Вардонэль, мирно сидящая у себя в комнате, уткнувшись в книгу, резко подняла голову, услышав шорох раскрываемой двери, и с беспокойством посмотрела на вошедшую Королеву.

– Не видела ли ты моего супруга? – спросила Варда. Майэ задумалась, потом развела руками.

– Подумай хорошенько.

– Вечером Его Величество проследовал в Восточное крыло – если не ошибаюсь, – пробормотала Вардонэль.

– Он просил что-либо мне передать?

– Нет, Владычица. Мне поискать его?

– Не надо, я сама. Спасибо. Можешь быть свободна. Мгновение, и Королевы уже не было в комнате. Майэ пожала плечами и вновь погрузилась в чтение. Впрочем, сосредоточиться ей уже не удалось.

Блуждать и дальше по Ильмарин наугад Варда была не в состоянии. Решившись, Владычица Звезд послала супругу мысленный зов. Ответ пришел сразу, ей показалось, что она слышит голос совсем рядом.

– Где ты?

– В Восточном крыле, в дальней зале. Тебе она знакома.

– Это там, где ты уложил… Златоокого?

– Именно. Ты далеко?

– Я почти на месте. Нам необходимо поговорить.

– Всегда к твоим услугам.

– Вот и чудесно.

Варда отворила невысокую, узкую дверь, украшенную резьбой.

Небольшая, неправильной формы зала почти тонула в полумраке, дымные спирали колебались в лучах небольшого светильника. И все же она превосходно разглядела тех, кто там находился, – жуткое видение, подтвержденное смутным рассказом Ирмо, обрело жизнь, превратившись в необратимую явь. Значит, все так и есть. Или – не совсем так? Сидящие на ложе Мелькор и Златоокий встали, приветствуя ее, она церемонно кивнула, не выказав удивления, но ее взгляд был прикован к Манвэ, тоже вставшему ей навстречу. Он выглядел как обычно, но Варда была Видящей. Шагнув вперед, она коснулась его руки, он слегка пожал ее, глядя в глаза – прямо и даже слишком спокойно.

– Ирмо рассказал тебе вкратце о сегодняшних событиях?

– Вот именно – вкратце. Полагаю, что я вправе знать больше. Надеюсь, ты не оставишь меня в неведении?

– Что ты, как можно…

Варда встретилась глазами с Мелькором – впервые за многие тысячелетия. Те же глаза, что когда-то. И облик – почти тот же. Только силы не те – она чувствовала это. И что-то еще неуловимо изменилось – пока трудно было определить, что; но это – после.

Взглянула на Златоокого – он смотрел ей в глаза, улыбаясь немного грустно и даже – или это ей показалось – виновато и сочувственно. Ее сотворенный. Их общий сотворенный. Избравший гибельный путь, и все же – первый, любимый. Оборванная песня.

– Приветствую освобожденного и пробужденного, – произнесла Варда, изящно наклонив голову. – Сожалею, но я вынуждена просить моего супруга о приватной беседе. Дорогой, мы могли бы поговорить наедине? – Королева смотрела в лицо Короля немигающими звездными глазами, хотя с лица не сходила светская полуулыбка.

– Разумеется, дорогая. – Он чуть крепче сжал ее руку. – Я покину вас на некоторое время. Вернется Эонвэ – пусть ждет. Полагаю, вы не будете скучать. До встречи.

Манвэ подал руку Варде, та церемонно оперлась на нее, и царственная чета вышла из залы.

Пройдя несколько коридоров, они оказались у винтовой лестницы, ведшей в одну из башен, – в небольшую комнату, служившую Варде кабинетом. Войдя первой, Варда встала у окна и выжидательно посмотрела на супруга. Тот прислонился к дверному косяку, заложив руки за спину.

– Почему ты это сделал? Манвэ слегка пожал плечами:

– Потому что счел исход поединка достаточным основанием для подобного решения.

– Счел? Как вообще до этого дошло?

– А как дело доходит до поединка? Такие вещи запрещать не принято.

– Возможно. Но даровать свободу… Выпустить и освободить – это разные вещи.

– Стоит ли обращать столь пристальное внимание на столь тонкие различия?

– Полагаешь, только мне это свойственно? Варда чувствовала, что ее знаменитое терпение на пределе, – о чем они говорят? Она словно кожей ощущала, как вязко и неотвратимо течет время, его было так мало, а впереди маячило нечто неведомо-страшное…

– А ты подумал, – продолжила она, – о том, что будет дальше? Если он не покаялся и не смирился, то опять – войны, стычки, раздоры. Этого же нельзя допускать, потому и сказано было: «Навечно!»

Манвэ покачал головой.

– Надеюсь, что все уладится. Пока никто никого не бежит сбивать с пути истинного.

– Но Эру… Ты что, не понимаешь, к чему это приведет? Что будет с нами, с тобой? Я же Видящая… И если то, что я видела, не морок…

– Что ты видела? – нахмурился Манвэ.

– Тебя. – Варда болезненно поморщилась. – И то, что с тобой было – или будет? Это ужасно! Ну что же ты, почему – вдруг?

– Вдруг? – усмехнулся Владыка. – Какое там! Теперь это, впрочем, уже не имеет значения. Просто с меня хватит – я потерял все: себя, брата, сотворенного – мне больше нечем платить.

– А я? Ты хочешь потерять еще и меня?! Манвэ покачал головой:

– Ты можешь выбрать. У тебя есть слово на Круге. Если я взбунтовался, это не значит, что ты должна пасть, разделив со мной немилость Единого. Если меня свергнут, ты можешь отречься от предателя. Я даже, наверное, не буду сопротивляться – любому приговору, который тебе придется вынести. В Валиноре будет Королева…

В следующее мгновение Владыка пошатнулся от сокрушительной пощечины. Невольно поднял руку, коснувшись лица.

Варда, в недоуменном оцепенении глядя на свою ладонь, отступила на шаг, тяжело дыша.

– Ты что?.. – прошептала она. – Ты – мне – предлагаешь – отречься? От тебя?.. А что, это мысль! – зло усмехнулась Королева. – Ты-то на меня плевать хотел… – Ее непривычно глухой голос казался надтреснутым. – Даже не соизволил посоветоваться, не счел нужным предупредить, – едко произнесла она.

– Ты спала – я действительно поначалу не счел эти события достаточным основанием, чтобы вытаскивать тебя из грез, – с глубоко спрятанной иронией произнес Манвэ, не отнимая ладони от начинающей гореть щеки.

– Грезы… Какая трогательная заботливость, милый! – прошипела Варда.

– Скажу честно: я не предполагал, что выйдет – так. Я же не из Видящих. – Манвэ криво усмехнулся. – И поверь – если ты на это еще способна, милая, – я не хотел, чтобы ты…

– Вмешалась?!

– Нет. Не хотел тебя дергать, а после – чтобы ты оказалась…

– Замешанной во все это?! – снова перебила Варда. Дважды перебить Владыку – только ей такое могло сойти с рук. – Ты что, думал, я на сто лет уснуть собралась?!

– Решения пока принимаю я. – Его голос обрел привычную жесткость. – Ты будешь ни при чем – вот и все. Отвечать перед Единым надлежит мне.

Невесело усмехнувшись, Варда приблизилась к нему, коснувшись руки, осторожно отняла ее от лица Манвэ.

– Ты ошибся, Владыка, – неожиданно мягко сказала она. – Я не могу быть ни при чем…

Манвэ опустил глаза, словно изучая мозаичный пол. На щеке тлел отпечаток ладони. Он попытался отвернуться.

– Прости, – добавила Варда, не отпуская его руки, – прости, пожалуйста! Как же это я…

– Ничего, все правильно, наверное…

– Ну неужели уже ничего нельзя изменить? Вернуть – как было?

– Я – не буду. Не могу – и не хочу. Такова моя Воля. – Он непроизвольно сощурился: оказалось, что обруч и не думал исчезать в оставленное «на подумать» время – видимо, чтобы думалось правильнее. Варда в ужасе уставилась на Манвэ. Наваждение становилось все реальнее, как затянувшийся кошмар.

– Не надо! Не говори ничего! Да что же это… Как ты… посмел?

– Посмел, – устало произнес Манвэ. – И лучше быть уничтоженным, чем еще раз стать… исполнителем, – брезгливо закончил он. – А терять мне, повторяю, нечего. Есть – кого, но разве тебя… – его голос чуть дрогнул, – я уже не потерял?

Варда, положив руки ему на плечи, заглянула в лицо. Ломкий, полупрозрачный весенний лед с темно-синими промоинами в обрамлении тусклого золота пожухших прошлогодних камышей – безупречная личина растворялась, как кристаллы соли в воде…