Картазаев молча смотрел на Данюка. Он понял, что еще немного и не выдержит: скажет такое, после чего им останется только сцепиться в рукопашную.

— Достаточно, — сказал главком, прочувствовав ситуацию. — Своей властью я вношу поправку во Временную инструкцию с учетом реальной ситуации. Тем более что я сам ее утверждал, будь она трижды неладна. Мы готовы выслушать ваши предложения, Владимир Петрович.

Картазаев подошел и склонился над картой. Лощекин предложил указку, но он отказался.

— Нет, спасибо. Мне карту надо прочувствовать, а показать я смогу и пальцем.

Данюк демонстративно хмыкнул. Не обращая больше на него внимания, Картазаев продолжал:

— Вы сказали, что ГЭС охраняет батальон морской пехоты. Я считаю, что ее надо усилить танковой ротой. Машины поставить на въезде и выезде.

Орудия желательно заранее пристрелять. Экипажам дать команду открывать огонь на поражение без предупреждения по всему, что приблизится к плотине ближе пятисот метров. И еще. Надо возвести смотровые вышки по периметру города для наблюдения. Особое внимание на химзавод из-за возможности взрыва и Завод ядерных боеголовок (ЗЯБ). В его корпусах могли остаться люди. Они могут попытаться выбраться из города, что недопустимо. Кстати, каково количество радиоактивного дерьма в могильниках?

— 16 тысяч тонн, — ответил Рязанцев.

Картазаев окинул карту взглядом и заметил:

— Я не вижу схемы подземных коммуникаций.

Лощекин важно сказал:

— Командование считает, что Кордон удален на достаточное расстояние от города и перекрывает все возможные выходы из подземелий.

Картазаев смерил его уничижительным взглядом.

— Под командованием вы имеете в виду себя, надо полагать? — спросил он. — А как же линии связи, электроснабжения? Город промышленно развит, канализация имеет прямой выход в море на отдалении до нескольких десятков километров. Вы осознаете, что берете на себя ответственность за возможный прорыв Вольда на оперативный простор?

Тот осознал. Но только сейчас.

— Карту достанем, — сказал главком. — У вас не глаз, Владимир Петрович, а алмаз.

— Кстати, губернское начальство пусть диггерами поможет. Карантинный городок надо развернуть, врачей вызвать.

Только тут Картазаев заметил, что вице-губернатор стоит в углу палатки весь взмокший от напряжения, видно его шокировало, что с генералами можно разговаривать в подобном тоне.

Костров записал в блокноте и с неожиданными просительными нотками спросил разрешения удалиться.

Картазаев не удивился происшедшей с ним метаморфозе. У него было достаточно опыта, чтобы знать, что иногда достаточно еще меньшего, чтобы лишить решительности самого решительного человека.

— Если нет больше вопросов, все свободны, — подытожил главком, и все задвигались.

— У меня есть вопрос, — громко сказал Картазаев, разом останавливая возникшее движение. — Где я буду жить? Палатка не уместна. Желательно, чтобы это был дом.

Главком побагровел от такой наглости, но сказал, что подумает.

На выходе Картазаев неожиданно столкнулся с Костровым.

— Больше, наверное, не придется свидеться, — сказал тот.

Картазаев поспешил сплюнуть.

— Я не в том смысле, — спокойно продолжил Костров. — Меня без вас на первую линию уже никто не пропустит. Медицинский изолятор будем во втором эшелоне разворачивать, — он помолчал и добавил. — А вы, однако, суеверный.

Не будешь тут суеверным — сплошная ненависть кругом, подумал Картазаев, а вслух сказал:

— Вы что-то хотели мне сказать? Должен признаться, я тороплюсь.

— Зачем же вы так? — с укоризной заметил Костров. — Здесь генералов нет, можете снять свою маску.

Это не маска, опять подумал Картазаев. Ты еще не видел мою маску. Можешь считать, что тебе повезло. Может быть, зря я так с тобой. Нормальный мужик вроде. Нет, нельзя, возразил он себе. Как раз с нормальным и нельзя, а то ты расслабишься. Ты должен получить пощечину и закрыться, чтобы не пропустить хук в челюсть. Иногда это позволяло спасти людей. Но отталкивало их всегда.

Он одиночка в толпе.

На этот раз вслух он ничего не сказал. Не дождавшись ответа, Костров продолжил:

— Мне не понравилось, как на вас сегодня смотрел Данюк. Должен вас предупредить, что он приехал не один и привез из Москвы троих отморозков. Я их видел, когда устраивал в лучшую гостиницу. От них можно ожидать всего, если представиться возможность остаться безнаказанным, списав все на Вольд.

— Спасибо, я это учту, — сухо поблагодарил Картазаев.

— Я хотел подчеркнуть, что если вам понадобится помощь-любая, которую я смогу оказать как вице губернатор, можете на меня рассчитывать.

Картазаев внимательно посмотрел на Кострова, тот взгляд выдержал.

Когда, интересно, попросит, подумал Картазаев. Не важно чего — губернаторства без приставки "вице", перевода в Москву, да мало ли. Такие подарки просто так не делают.

— У вас железные нервы, или вы так и не сняли свою маску, — заметил Костров. — Как мне сообщили, я на таблетках. Признаюсь откровенно, я боюсь. А вы нет? Ну, как знаете. За сим разрешите откланяться. Будете у нас в городе, милости просим.

Картазаев жестом остановил его.

— Я бы посоветовал вам, прежде чем разбивать карантинный лагерь, позаботиться о путях эвакуации. Поставьте прямо в лагере пару ""Уралов", а еще лучше вертолет.

— Вы думаете, Вольд может расшириться? — обеспокоено спросил Костров.

Картазаев пожал плечами:

— Предсказания не моя стихия.

— Ну что ж, прощайте, — Костров протянул ему руку. — На этот раз мне действительно пора. А это, кажется, к вам.

К Картазаеву приблизился молодой боец в камуфляже, вооруженный автоматом со складным прикладом. Из ранца торчала антенна радиостанции.

Был он небольшого росточка, по-мужицки крепкий и широкий. Ноги "кавалериста". Судя по обстоятельной речи явно деревенский. Смешной вздернутый нос украшали бесчисленные конопушки. Парнишка заговорил, стараясь, чтобы его голос звучал солидно, но эффект получился обратный и стало явно видно, что он еще совсем пацан, только что со школьной парты.

— Гвардии рядовой Мошонкин, — пробасил десантник. — С этого момента поступаю в ваше полное распоряжение.

— Этого я и боялся, — сказал Картазаев.

А про себя подумал: "Ну и гадский папа этот Лощекин. Отомстил все — таки".

В Новоапрелевск можно было добраться двумя путями. Шоссе делало небольшой крюк и подходило к городу с севера. Другая дорога, похуже, по насыпи следовала к Новоапрелевску напрямую мимо дач.

Трое молодых людей — два парня в цветастых "багамах" и девица в обтягивающих брючках — выбрали шоссе.

— Заедем с парадного входа, — заявил Виталий, которого все на модный манер давать друг дружке иностранные имена, называли Вит.

Инна (между своими Инесс) являлась девушкой Вита, поэтому была согласна с дружком.

Второй парень Максим (Макс) был в компании фигурой ведомой. Застенчивый и затюканный до невозможности, он был давно и безнадежно влюблен в Инну, но фигурой не вышел, худой словно жердь, и цветастая рубашка болталась на нем как на пугале.

Единственной причиной, по которой Вит повсюду таскал Макса с собой, являлось то, что он знал о тайной страсти своего приятеля и всласть потешался этим.

Обычная старая легковушка, превращенная в кабриолет путем ампутации крыши, лихо рассекала жаркий воздух. Дело было еще в начале лета.

— Смотри, как я ее держу, Макс! — крикнул Вит и с видом хозяина клал руку на пышную грудь девушки. — Завидуй, Макс! Ты что, думаешь здесь не за что подержаться? Смотри!

Не долго думая, он расстегивал на девушке блузку, оттягивая эластичный лифчик книзу. Макс отворачивался. Если честно он и не целовался еще ни разу по-настоящему, и поэтому вид подрагивающих грудей и сосков, ярко розовых словно губы, был для него зрелищем постыдным. Это было НЕХОРОШО.