Подумав немного, Пруденсио Мартинес тянется к заднему сиденью и тормошит дремлющего там человека.

– Что случилось? – спрашивает тот.

Его зовут Рафаэль Алонсо Торрес. Он стройный и молодой, самый молодой из тех, кого привез с собой Мартинес, голодный и агрессивный малый из района боен Кайли, которому черт дал миловидное, ангельское личико. Глядя на него, Мартинес словно видит себя двадцать лет тому назад.

– Хорош дрыхнуть, – говорит Мартинес. – Ты достаточно поспал. Иди в дом. Сядешь в кресло, которое я тебе показывал. И не спи, будь начеку.

– А как насчет Гарсии и Очоа? – спрашивает парень, зевая и потягиваясь.

– Гарсия на кухне, а Очоа следит за задней дверью. Мне нужно, чтобы ты находился на том этаже, где у них спальни.

– Что-то случилось?

– Нет, все тихо, но мимо проезжала машина, и мне это не понравилось.

– Машина?

Мартинес смотрит на него.

– Эй, cabron, давай двигай! И, Рафаэль, позаботься, чтобы телефон был включен.

Торрес выходит из фургона, идет к задней двери дома, стучится, и Бенино Гарсия впускает его. Они обмениваются несколькими словами, и Гарсия возвращается на кухню смотреть телевизор горничной. Торрес проходит к главному фойе и оттуда поднимается по лестнице на второй этаж. Здесь находятся четыре спальни, каждая с ванной, а в задней части дома также есть комната, которую мистер Кальдерон использует в качестве кабинета или домашнего офиса. Торрес занимает позицию в кресле между дверью в эту комнату и дверью в хозяйскую спальню. Кресло неудобное, и он тихонько чертыхается, когда садится в него, но особо не ерепенится. По сравнению со многим, чем ему приходилось заниматься, это очень легкая работа. Ну а спать он может где угодно.

В отличие от своего клиента Йойо Кальдерону сегодня ночью не спится, как не спится уже много ночей, больше, чем он может припомнить. Это продолжается недели, а то и месяцы.

Нет, думает он, это началось примерно в то время, когда погиб Фуэнтес, может, чуть позже, когда вдруг дельце с Паксто начало тухнуть. Он приписывает эту бессонницу стрессу, хотя скрупулезно следует всем советам по снижению стрессовой нагрузки, какие вычитывает в журналах по бизнесу и фитнесу. Беда в том, что в этих, в общем-то весьма полезных, журналах ситуация с ночными кошмарами вообще не рассматривается. Успешные американские бизнесмены не упоминают о своих снах и даже не признаются, что они им снятся. Разве что фигурально, в том смысле, что они видят во сне грандиозные планы по дальнейшему развитию и процветанию своих компаний.

Кальдерон – образованный человек, и он знаком с идеями, лежащими в основе психотерапии по Фрейду. Сны, особенно повторяющиеся, имеют глубокий смысл, это сигналы, указывающие на подавление неприемлемого желания. Он сам сверился с книгами, потому что книг на тему о том, как развить в себе самоуважение, у его дочери пруд пруди. Он тайком заглядывает в них, но все, что там написано, кажется ему мусором. У него никогда не было проблем с самоощущением. Чуть больше месяца назад Йойо Кальдерон ощущал себя одним из лучших людей Майами. Он мужчина приятной наружности, решительный, сексуально состоятельный, богатый и продолжающий богатеть, порядочный муж и отец, щедрый ко всем своим многочисленным любовницам, человек слова, когда имеет дело с равными себе, филантроп по отношению к нуждающимся, человек, уважаемый в обществе, и уж конечно, не собирающийся обращаться к чертову психиатру. Это исключено, хотя он и просил семейного доктора выписать ему «Ксанакс» для снятия стресса. Полмиллиграмма перед сном – такова рекомендованная доза, но сегодня он принял три миллиграмма в надежде, что не увидит этот сон.

Он всегда один и тот же. В нем он где-то в тропиках, одетый как исследователь. Жарко, темно, и он сидит за столом. К нему выстраивается очередь диковинно и пышно разодетых местных жителей, и они, один за другим, продают ему все свои украшения, за которые он расплачивается вырванными из блокнота листками бумаги с банальными фразами, какие можно найти в «печенье-гадание». «Новые друзья помогут тебе», «Ты завоюешь всеобщее восхищение» и прочее в том же роде.

Он рад, что это приносит ему доход, и убеждает себя, что с его бумажками туземцам будет гораздо лучше, чем с их богатыми украшениями из золота и перьев.

Но в процессе этой работы он слышит сначала тихий, а потом все нарастающий шум, похожий на урчание огромного, величиной с гору, кота.

Оказывается, никаких туземцев нет и в помине: он наедине с этими звуками. Возникает страх, он чувствует, что ему надо убираться, бросает добычу в мешок, выбегает из хижины и оказывается на глинистой тропке посреди темных джунглей, наполненных этими звуками: ар-рах, ар-рар-рах.

Позади него, все ближе и ближе, слышен глухой стук чудовищных лап. Он бежит, сжимая свой мешок, его шею уже обдает жаркое дыхание. Убежать невозможно – ноги вязнут в липкой грязи, он падает и, издав пронзительный вопль ужаса и отчаяния, безнадежно медленно, как бывает только в кошмарах, ползет дальше на брюхе. Он оборачивается, поднимает голову и видит золотистые глаза, челюсти…

Он просыпается весь в поту, проклиная все на свете, и, когда смотрит на часы, всегда оказывается, что сейчас около трех и ему уже не уснуть. Ночь окончательно испорчена. Но сегодня ему не снятся джунгли. Сегодня он проваливается во мрак и просыпается на кушетке в своем кабинете. Он пристрастился спать там, чтобы избежать стыда, связанного с этими воплями, метаниями во сне и жуткими пробуждениями. Здесь, по крайней мере, никого нет. Шторы задернуты, и в комнате очень темно. Единственный свет исходит от циферблата электронных часов на его письменном столе; судя по цифрам, сейчас 3.06. В комнате прохладно, и сначала он думает, что кто-то включил кондиционер, ибо в его ушах слышен рокочущий звук. Нет, это не механический звук.

Ар-рар-рах. Ар-рар-рар-рах.

Перепугавшись, Кальдерон вскакивает, отбрасывает одеяло, тянется к выключателю. Свет загорается, и в комнате он – огромный и золотистый. Он думает, будто ему все еще снится сон, новый и еще более ужасный кошмар. Эта последняя мысль остается с ним несколько секунд – до того, как он умирает.

В холле Рафаэля Торреса будит шум из кабинета Кальдерона, тяжелый стук, будто свалился предмет мебели. Он идет по коридору к двери этой комнаты, прислушивается и слышит странные, похожие на тихое урчание звуки. Их происхождение непонятно, и Торрес колеблется. С другой стороны, этот малый болен.

Торрес легонько стучит в дверь и спрашивает по-испански:

– Мистер Кальдерон, у вас все в порядке?

Ответа нет. Он видит, что в комнате горит свет, так что же там не так? Однако на всякий случай открывает дверь.

Ему требуется одна секунда, чтобы понять то, что он видит, еще одна секунда, чтобы выхватить пистолет. То, что убило Кальдерона, уже движется по направлению к нему, движется невероятно быстро, но он крепкий молодой человек с мгновенными рефлексами. И, прежде чем упасть, он даже успевает сделать один выстрел.

Находясь на кухне, Гарсия услышал звук выстрела. С пистолетом в руке он устремился вверх по лестнице. Выстрел разбудил и Викторию Кальдерон, но та сначала решила, будто это часть ее сна. Ей снилась война в какой-то дымящейся земле. Солдаты напали на деревню, а она пыталась собрать детишек и увести в убежище среди деревьев; ужас состоял в том, что она все время недосчитывалась то одного, то двух детей, и ей приходилось возвращаться обратно. Делать этого не хотелось, она пыталась придумать отговорки, а люди смотрели на нее темными, обвиняющими глазами. Лишь услышав за дверью тяжелые шаги, Виктория поняла, что это не сон, – сердце ее тяжело забилось. Она накинула халат поверх пижамы и выбежала из комнаты. Спиной к ней стоял крупный мужчина, один из тех людей, которых ее отец называл «маленькой охраной». Виктория вела довольно уединенную жизнь, но была далеко не глупа и с первого брошенного на них взгляда поняла: это не сотрудники какого-нибудь охранного агентства, а самые настоящие головорезы, а значит, ее отец попал в ужасную беду. Крупный человек разговаривал по сотовому телефону по-испански, со специфическим акцентом.