– Если пожелаешь, Эру, я не буду видеть, – повинуясь возникшему внезапно порыву, прошептала она. – Если это воистину Зло и это огорчает Тебя – я больше не буду.

– Вижу Я, что ты понимаешь Меня и тебе открыта Моя Воля, – милостиво прозвучал голос Творца, – посему Я прошу тебя помочь Мне… – Айни задохнулась от удивления – ее, сотворенную, просит о помощи сам Эру! – Ты должна помочь Мне противостоять лжи Мелькора. Я не теряю надежды, что когда-нибудь он исправится… – бесконечное терпение и всепрощение исходили от сияющего лика, – …но, пока не осознает он Истину, может немало бед сотворить… Ты будешь Моей помощницей, возлюбленная дочь Моя, – и дам Я тебе власть убеждать других, что нет ничего доброго во Тьме – вообще ничего там нет, и да не увидит никто того, что видели вы, ибо Мелькор уже сильно поражен Тьмой, и тебя коснулась ее разрушающая сила, но сила души твоей поборола соблазн. «Ничто» обманчиво принимает прекрасные образы, но гибельно оно для всего Живого.

А потому, дабы сохранить Жизнь и Красоту, которые суть Свет, Зло и Тьму должно уничтожить, – и да погибнут предавшиеся ей. Я вижу великую борьбу, и на тебя Моя надежда – ты и те, кто с тобой, охранят Замысел от Искажения, и с вами пребудет Милость Моя. И вне ее не сможет существовать никто и ничто, ибо Я – Единый, Начало и Конец, и нет ничего, что существовало бы без Меня…

Варда слушала, исполняясь благоговения, и в то же время что-то больно укололо душу – не рассказать – никому? Не поделиться пережитым – пусть это и дурной опыт – с ним, с тем, от кого у нее нет тайн? Их души открыты друг другу, они делятся всеми мыслями – и вдруг между ними встанет… ложь? – Она испугалась этого слова, поспешно даже в мыслях заменив его на «тайну», но легче не стало.

– Мне ведомы сомнения твои, дитя Мое, и они огорчают Меня, еще раз показывая, что Зло коснулось твоей души и оставило в ней след, от которого, надеюсь, у тебя хватит сил исцелиться… Ты никому не должна говорить о том, что видела, ибо Злу достаточно лишь упоминания. И тем более тому, кого нарек Я – Манвэ, «благословенный», ибо Я сотворил его братом Отступнику, но в душе его нет места Пустоте и Тьме, она открыта Слову Моему, и величием превзойдет он своего нерадивого брата – если не оступится… Великое зло произойдет, если его коснется своим нечистым дыханием Ничто, и гибелью обернется для него, если прельстит, ибо он горд и силен, и гибельно будет для иных его падение. Но надеюсь, что Зло не пристанет к нему, ибо он – совершенное Мое творение и нет в нем изъяна. И все же Тьма всюду ищет лазейку, и его необходимо охранить от нее – чистому все чисто, и он может не распознать Зла под прекрасной личиной, и погибнет прежде, чем поймет, что встал на неверный путь. Ты ведь любишь его, дитя Мое? А любовь, величайшее ее проявление – это жертва. И власть и величие, что Я дам вам, сделав Владыками Того, Что Будет, утешат тебя, и счастье ваше будет безмерно. И еще большей будет радость твоя от знания, что в тебе – его спасение и благодать. Поверь мне, Варда, – малая тайна между любящими лишь усиливает пламя любви, и ты обретешь еще большее обаяние в глазах его, и прилепится душа его к тебе – навсегда, и любовь ваша согреет все сущее. Хорошо ли ты поняла Меня, дочь Моя?

– Да, Отец. Я исполню Волю Твою, и я поняла, что ничего нет выше любви и превыше любви – верность, хранящая любовь. Да будет по слову Твоему… – И Айни Варда покинула блистающий чертог.

На пути ее возник Мелькор, радость мелькнула в его глазах, он спросил:

– Ну как, ты видела? – И остановился, натолкнувшись, как на стену, на ее взгляд.

– Это наваждение, Мелькор, – ровно произнесла Варда. – Ты обманут лживыми образами, которыми прельстило тебя Ничто. Обратись, воззови к Отцу нашему, дабы исцелил Он тебя от порчи.

Он отшатнулся, словно его ударили. Глаза потухли, взгляд стал горьким, отчаянно-молящим:

– Ты не веришь себе, своим глазам, своей душе? Ты можешь заставить себя не видеть?!

– Не только себя, но и других, дабы их не коснулось Зло, ибо такова Воля Творца. Он доверил мне защитить всех от гибели. – Она помолчала. – Покайся, Мелькор, обратись, пока не поздно, Отец благ, Он поймет, простит…

– Нет, не поймет, – неожиданно жестко сказал Мелькор. – Он не поймет и не простит того, кто выбирает сам. Кто хочет и может творить – сам, а не по указке. Не потерпит… – Айну вздохнул, потом горячо зашептал: – Подумай еще, Варда! Ты же лишаешь всех свободы выбора, ты…

– Я – выбрала. Я выбрала Свет и Любовь. И Жизнь. Ты тоже еще можешь выбрать. Пока.

– Я тоже – выбрал. И я не собираюсь отрекаться от себя – никогда.

– Ты погибнешь…

– Это мой путь – и будь что будет… А ты… делай, что должно, – бросил он и, резко развернувшись, направился прочь – черно-звездным вихрем.

– Одумайся! – крикнула она ему вслед, но он не оглянулся. – Да будет по слову твоему, – прошептала Айни Варда. – Да будет так.

Выбор был сделан…

Целебный, чуть влажный воздух Лориэна смягчал беспощадную четкость воспоминаний. В сотканном из видений мире все было хорошо: меньше было грязи и крови, да и то, что было, виделось отстраненным, нереальным. Или зыбкие кружева грез уводили в мир, населенный цветом, формой и музыкой – неясными и нежно-лукавыми… Порой же просто не было ничего, и теплая, густая вода, неспешно покачивая, уносила куда-то, все равно куда, и плыть можно было бесконечно.

Так было и сейчас, пока в какой-то момент вода не показалась вязкой и липкой; она душила, стискивала, подобно кольцам огромной змеи, и из разом посеревшего воздуха повеяло кошмаром. Воды превратились в слизистый студень, и он начал распадаться в кровоточащие клочья – глаза заволокла кровавая муть, голова раскалывалась от пронзительной боли. Откуда-то пришло ощущение гнева, вспышками вскипающего под веками, пополам с бессилием и похожим на ржавую тупую иглу чувством унижения. Горло словно забил песок – Варда заметалась, надо было выбраться – во что бы то ни стало…

Эстэ резко обернулась, услышав за спиной сдавленный стоп, переходящий в задыхающийся хрип. Варда судорожно ловила воздух, ее колотила крупная дрожь. Целителышца поспешно наклонилась к ней, попыталась привести в сознание. Судорожно дернувшись, Королева с такой силой отшвырнула не ожидавшую этого Эстэ, что та едва не свалилась в воды сонного озера, а сама снова заметалась, как вытащенная па берег рыба. Набрав в пригоршню воды, Валиэ-Целительница, изловчившись, плеснула в лицо Варды. Та замотала головой, дыхание с трудом вырывалось из горла. Эстэ услышала несколько слов, слетевших с изломанных непонятно откуда взявшейся мукой губ.

– Не надо, – прошептала Королева. – Манвэ… Нет!!! – вскрикнула она отчаянно, вскинув руки в жесте почти безнадежной мольбы. – Пощади… – Она зажмурилась.

Эстэ робко, но настойчиво встряхнула Варду за плечи, голова Королевы бессильно запрокинулась. Подтащив Владычицу Звезд поближе к воде, Эстэ смочила свой шарф и приложила ко лбу терзаемой мороком Варды. Та слабо дернулась и обмякла. Приоткрылись сияющие звездным льдом глаза. И в них был – страх. И отчаяние. Внезапно, осознав, где она находится, Королева Амана подалась вперед, пытаясь вскочить. Глаза горели мертвым светом падающих звезд… – Они впились в лицо Эстэ.

– Варда, что случилось? Что с тобой? – проговорила, слегка дрожа, хозяйка Лориэна.

– Это я спрашиваю: что случилось? – прошипела, тяжело дыша, Варда, садясь в высокой траве.

– О чем ты? – растерянно пробормотала Эстэ.

– Я же видела… – прошептала Варда и умолкла. – Я что-нибудь говорила? – жестко поинтересовалась она, поправляя сползшее с безупречного плеча платье.

Целительница смущенно развела руками.

– Что?! Не молчи!

Эстэ неловко пересказала услышанное. Варда стиснула пальцами виски:

– Значит, так… Нет, не может быть…

Она вскочила на ноги, пошатнувшись, оперлась о ствол нависшей над водой задумчивой ивы. Глубоко вдохнула прохладный воздух, медленно выдохнула, собираясь с силами. Легкими движениями привела волосы и одежду в порядок, лицо ее вновь засияло невозмутимой красотой, подобно искусно ограненному бриллианту, – и твердостью подобна ему была Королева Арды.