– Ясно, – бросил, нахмурившись, Северов. Ситуация с шантажом вроде бы окончательно вырисовывалась. Оставались лишь последние штрихи. – Значит, если ты не сделаешь, как они требуют, то порнофильм с твоим участием начнет победное шествие не только по Питеру, но и по всем необъятным просторам Отечества… Включая и офис кипрских компаньонов честнейшего российского коммерсанта Михаила Сосновского. С соответствующими комментариями… А греки, как прочий цивильный деловой мир, весьма щепетильны к репутации своих деловых партнеров…

– И еще меня предупредили – в службе безопасности моего отца, среди приближенных Чиркова, у них есть свой человек, и, если я сообщу Палычу, как я зову Чиркова, о шантаже, они сразу об этом узнают, и у них останется только один выход – отца убьют, а меня… растиражируют.

Ворон в который раз покосился на прислонившегося к гранитному ограждению реки чуть поодаль невысокого парня в кожанке и черной вязаной шапочке.

– Вы поможете мне еще раз? Умоляю! – снова, уже почти истерическим тоном, спросила Ира. – У меня есть деньги. Только назовите свою цену!

– У тебя столько нет, – после паузы, разбавляемой тихим плеском разбивающейся о гранит воды, криками реющих над Невой чаек и окутывающим со всех сторон ровным гулом большого города, улыбнулся Северов. – Короче… Я хочу посмотреть на таблетки, прокрутить фильм и узнать все про окружение твоего отца.

Девушка молча протянула ему извлеченные из внутреннего кармана плаща диск и капсулу.

Повертев их в руках, Северов убрал вещдоки в бардачок.

– А теперь напряги память, ибо сейчас мы начнем плотный допрос с пристрастием…

Через четверть часа Ворон услышал все, что хотел, а точнее – что смог вытянуть из Ирины. Теперь он не сомневался, что против олигарха действовала какая-то очень серьезная команда, а не просто группа мелких вымогателей.

– Прямой опасности ни для тебя, ни для твоего отца я не вижу, – как можно безмятежнее сказал Северов. – Как только у меня будет информация, я сброшу сообщение по Интернету. В любом случае я скажу, как действовать дальше…

Пионеры вломились в административный модуль Северного рынка по-хозяйски, пинком открыв входную дверь и оказавшись в небольшом, украшенном искусственной зеленью помещении.

Охранник в камуфляже – крепкий скуластый мужик с тронутыми сединой волосами – немедленно бросил глянцевый журнал на стеклянный столик у окна.

Он вскочил со стоящего у лестницы кресла и, выхватив из-за пояса резиновую дубинку, решительно двинулся на трех незваных гостей, кои физиономии даже при мимолетном взгляде наверняка вызывали у случайного ночного прохожего желание перейти на другую сторону улицы, а еще лучше – броситься наутек с истошными криками о помощи.

– Приема нет! – грозно заявил охранник, профессионально оценивая расклад сил и возможные мотивы появления стоящих перед ним наглых типов в модуле администрации, где размещалась бухгалтерия, служебное помещение для охраны, хозяйственный отдел, кабинет директора и комната для деловых переговоров, чаще используемая для банальной коллективной пьянки шефа и его челяди.

– Главный у себя? – проигнорировав лай охранника и указав рукой с зажатым в ней крохотным мобильником – новым, купленным утром в компании «Дельта» уже за «свои» деньги – на лестницу, с добродушным лицом спросил Чахлый.

За его спиной маячила звериная красная рожа Биты, а рядом, по-блатному крутя ключи на длинной цепочке, нетерпеливо покачивался на носках пижонски одетый Доцент.

– Я же русским языком сказал, приема нет! – стоял на своем «страж ворот», недвусмысленно похлопывая по свободной ладони двуручным полицейским дубиналом.

Час назад, как и каждое воскресенье в конце короткого торгового дня, когда происходил подсчет прибыли, он получил строгий приказ начальства никого не пропускать и, судя по надменному выражению лица, готов был лечь костьми, но не дать пройти посторонним в рыночное святилище – на второй этаж модуля.

– Завтра приходите, после одиннадцати… Здесь, – камуфляжник кивнул на пустой стол справа от лестницы, – будет секретарь, с ней и договоритесь о приеме. Если директор сочтет ваш визит полезным, тогда, возможно, примет. А сейчас попрошу вас покинуть помещение! – И охранник ткнул дубинкой в сторону входной двери, сделав шаг вперед.

– Как скажешь… друг… как скажешь! – миролюбиво улыбнувшись, сокрушенно пожал плечами Чахлый и незаметно толкнул стоящего за спиной Биту локтем.

А потом демонстративно повернулся к секьюрити спиной и вдруг, с разворота, нанес ему, расслабившемуся на долю секунды, сначала сокрушительный удар кулаком в лицо, а потом, почти без паузы, – коленом в пах.

Последний, завершающий, удар двумя сцепленными в замок руками по шее принадлежал уже подскочившему садисту Бите.

Протяжно захрипев и выронив покатившуюся по полу дубинку, камуфляжник тяжело рухнул сначала на колени, а потом на бок, беспомощно суча ногами и по-жабьи выпучив широко открытые глаза.

Из сломанного носа охранника на пол вытекла тягучая кровавая сопля…

– Для нас, падло, эти двери всегда открыты! – сплюнув через щербину в зубах прямо на секьюрити, грозно процедил вынужденный держать марку лютого злодея Доцент. – Запомни нас хорошенько, пес поганый, и больше ни с кем и никогда не путай! Теперь мы с тобой будем ча-асто встречаться!..

– Лежи смирно и не рыпайся, дернешься – кончу враз! – сухо предупредил хрипящего, конвульсивно вздрагивающего охранника Чахлый и, кивнув остальным, первым стал уверенно подниматься по лестнице.

Бита, не удержавшись от соблазна, дважды пнул лежащего мужика ногой в живот и, широко расставив руки, словно выронивший арбузы культурист, бодро последовал за главарем, перепрыгивая через две ступеньки.

Доцент, чей суетливый взгляд был незаметен под темными стеклами круглых очков, не спеша побрел следом, продолжая крутить ключи на цепочке…

Лестница, состоящая из двух пролетов, заканчивалась алюминиево-стеклянной дверью, которая, так же как и входная, оказалась не запертой.

Толкнув ее, Пионеры оказались на втором этаже.

У прикрытого вертикальными жалюзи большого окна стояла хромированная пепельница с окурками, под потолком тихо гудела лампа дневного света и вентиляция, а в воздухе застыл характерный для офисных помещений запах табака, синтетических ковровых покрытий, чистой бумаги, парфюмерии и свежезаваренного кофе.

В холл выходило всего три белые двери, на каждой из них имелась медная табличка, так что ошибиться было невозможно.

– Значит, здесь, – пробормотал Чахлый, указывая пацанам на самую дальнюю дверь с табличкой «Администрация», из-за которой отчетливо слышались приглушенные голоса и популярная в последние месяцы, усиленно раскручиваемая всеми питерскими радиостанциями мелодичная песенка про чудака, видимо от ширева тронувшегося головой и почему-то вдруг возжелавшего «стать снегом».

Услышав порядком задолбавшую мелодию, Доцент скорчил рожу и тихо пропел, коверкая набившие оскомину слова:

– А мне бы героином стать, белым, белым, белым, словно снег…

– Заткнись, ты! – цыкнул лидер Пионеров, толкнув Доцента кулаком в плечо.

Хотя Чахлый и нацепил на себя маску хладнокровного головореза, было заметно, что он волнуется.

– Значит, так, пацаны, сначала базарим с барыгой без хамства, дальше посмотрим… Будет бакланить, встанет в позу, тогда начнем грузить по полной программе! – изложил он на правах главаря тактику предстоящих терок с директором небольшого, но расположенного в самой гуще престижных новостроек, а следовательно, приносящего солидный доход нового продуктово-вещевого рынка из трех десятков модных торговых модулей.

Предстоящая беседа, впрочем, не выглядела слишком сложной по содержанию, но она могла иметь куда более серьезные последствия, чем вчерашне-позавчерашняя удачная прикрутка трех мелких фирмочек, после гибели Кая на время оказавшихся без «крыши». Их владельцы, навидавшиеся уже всякого, без эксцессов, прямо-таки философски восприняли визит новой братвы, обозначившей себя преемниками империи Кая. Какая коммерцам, к ебеням, разница, кому максать – лишь бы бизнес мутить не мешали…