— Послушай, Джон, — вдруг вспомнил Гвари, — а что если выпустить стрелу с алмазом за территорию разработок, как тот жрец, о котором рассказывал Бирс? А потом подобрать ее.

— Молодец, — похвалил Рэмбо. — Сотни панамолей, часовые, охранники и мастера будут просто реветь от восторга и преподнесут тебе именной лук со стрелами.

— Ты прав, — смутился Гвари, — это глупо. Остается река. Но это еще глупее.

— Почему же? — удивился Рэмбо.

— Да потому что катера «алмазной полиции» ходят почти по головам промывальщиков.

— А в колдунов ты не веришь, — с сожалением сказал Рэмбо.

— Не верю, — буркнул Гвари.

Видно, он хотел сказать что-то еще, но в этот момент почти одновременно в разных концах разработок раздались переливчатые трели свистков. Для горняков кончился еще один рабочий день, и они неторопливо потянулись от реки вверх, к проходной, чтобы пройти под невидимыми лучами, которые в очередной раз обшарят каждый дюйм их внутренностей.

— Пойдем, Пит, купаться.

Рэмбо вышел из палатки и посмотрел на реку. Ярдах в тридцати от берега стоял на якоре лишь один катер, в рубке которого дремал рулевой. Рэмбо спустился к реке, но в воду заходить не стал, а пошел вдоль берега туда, где только что стояли промывальщики. Гвари ни о чем не спрашивал, он давно уже понял, что Джон все-таки вышел на какой-то след.

Рэмбо подошел к тому месту, где стоял крайний промывальщик, и неторопливо вошел в реку. Когда вода дошла ему до пояса, он остановился и стал топтаться, как показалось Гвари, на одном месте, словно прощупывая что-то ногами.

— Пит, — сказал Рэмбо тихо: голос на реке раздается очень далеко, — а дно здесь действительно песчаное, ты прав.

Наконец, он что-то нащупал ногой, и лицо его расплылось в улыбке.

— Есть, Пит.

Он опустился под воду с головой, и когда вынырнул, повернулся спиной к катеру и показал Гвари бамбуковую палку с вымазанным землей концом.

Гвари вопросительно посмотрел на Рэмбо. Палка как палка, и, скорее всего, промывальщик отмечал ею место, где ему надлежало стоять.

— На ней ничего нет, — многозначительно сказал Рэмбо и снова скрылся под водой.

Когда он вынырнул, палки в его руках уже не было, видно, он воткнул ее на прежнее место.

— Да окунись же ты! — Рэмбо сделал Гвари подсечку и выбежал на берег.

Гвари догнал Рэмбо уже у палатки.

— Джон, да объясни же ты мне, наконец, что все это значит! Рэмбо видел, что следопыт начинает терять терпение: его профессиональная гордость была уязвлена.

— Скоро ты увидишь все сам, Пит, — утешил он его. — Наберись терпения. Видишь ли, я ведь могу и ошибиться. Заходи в палатку.

— А что я увижу из палатки? — не понял Гвари. — Ты что — дуришь меня?

Рэмбо слегка подтолкнул Гвари плечом, и тот, потеряв равновесие, упал на свою кровать. Смеясь, Рэмбо сел рядом.

— Отдохни, Пит, — сказал он. — Ему идти сюда ровно тридцать минут. А если он не придет, значит, я потерял нюх и уже не могу читать следы людей. А пока, Пит, приготовь по чашечке кофе. Чего зря время терять?

Гвари поднялся и поставил на горелку кофейник. И уже не стал спрашивать, кто, куда и зачем придет через тридцать минут. В конце концов можно и умерить свое любопытство.

Они пили кофе почти в полном молчании: Рэмбо мучили сомнения, Гвари же надоело быть навязчивым. Наконец, кофе был выпит, Рэмбо поблагодарил Гвари за отлично приготовленный напиток и поднялся. Он подошел к окну, осторожно, не высовываясь, посмотрел сбоку на ничейную полосу и не мог сдержать радостной улыбки.

— Пит, он идет, — прошептал он и жестом подозвал Гвари. — Посмотри, кто это?

Гвари встал рядом с Рэмбо, и ему было достаточно одного взгляда, чтобы узнать этого человека.

— Это наш промывальщик, на месте которого мы только что были. И что?

Гвари никак не мог понять, почему Рэмбо так заинтересовался горняком. Да, но ведь он угадал, что промывальщик придет, и даже назвал время, когда он явится. Значит, Рэмбо все-таки напал на верный след, читать который Гвари, увы, было не дано.

Рэмбо ничего не ответил, и осторожно отстранив Гвари, поставил теодолит так, чтобы хорошо видеть берег реки и в то же время сам инструмент не был заметен со стороны: он ни на минуту не забывал, что находится под микроскопом любопытного панамоля.

Горняк, средних лет африканец с курчавой черной головой, одетый в клетчатую рубаху и выцветшие синие джинсы, прошел уверенной походкой ярдах в тридцати от Рэмбо. На берегу он разделся и вошел в воду, не оглядываясь и не озираясь по сторонам. Когда вода достигла его груди, он остановился и, пошарив руками, что-то нащупал и стал вытаскивать на берег. Это была грубо сплетенная из камыша корзина с узкой углубленной горловиной с одной стороны: самая простейшая рыболовная снасть, которая не требует в обращении с собой ни сноровки, не умения.

Рэмбо стал смотреть в трубу теодолита: теперь его интересовали каждая мелочь, каждое движение этого человека. Выбросив на песок несколько крупных рыбин, горняк поднял свою снасть и снова понес ее на глубину. Установить ее на место было делом одной минуты, но горняк не торопился выходить из воды. Он то окунался с головой, то шевелил плечами, то резко качался из стороны в сторону, — словом, делал все, чтобы произвести на случайного наблюдателя впечатление купающегося человека. Но Рэмбо увидел то, что и хотел увидеть. За всеми этими отвлекающими движениями от него не ускользнули главные — движения рук вод водой. Горняк правой рукой будто бы подтягивал к себе веревку, а левой перехватывал ее — так делают, когда подтягивают к себе летающего змея. Это продолжалось довольно долго, потому что веревка была очень длинная.

— Сто тридцать ярдов, — сказал Рэмбо, и Гвари, который поверх его головы наблюдал за горняком, опять ничего не понял.

Наконец, веревка кончилась, горняк поднес правую руку ко рту и дернул головой. Рэмбо увидел, как влажно блеснула леска. Значит, это была не веревка, а леска, и конец ее, на котором было что-то привязано, горняк откусил. Теперь он вдруг заторопился. Выбежав из воды, он сразу же сунул что-то в карман джинсов, а на кусок лески нанизал свой улов. Оставшийся моток он положил в другой карман, быстро оделся и широким шагом пошел прочь от реки, перекинув связку рыб через плечо. А что же делает любопытный панамоль? Рэмбо навел трубу на участок Шаве и обшарил все отвалы, карьер, берег — участок был пуст. Да иначе и быть не могло — через полчаса солнце скроется за зеленым массивом джунглей, и наступит тропическая ночь. А через час взойдет луна и осветит все зыбким призрачным светом.

— Пит, — сказал Рэмбо, — нам надо прогуляться до этого шикарного пляжа.

— Где горняк ловит рыбу?

— А вот это нам и предстоит узнать: что он там ловит.

— Может, дождемся восхода луны? Гвари не понимал, к чему такая спешка.

— Но мы же следопыты, Пит, — мягко упрекнул его Рэмбо. — И к тому же до восхода луны всякое может случиться.

— Разве я против, Джон? — Гвари стало неловко за свою нерешительность. — Я просто подумал…

— Вот и хорошо, — не дал ему договорить Рэмбо. — Пошли.

Он прицепил к поясу длинный широкий нож в кожаных ножнах и вышел из палатки. Солнце освещало лишь верхушки деревьев. Они успели дойти до проходной, прежде чем на землю спустилась тьма. На вышках зажгли прожекторы, и их молочно-белые лучи осветили берег и воду, уродливый карьер с безобразными отвалами, терриконы и копры.

У Рэмбо и Гвари были круглосуточные пропуска без права обыска, подписанные управляющим синдиката и шефом «алмазной полиции» Бирсом. И тем не менее и дежурный, и два полицейских были весьма удивлены желанием топографов прогуляться в такую пору вокруг территории прииска.

— Дня нам не хватит, — пояснил Рэмбо, — а у нас очень жесткий контракт. Приходится работать и при луне.

— Это ваше дело, — согласился дежурный, крупный седой африканец, — но у нас здесь не очень спокойно. Вас, наверное, предупреждали?