Отыскав на домофоне табличку с фамилией Монтгомери, Пруденс Эдвардс решительно нажала на кнопку звонка и вскоре услышала в переговорном устройстве густой мужской голос:

— Слушаю…

— Это Пруденс Эдвардс… — начала девушка, но больше ничего не успела сказать, так как раздался сигнал, оповещающий, что дверь для нее открыли.

Пруденс шагнула в прохладный вестибюль и секунду постояла, привыкая к темноте после солнечной улицы. В здании сильно пахло лаком — видимо, где-то шел ремонт. И действительно, навстречу ей спустились по лестнице двое рабочих с ведрами и кистями в руках. Девушка посторонилась, пропустила их и стала не торопясь подниматься наверх. "Ничего! Пока все идет здорово!" — подумала она, стараясь себя подбодрить.

Однако у нужной квартиры чуть не повернула назад. В этот момент массивная дверь распахнулась, на лестничную клетку выпорхнула пухленькая красотка лет девятнадцати в джинсах и ярких цветастых босоножках.

— Еще раз спасибо, мистер Монтгомери! — звонко крикнула она через плечо и испуганно уставилась на Пруденс.

Девушки обменялись отнюдь не дружелюбными взглядами.

"Не иначе как моя конкурентка! — решила Пруденс. — Господи, неужели вся затея может вот так просто провалиться?" — Тем не менее, в следующую секунду, расправив плечи, вошла в квартиру.

В холле никого не было.

— Проходите! — услышала все тот же густой мужской голос откуда-то из глубины помещения и двинулась в его сторону. — Сюда, сюда, смелее!

Одна из дверей длинного коридора была открыта. Пруденс заглянула в комнату: посередине на просторном диване викторианского стиля, развалившись и положив ноги на низкий старинный столик, в расстегнутой рубашке сидел крупный мужчина. Темные, почти черные волосы, такого же цвета аккуратно подстриженные усы, широкие скулы, волевой подбородок…

— Здравствуйте! Меня зовут Пруденс Эдвардс, — улыбнулась девушка и двинулась к нему, протягивая руку.

Мужчина встал, пожал ей руку, потом снова сел, хотя ноги на столик больше не положил.

— Ну, вот и отлично. А я — Колин Монтгомери, — ответил он и кивком головы указал на стул с высокой спинкой около дивана. — Присаживайтесь!

Несмотря на работающий вентилятор, в комнате было очень душно.

Пруденс перестала улыбаться, присела и выжидательно посмотрела на Монтгомери. Ей хотелось сказать, чтобы он не стеснялся и вновь положил ноги на стол, но сдержалась: чем меньше будет сказано лишних слов, тем скромнее она будет выглядеть. А скромность наряду с аккуратностью, прилежностью, ответственностью и доброжелательностью была одним из непременных качеств, которыми в ее представлении должна была обладать хорошая секретарша.

Отправляясь сюда, Пруденс очень постаралась, чтобы, по крайней мере, внешне тому соответствовать. На ней был сияющий белизной строгий костюм. Густые, слегка вьющиеся каштановые волосы, обычно содержащиеся в художественном беспорядке, были собраны в строгий пучок — волосок к волоску, ресницы — лишь слегка тронуты тушью. Никакой помады на губах, бледно-розовый лак на ногтях… Вобщем, девушка не только не подчеркивающая своей красоты, но, скорее, ее и не сознающая. Самая обыкновенная молоденькая женщина.

В своем старании Пруденс, видимо, достигла желанного успеха — Монтгомери не очень-то ее и разглядывал.

— Вы умеете печатать? — зевая, спросил он.

Она достала из сумочки листок, на котором кратко были изложены о ней все данные: где училась, работала, кто дает рекомендации, — протянула ему и улыбнулась:

— Да, печатаю…

— А на компьютере умеете работать?

— Работала, — чуть резковато ответила она.

Его манеры ей совершенно не нравились — ни приветливости, ни заинтересованности. Может, его отцу уже и не нужна секретарша? Или дорогу успела перебежать конкурентка?

Он отреагировал на резкие нотки в ее голосе — подняв глаза, глянул поверх листа. Пруденс быстро отвела взгляд и попыталась пошутить:

— Знаете, я больше привыкла пользоваться изобретениями прошлого века — пишущей машинкой, простыми карандашами, швейной машинкой «Зингер»… По-моему, компьютеры должны стоять в солидных учреждениях.

— Понятно, — безразличным тоном сказал Монтгомери и снова опустил глаза на листок. — Отец только грозится приобрести такую штуку, так что вам не придется в ней разбираться, если я вас найму.

"Господи, благослови! — взмолилась Пруденс. — Я должна получить эту работу. Без всяких «если». Мне необходимо стать личной секретаршей писателя Хейли Монтгомери".

Единственная проблема заключалась в том, что она толком не знала, о чем должен говорить человек, претендующий на такую должность. Прежде ей никогда не доводилось выполнять обязанности секретаря.

— Вот вы тут пишете, что имеете трехгодичный опыт, — заметил между тем Колин Монтгомери. — Рекомендации есть?

— Арнольда Тромбли, — почти автоматически ответила она.

Это было полуправдой: Пруденс действительно работала у него три года, но не в должности секретаря.

А дальше шла откровенная ложь. В листке было написано, что Тромбли адвокат, но на самом деле он был издателем "Манхэттен мансли" — одного из старейших и наиболее престижных литературных журналов в стране.

Кажется, впервые Колин Монтгомери посмотрел на девушку внимательно. То ли он устал, то ли был раздражен — впечатление из-за своей недоброжелательности по-прежнему производил хуже некуда. Однако именно в этот момент, встретившись с ним взглядом, Пруденс вдруг увидела, что внешне этот мужчина чертовски привлекателен. Надо же! Она отлично помнила, как Джоан назвала его "жутко неприятным типом"…

Он словно прочитал ее мысли.

— А как насчет рекомендации от Джоан Монтгомери? — спросил Колин, кладя на стол листок.

Вот он — один из самых каверзных вопросов! Хорошо, что они с Тромбли его предвидели, заранее сочинили ответ, так что Пруденс была готова.

— Понимаете, как я уже говорила вам по телефону, я занимаюсь у профессора Монтгомери на летних курсах, которые она ведет в университете, и, откровенно говоря, не очень уверена, что могла бы получить от нее хорошую рекомендацию…

— Что так? — Колин не скрывал удивления.

— Вы же знаете, какими стали университеты в наши дни! За деньги они организуют любые курсы. Я выбрала "Юмор в американской литературе". Попасть туда было несложно, у меня же степень бакалавра, вы об этом прочли… — Она ходила кругами, собираясь с мыслями, чтобы дальнейшее вранье прозвучало убедительно. — В общем, группа довольно большая, я не очень хорошо знакома с профессором, а главное — у меня неважные оценки, только удовлетворительные…

Наконец-то Монтгомери улыбнулся! Пруденс отметила, что улыбка смягчила его лицо, он даже стал более дружелюбным. У нее слегка отлегло на сердце.

— Простите, что спросил…

"Невероятно! Неужели пронесло?" Из-за необходимости лгать она чувствовала себя отвратительно. В действительности ведь все было наоборот. Мало того, что Пруденс была любимой ученицей профессора Джоан Монтгомери, получающей за свои знания только высшие оценки, они, несмотря на разницу в возрасте, почти сдружились. Частенько после лекций задерживались, вместе пили чай, говорили обо всем на свете. Да попроси она у Джоан рекомендацию — получила бы самую отличную! Но дело в том, что профессор с ее принципами могла написать только честно о том, кто такая Пруденс Эдвардс — штатный сотрудник журнала "Манхэттен мансли". И вряд ли стала бы рекомендовать журналистку в качестве секретаря своему бывшему мужу — известному писателю.

Что же касается сына Хейли Монтгомери, ее бывшего пасынка Колина Монтгомери, тот журналистку и на порог бы к себе не пустил!

Глотнув воздуха, Пруденс продолжила излагать свою легенду:

— Джоан как-то обмолвилась на занятиях, что вы подыскиваете личного секретаря вашему отцу, и, если кто-нибудь имеет желание подработать, может обратиться к вам…