Здесь жить труднее,

Да люди проще.

С утра синеют

В тумане рощи.

Мельчает колос

В сторонке дальней.

Кукушки голос

Звучит печальней.

Здесь провожают

В иные дали.

Здесь доживают

Свой век крестьяне.

На косогоре

Стоит старуха…

Опять здесь горе,

Опять разруха.

Лишь даль пустая

В душе осталась.

Страна родная,

Куда девалась?…

Во мгле синеют

Поля и рощи.

И жить – труднее,

И сгинуть – проще.

Я полюбил холодные равнины

Весны твоей.

Бескрайние, забытые долины

Всего родней.

Здесь чахлые, поникшие деревья

Из года в год.

Усталые и нищие деревни,

Больной народ.

Твои судьбой надломленные плечи

Так близки мне.

Свивает пряжу одинокий вечер

В немом огне.

Здесь ангелов полночных пенье

Не услыхать.

Лишь будут дряхлые молчать селенья

И смерти ждать.

В сырую непогодь взовьют осины

Листву с ветвей…

Я полюбил холодные равнины

Весны твоей.

Об ушедшей зиме говорят

Лишь случайные фразы…

На далеких березах горят

Голубые топазы.

Ветер смолк и в полях не метет, —

Тишь да благость в неделях.

Март привычную боль принесет,

Грусть о белых метелях.

Грусть о мертвых в бескрайних полях,

Неприкаянно-лунных.

О погибших во мгле кораблях,

О беспечных и юных.

О твоих кротких, светлых слезах

Темной ночью глубокой,

О лукаво-веселых глазах

С золотой поволокой.

И уронят березы в закат

Свои серьги-топазы…

Об ушедших всегда говорят

Лишь короткие фразы.

Позабудьте о вечном ночлеге,

Об унылых и скорбных полях…

Ваши звезды тоскуют о снеге,

О далеких нездешних краях…

Ведь любовь, как закатное солнце,

Может душу надеждой согреть,

Растопить ледяное оконце,

Окунуть сердце в майскую цветь.

И позвать в незнакомые дали,

И заставить по-новому жить…

Что ночные ветра нагадали?

Как мы родине сможем служить?

Не усните в безоблачной неге,

Все забыв, как роса на кустах…

Ваши звезды тоскуют о снеге,

О дорогах, о новых краях.

Растают снега. И будет так больно

Забыть навсегда, что когда-то любил.

В вечерних полях загрустят колокольни,

И будет их звон над могилами мил.

Растают снега. И будет так больно

Душою постичь, что тебя потерял.

И станет на сердце безбрежно-привольно,

Как будто я что-то иное узнал.

Растают снега. И будет так больно

Навеки забыть окрыленную даль,

Где память любви и печаль колоколен,

А небо белей, чем весенняя таль.

Тише первой зари грусть далекой весны,

Оживают под вечер долины.

И синеют цветы вдоль проталин лесных,

И лазурь в небесах журавлиных.

Ты однажды придешь… ты желаннее всех,

Как согреть твои зябкие руки?

Вновь увидеть тебя и услышать твой смех

После зимней бескрайней разлуки.

Не отречься душой от порывов святых,

Не забыть бедной родины нивы…

Где синеют цветы у проталин лесных,

Где простор в небесах журавлиных.

Нас отпоют весной в зеленой церкви,

Когда поникнут ивы над рекой.

Где ныне дали отчие? Померкли…

Иной приют душе, иной покой.

И все-таки в грядущем расставанье

Мне видится надежда, а не страх, —

И шум листвы, и встречи ожиданье

В каких-то, может, новых временах.

И пусть долины отчие померкли,

Заплачь, взмахни прощальною рукой…

Нас отпоют весной в зеленой церкви,

Когда затихнут вербы за рекой.

Молчит, словно ландыш, рассвет в лесу,

Все дальше, – зимы ненастья.

И новый день похож на Алсу,

Захмелевшую в ночь от счастья.

Мнет наледь с хрустом, резвясь, кабан,

Забыв про седую стужу.

А неба серебряно-синий жбан

Зарю опрокинул в лужу.

Вновь тучки белые высоки,

Долины ждут вольной песни.

Все мысли мои сегодня легки,

Как сны убогих о пенсии.

Себя я давно уж не ставлю в грош,

В любви не могу согреться.

Прольется на голову лунный дождь,

Аукнется в полночь сердце…

Ведь скоро и мне не бродить в лесу,

Забывая свои ненастья…

Улыбнется жизнь, как будто Алсу,

Стыдливо дрожа от счастья.