Мог бы из них кто-нибудь обойти и созвать полководцев. Но удручает теперь аргивян величайшее горе. Ныне ахеяне все, на меча острие распростерты, Либо печальный конец, либо жизнь предстоит и спасенье. Но поспеши, Филеида и быстрого в битве Аякса Сам разбуди, коль жалеешь меня: ты к тому же и младший!" Молвил. Тот бросил до пят доходившую шкуру Страшного силой, огромного льва и мечом ополчился. В путь он немедля пошел и привел, разбудивши, героев. Вскоре собрались они и, когда очутились меж стражей, Ни одного из вождей не нашли от усталости спящим. Бодрствуя, в ярких доспехах войны, полководцы сидели. Точно как псы беспокойно овец охраняют в загоне, Если заслышат рычанье бесстрашного дикого зверя, В чащи лесные сходящего с гор; шум смятенья великий Люди подъемлют и псы, — в них желание сна погибает: Также от век полководцев, в ту грустную ночь стороживших, Сладостный сон отлетел, ибо часто они обращались В сторону поля, не слышно ль оттуда идущих троянцев. Радость почуял старик, увидав их, и громко одобрил. К ним обращаясь тогда, он промолвил крылатое слово: "Так вы и впредь сторожите, о, милые дети. Дремоте Пусть не поддастся никто, да врагов не обрадуем наших". Так говоря, он чрез ров перепрыгнул. За ним поспешили Следом цари аргивян, приглашенные им для совета. Был Мерион среди них, также Нестора сын благородный, Ибо цари их просили участвовать в общем совете. И, через вырытый ров перепрыгнув, они поместились В месте просторном, где чистой земля оставалась от трупов. В месте, откуда назад обратился стремительный Гектор, Много ахейцев убив, когда ночь всю окрестность покрыла. Там разместились они и беседовать стали друг с другом. Первый со словом тогда обратился к ним Нестор Геренский: "Други! Ужель никого между нами отважное сердце Не побуждает к бесстрашным троянцам отправиться в лагерь? Мог бы кого из врагов он забрать на окраинах стана, Мог бы молву как-нибудь он услышать о том средь троянцев, Что порешили они в своем сердце? Упорно ль желают Здесь оставаться вблизи от судов, иль намерены скоро В город обратно уйти, покоривши ахейское войско? Все это выведать мог бы, потом невредимый обратно К нам бы пришел. Велика в поднебесной была б его слава Между людьми, и почетный ему бы достался подарок. Сколько ни есть воевод, что судами начальствуют властно, Каждый отдельно овцу ему черную в дар предназначит, Матку с ягненком сосущим, — награду, которой нет равной. Будет присутствовать он на пирах и собраньях". Так он промолвил, и все неподвижно хранили молчанье. И, наконец, Диомед отозвался, средь боя отважный: "Нестор, меня побуждает и сердце и дух мой бесстрашный В лагерь враждебных мужей, пребывающих близко троянцев, Тайно проникнуть. Но если б другой мне сопутствовал воин, Крепче была бы надежда, и тверже решимость обоих. Двое коль вместе идут, кто-нибудь всегда раньше заметит, Как им полезнее быть, но один, даже если б заметил, Все ж неподвижнее духом, — его измышленья слабее". Так он сказал, — и сопутствовать много вождей пожелало: Вызвались оба Аякса, служители бога Арея, Вызвался вождь Мерион, также Нестора сын благородный, Вызвался царь Менелай, сын Атрея, копьем знаменитый, Да Одиссей терпеливый идти пожелал и проникнуть В лагерь врагов, ибо сердце в груди его вечно дерзало. Слово тогда между ними сказал царь мужей Агамемнон: "О, Диомед, сын Тидея, душе моей много любезный! Выбери сам ты кого пожелаешь, в товарищи мужа, Из предстоящих сильнейшего, — вызвалось много героев! Только из чувства стыда как бы ты не забыл о храбрейшем, Как бы не выбрал кого послабее, стыду ли поддавшись, Или взирая на знатность рожденья и первенство власти". Так он сказал, опасаясь в душе за царя Менелая. Слово промолвил опять Диомед, среди боя отважный: "Если вы мне самому разрешите товарища выбрать, Как позабуду тогда о божественном я Одиссее, — Муже, чей дух непреклонный находчив во всякой напасти, И возлюбила которого дочь Громовержца Афина. Если его да в попутчики мне, — из огня невредимо Оба вернемся к судам, оттого что он думать умеет". И терпеливый ему отвечал Одиссей богоравный: "Не восхваляй меня слишком и не порицай, сын Тидея! Ибо ты речь обращаешь к ахейцам, кто все это знает. Но поспешим. Подвигается ночь, и заря уже близко. Звезды ушли далеко и склонились. Уж больше двух долей Ночи прошло; только третья нам доля осталась". Так говоря, облачились в доспехи блестящие оба, Сыну Тидееву дал Фразимед, внук возницы Нелея, |
