"Будем как боги!" — это значит, что нет ничего выше твоих желаний и потребностей, что весь мир может провалиться, лишь бы "человекобог"-потребитель "завсегда мог чай пить".

Нет, "будем, как дети!" — призывает поэт вслед за Иисусом Христом. В "Детстве Христа" — наиболее чистой, родниково-хрустальной, девственно-первозданной поэме — мальчик Иисус собирает детей, чтобы сказать им о "жизни земной и небесной": "Дом ваш на небе" — и поднял на небо свой перст" . А девочки, слушая, "загляделись в его голубые глаза" . На палец указующий села стрекоза — и они "захихикали". Образ тем самым оживает, перестает быть книжным. Невольно явившись причиной маленького искушения, мальчик Христос "засмеялся, как легкий земной постоялец" .

Мы в России — в том числе и те, кто образован на основах марксизма-ленинизма,— все же носили в душе православные заповеди. Через русскую классическую литературу, где душа православная сохранена навеки, нам открывался великий канал, передающийся из вселенской бездны. Через отечественную литературу прорывались и прорываются к нам энергетические вихри — как вести о тех поединках и битвах, которые совершаются где-то вне нашего времени и пространства, но прямо влияют на них. Это вечная вселенская битва.

Люди с оружьем выходят из женского лона

И направляются в сторону Армагеддона...

Глухо об этом скрипела вселенская ось

И завывали пещеры, пустые насквозь.

Это те самые могильные пещеры, в одной из которых похоронили распятого Христа. Сегодня для России, как никогда, близка тема Христа, тема заклания Божьего Агнца. Всё пространство страны стало своего рода жертвенным алтарем. Россия — не тот ли это агнец, приносимый в жертву ради будущего благоденствия всего человечества? Уже принесена в жертву советская держава. Теперь на заклание ведут Россию — ведут не только ее новые хозяева, но и долготерпеливая жертвенная психология самого русского народа. Неужели это приведет ее лишь к окончательной гибели и не даст воскреснуть впоследствии?

В связи с этим приведу отрывок из небольшой, но весьма значимой статьи И.Р.Шафаревича "Почему русские терпят?": "Терпение — это стратегия неагрессивного взаимодействия с миром, решения жизненных проблем не за счет насилия над миром и потребления его ресурсов, а в основном за счет внутренних, духовных усилий. И это особенно важно сейчас, когда так ясно, что ресурсы природы, которые человек может эксплуатировать, ограниченны, в то время как о границах духовных сил человека нам ничего не известно. Именно идеология, противоположная "терпению", — "фаустовский дух", а точнее взгляд на мир как на бездушный материал для деятельности человека, сформулированный в призыве к "покорению природы",— создала тот экологический кризис, который сейчас угрожает существованию человечества и всего живого на земле".

Приносимая в жертву Россия, возможно, на какое-то время отдалит гибель человечества, избавляя его, как Христос, от кары за грехи. Но, возможно, нынешнее "сошествие России в ад" несет на себе отблеск того символического значения, которое имело сошествие в Ад Господа нашего Иисуса Христа.

В.Хатюшин ничего этого не воспринимает, работая на уровне соответствия текста поэм букве, но не духу Евангелия.

Отговорила моя золотая поэма.

Всё остальное — и слепо, и глухо, и немо.

Даже здесь вроде бы критик и вроде бы поэт умудряется ничего, кроме "обычного", "конечного самолюбования" не увидеть, утверждая, что "всё остальное, "даже само Евангелие", для Кузнецова "немо" и "глухо". Но ведь здесь — совсем иное. Открытая, увиденная творческим усилием поэта бездна — снова закрылась. Душа устала — ей нужно набираться новых сил. Но силы уже не те, и неизвестно, придут ли они еще.

Боже! Я плачу и смерть отгоняю рукой.

Дай мне смиренную старость и мудрый покой!

г.Смоленск

Несравненный вы наш Владимир Иванович!

Ну, удружили! Ну, отметили! Благодарствую, в литературные деятели возвели.

Отвечаю незамедлительно: и вы — тоже молодец! Сколько лет вас знаю, а подобный темперамент в писанине заметил впервые. Видимо, действительно, за живое задело. Как же, круто обиделись, ведь ваш несравненный "материал" провалялся в газете "полгода без всякого движения"…

Уточняю. Не полгода, а три с половиной месяца.

И "валялся" бы там, может, и еще полгода, если бы действительно не ваш покорный слуга.

И не потому что "нынешняя Литгазета не отражает, конечно, ни литературы, ни "процесса", ибо "ведет свои не очень хитрые сионистские дела с 5-процентным допингом патриотизма (всё известно)", а просто потому что ваш "Дневник-64" как не был востребован за долгие годы иными, лучшими СМИ, так и сейчас с трудом пробивал дорогу на страницы "ЛГ".

Почитайте газетный "портфель" за последние четыре месяца и убедитесь, что и Вл.Соловьев, и М.Алексеев, и все остальные тексты, опубликованные на пятнадцатой странице, гораздо конкурентоспособнее.

Не мне вас учить, газета — орган коллегиальный и стремящийся к актуальности. А "дневник" 40-летней давности — дело архивное, отчасти книжное или же журнальное. Вполне может еще 40 лет подождать. Зря обиделись. Следовало бы, хорошо поразмыслив, публикацию в "ЛГ" гордо снять, тогда бы колоночка смотрелась эффектнее. А так — она саморазоблачительна по сути. И зависть в ней проглядывает, и другое "густопсовое" хамство.

Интересно все-таки: что это вы в такой "дешевке" столь стремились опубликоваться? И не только вы, суперталантливый, но и "все-все", по вашему мнению, надеются, в свою очередь, мелькнуть в Литгазете неизвестно зачем.

Наверное, вы правы и в том, что давно пора дивизию СВОЮ завести (вербуете же в "свой союз" бессловесных и привычных "тянуться" перед "начальством"), а еще стенгазету дивизионную; впрочем, вот тут я смелочил, у вас ведь многотиражка есть. Вроде как тысяча экземпляров тираж. Стишки-с двустопные, ученические напечатать можно, опять же — гневливые статейки. Совсем как БОЛЬШИЕ.

Можно устроить бурю в стакане с водой, впрочем, и здесь я, видимо, не точен с выбором напитка. А потом песни попеть хором, якобы народные. "Летят утки". Газетные "утки" в основном. Слушал я, не раз слушал пение, репертуар весьма однообразен. Подпевать как-то не хочется.

При всей воспетой вами моей "ловкости" стало за вас неловко.