Сейчас распространяются утверждения, что завербованные в свое время иностранными разведками действовали будто бы из идейных побуждений. Это не так. Диссиденты представляли ограниченный интерес для западных спецслужб. Их использовали, чтобы будоражить общественное мнение, создавать легальную оппозицию. Но как они могли влиять на процесс принятия решений в Советском Союзе? К какой секретной информации имели доступ?

Возможно, кто-то из завербованных агентов, предложивших свои услуги западным странам добровольно, и имел политические мотивы. Но никогда, во всех известных мне случаях, они не были определяющими. В конечном счете в основе предательства лежали материальные интересы.

Выявлению и ликвидации иностранной агентурной сети в Советском Союзе во второй половине 80-х годов способствовали два фактора.

Во-первых, нежелание спецслужб держать разведчиков в Советском Союзе более двух лет из соображений безопасности и для предотвращения перевербовки. В результате большинство из них были не в состоянии установить широкую сеть контактов за столь короткое время даже при хорошем знании русского языка и отличной страноведческой подготовке. Наши контрразведчики, многие годы работая на своих участках, великолепно изучили повадки сотрудников резидентур при посольствах. Они знали, кто есть кто и кто чем занимается.

Во-вторых, представители иностранных спецслужб, особенно американцы, слишком строго придерживались инструкций. Даже самые умные указания без привязки к конкретным условиям, без учета неожиданных обстоятельств в итоге обречены на неудачу. Борьба разведки и контрразведки состоит из просчитывания возможных ходов друг друга, и мы делали это неплохо. Подчас складывалось впечатление, что американцы учили своих разведчиков по советским учебникам для спецслужб 20-летней давности. Но мы их тоже читали!

Если американцы отличались активным использованием разнообразных технических средств, то англичане выделялись умением создавать сложные агентурные комбинации, опыт которых они накопили еще до 1917 года. Они умели устанавливать перспективные контакты и выжидать многие годы, пока те не окажутся в интересующих хозяев местах. В 1971 году в ответ на высылку 105 советских дипломатов из Великобритании элита английских разведчиков-советологов была выдворена из нашей страны, после чего СИС стала действовать на территории нашей страны более осторожно.

Западногерманская БНД меньше, чем другие, использовала свои посольства для прикрытия разведывательной деятельности. Она предпочитала задействовать в этих целях торговые представительства и частные компании.

Второе главное управление КГБ также имело свои особенности. С профессиональной точки зрения механизм противодействия шпионажу был отработан достаточно четко. Но резервы усовершенствования имелись. Явной слабостью было то, что политическая информация, поступавшая в ходе оперативной работы, использовалась недостаточно или вообще не использовалась. Мой опыт профессионального разведчика подсказывал, что такая практика является неоправданным расточительством. Поднять уровень информационно-аналитической работы во Втором главке, повысить интерес подчиненных к ней оказалось делом нужным, полезным и стоящим, причем без каких-либо дополнительных кадровых расширений. Это вскоре было с удовлетворением отмечено в самом Комитете и руководством страны, хотя и не всегда вызывало адекватные действия с его стороны. Так, в 1991 году мы информировали Горбачева о том, что администрация США пришла к следующим выводам: уступки по отношению к экстремистским и националистическим требованиям отдельных советских республик, отстранение политбюро от процесса принятия важных решений в области внутренней и внешней политики ведут к хаосу, развалу Советского Союза и падению президента. Информация не была принята к сведению, хотя дальнейшее развитие событий полностью подтвердило ее истинность.

Если говорить о том главном, что я постарался привнести в деятельность советской контрразведки, — так это активизация информационно-аналитической работы в интересах высшего руководства страны.

Когда меня зачисляли в органы разведки, председателем КГБ был назначенный Н.СХрущевым в 1958 году Александр Николаевич Шелепин. В свое время он возглавлял ЦК ВЛКСМ, а затем вышел на ведущие роли в политической жизни страны. Несмотря на то что Шелепин занимал видные государственные посты до и после руководства Комитетом госбезопасности, он не приобрел особой популярности среди подчиненных.

Решения и приказы нового Председателя были твердыми и четкими, но, тем не менее, вскоре его саркастически Окрестили «железным Шуриком», противопоставив подлинному рыцарю революции Дзержинскому. Шелепин был в должности председателя КГБ лишь до 1961 года. Во время «дворцового переворота» в октябре 1964 года он претендовал на пост Первого секретаря ЦК КПСС. Решительный и автократичный, Шелепин настолько укрепил к тому времени свои властные позиции, что, может быть, именно поэтому большинство партийного руководства решило отдать предпочтение более мягкому и сговорчивому Л.И.Брежневу.

То, что Шелепин был прозван сотрудниками органов госбезопасности «железным Шуриком», связано в значительной степени с его решениями, которые существенно ухудшили условия прохождения воинской службы в Комитете. В отличие от Вооруженных Сил, КГБ утратил целый ряд своих ведомственных санаториев и домов отдыха. Настроения офицерам это, естественно, не улучшало.

После отставки Шелепина на эту должность был назначен его бывший заместитель в ЦК ВЛКСМ Владимир Ефимович Семичастный. Он больше вникал в задачи органов госбезопасности, но ему не хватало знания проблем и политического опыта. К тому же он был весьма непопулярен в среде интеллигенции в связи с высказываниями по поводу присуждения Пастернаку Нобелевской премии по литературе в 1958 году. Тогда Семичастный публично назвал Пастернака «эмигрантом в своей стране» и заявил, что «даже свиньи не ведут себя так в собственном хлеву». Хотя комсомольцы аплодировали высказываниям своего лидера, думаю, что симпатии большинства были на стороне Пастернака. Я считаю, что должностные лица могут думать и говорить за обеденным столом или в узком кругу все что угодно. Но их официальные высказывания должны быть более корректными.

Семичастный сыграл отведенную ему роль в отставке Хрущева в 1964 году, но не был «заговорщиком». Никто не сомневался, что долго на посту председателя КГБ ему не продержаться. Брежнев не хотел оставаться в долгу у руководителя органов госбезопасности, поддержавшего его в октябре 1964 года и близкого к главному сопернику в борьбе за власть — Шелепину, и в мае 1967 года Семичастного отправили в родные места, на Украину, где он получил должность заместителя Председателя республиканского Совета Министров — явное понижение.

Причины отставки Семичастного гораздо легче понять, чем мотивы назначения председателем КГБ СССР Юрия Владимировича Андропова.

Андропов не относился к ближайшему окружению Брежнева. Это вообще была весьма своеобразная личность в советской политической элите. То, что он рано остался без родителей — отец был железнодорожником, мать — учительницей, — не было чем-то необычным. И дальнейший его жизненный путь не отличался от судеб многих простых советских людей. Кинотехник и телеграфист в своей родной станице Нагутская, что на Ставрополье. Профтехучилище в Рыбинске. Секретарь комсомольской организации на местной судоверфи. Важнейшим этапом его карьеры стала должность секретаря ЦК комсомола Карело-Финской республики в 1940 году (тогда 16-я республика в составе СССР). В этот период он познакомился с таким политическим деятелем, как Отто Куусинен, председателем республиканского Верховного Совета, известным деятелем Коминтерна и одним из основателей Коммунистической партии Финляндии. В годы войны Юрий Владимирович возглавлял партизанское движение в Карелии. После войны дружба с Куусиненом уберегла его от сталинских чисток, хотя попытки устранить его были.