дороге от пригорка к пригорку, от коттеджа к коттеджу.

Вот и к нам подъехала первая. Человек в нарядном комбинезоне вышел из нее, приветливо улыбаясь хозяйке, что-то сказал ей, распахнул дверцу фургона и стал доставать яркие банки, бутылки, свертки, коробки. Хозяйка деловито взглянула на них, потрясла бутылки на свет, понюхала свертки. Человек помог ей внести коробки с бутылками в дом и вернулся к фургону, спрятав руку в нагрудном кармане.

Он уехал. Но тут подкатил другой фургон, и другой человек в нарядном комбинезоне стал улыбаться нашей темной хозяйке. Это был продавец фруктов и зелени. Он любезно распахнул дверцу и, улыбаясь, показывал негритянке ароматный свой влажный товар. Она понимающе кивала ему, и он помог ей внести покупки в дом и ушел, спрятав руку в кармане.

Потом подъехал фургон мусорщика, потом почтовый, потом фургон продавца галантереи. Последний уехал не очень довольный.

Так начиналось утро.

— Ты меня видишь? — сказал я в окно. — Добрый день, хотя у тебя вечер. Как вы там, без меня? Пожалуйста, не волнуйся, буду ждать вестей. Не дождусь, начну действовать сам. Пока настроен так: надеюсь вернуться на том же самолете. Не доверять причины пока нет. Аппарат уничтожу при малейшем подозрении. К тому же трудно понять. Усилитель как усилитель… Голова на плечах есть… А если ты потерял меня?.. Подождем.

После завтрака я попросил хозяина дать мне посмотреть его книгу, о которой он рассказывал там, в Антарктиде, книгу о преступлении века. Он ее так называл.

Американец, душистый, выбритый, всплеснул руками.

— Вас увлекло?! Вы хотите знать?! — воскликнул он, доставая книгу с полки шкафа. — Хотите прочесть, мистер Магнитолог? Отлично! Я вам подарю. Вы полистайте, а я пока займусь моей почтой.

Он ушел к себе.

Я читал ее медленно и внимательно. Тема книги не может не волновать, к убийству нельзя привыкнуть, но пусть она, сама тема, волнует меня потом, когда у нас будет больше свободных, некраденых минут. Пока что мне до зарезу нужно другое. Необходимо провести линию во времени от какой-нибудь определенной точки в сегодня туда, назад, в прошлое, с точностью до секунды.

Эта точка должна быть в Лахоме в квадрате не более сорок на сорок обыкновенных километров. Я должен знать абсолютно точно по времени расписание событий, связанных с той точкой в городе, от коей можно будет провести линию в прошлое.

Преступление века! Оно, я думаю, размечено до секунды, его снимали, за ним следили нечаянные свидетели, оно сохранилось в памяти людской до мельчайших подробностей. В книге Американца были выкладки буквально до сотых долей времени, движений, расстояний, кинокадров. Один выстрел в 12 часов 30 минут и 56 секунд, следующий через 1,6 десятых секунды, затем…

Спасибо ему!

Я читал и писал на листке мне одному понятные цифры. Потом опять надо будет ехать в Лахому. Кататься, искать, искать, пока скрестятся линии…

Хорошая книга. Но до чего же в ней силен американский привкус.

«В самолете у гроба Президента новый президент принимал официальных представителей… Потом он выпил стакан низкокалорийного апельсинового сока…» Или: «Новый президент выпил бескофеинового кофе».

Реклама у гроба.

— Итак, вы хотите поездить по местам, связанным с преступлением в Лахоме.

— Да, я буду просить вас подробнее рассказать мне, что было на тех местах и кто из определенных участников трагедии там был. У вас в книге есть их фотографии.

— Отлично, более хорошего читателя моей книги я не найду.

Мы ехали последней дорогой Президента.

Мы начали этот путь, как начал он — от въезда в новый лахомский аэропорт. Лимузин Американца проскочил расстояние до центральных улиц города в те часы, когда редеет поток машин, а пешеходов словно становится больше.

Мы едем к двум почти одинаковым колоннадам на шумной зеленой Дили-плаза. Монументы стоят у газона, покрывающего середину площади. Асфальт между ними делит площадь на равные части. Он продолжение улицы, по которой мы едем, это прямая дорога, но мы сворачиваем, как свернула тогда машина Президента, сворачиваем у дома с готическим старым фасадом и огромным куполом на крыше, сворачиваем туда, направо, к зданию склада школьных учебников.

— Видите, он мог бы ехать прямо, — сказал Американец. — Но там проезд без тротуаров. А здесь его ждали те, кто хотел приветствовать гостя. Убийцы великолепно знали, как он поедет. Кортеж направился в этот угол площади, затем свернул налево, прошел семьдесят пять метров. И тут грохнуло… Все выстрелы заняли пять с половиной секунд, было три попадания, мистер Магнитолог… Один стрелок, я вам уже говорил, не мог сделать из полуавтоматическом винтовки три метких залпа за такой малый срок.

— Значит: или в машину Президента стрелял не один человек, или выстрелов было меньше?

Американец пожал плечами.

— Нас уверяют: убийца был один, а их, я думаю, двое. Стреляли в окно двое, не меньше…

— Кто уверяет?

— Правительственная комиссия.

— Но ваша книга…

— Моя книга в этом событии похожа на свидетеля, которого не стали слушать. Многие свидетели показали, что слышали не два, но по крайней мере три выстрела.

— Почему не хотят им поверить?

— Иначе надо будет согласиться: был не один стрелок, не один маньяк, а несколько. Значит, заговор!.. Комиссия не хочет верить в заговор…

Мы тронулись от книжного склада вниз.

— Обратите внимание, деревянный забор, много зелени, там, за ним, автомобильная стоянка, линии железной дороги… Очень удобное место: легко приехать, легко удрать… А впереди железнодорожный мост. Я заверяю: там, на мосту, или здесь, где мы едем, находился второй снайпер. Это его пуля стала роковой. Он бил в упор… Взгляните левее, мистер Магнитолог, на башню железнодорожной станции. Работник этой башни видел двух подозрительных за тем забором, видел пороховой дым среди зелени… Важное свидетельство. Но бедняга свидетель погиб спустя некоторое время. Он почему-то врезался на своей машине в каменную стену… Попробуй теперь докажи, какой он видел дым… От хлопушки?..

— Один свидетель? А может быть…

— О, другой свидетель в ожидании торжественного проезда снимал киноаппаратом улицу, толпу, дома. В двенадцать часов двенадцать минут он запечатлел окно, из которого, как уверяют, были сделаны все выстрелы. На снимке четко видны два силуэта. Через десять минут убили Президента. Значит, все-таки убийца был не один… Или там стояли служащие склада, и за несколько минут перед началом трагедии убийца не занял свое «рабочее» место… Не верится.

— Предполагаемый тоже работал на складе?

— Он был средним служащим. Как уверяет комиссия, пока его товарищи смотрели на улице кортеж, он оставался там, на шестом этаже, в одиночестве.

— А потом?

— Потом пальба, вой сирен, кровь, паника. Смертельно раненного Президента увезли в госпиталь. А здесь полицейские мгновенно бросились к зданию склада. Он был окружен, все выходы перекрыты. Полицейские громыхали по лестницам. Один из них увидел на втором этаже в буфете предполагаемого убийцу и спросил у директора склада, кто это. Директор ответил: мой служащий. Полицейский ничего не заподозрил, побежал наверх. А еще через несколько… точнее, в двенадцать тридцать шесть радио передавало приметы убийцы: рост пять футов, десять дюймов, вес сто шестьдесят пять фунтов!.. А? Какая точность!.. Передавали через минуту после того, как преступник вышел из дверей склада.