Меч обоюдный и щит (тот свои подле судна оставил). Кожаный шлем возложил он на голову сына Тидея, Шлем без султана и гребня; зовут его плоскою каской, Голову им защищают в бою лишь бойцы молодые. А Мерион Одиссею свой лук предоставил с колчаном, Дал ему меч и на голову шлем возложил свой, из кожи Сделанный крепко. Внутри этот шлем неразрывно смыкался Множеством тонких ремней, а снаружи держался клыками Белыми от среброзубого вепря, усаженный ими Дивно, с искусством большим, — посредине ж был войлоком выстлан. Некогда отнял его у Аминтора, сына Ормена, Вождь Автолик в Елеоне, разрушив дворец его крепкий. Амфидамасу Киферскому шлем подарил он в Скандее; Амфидамас подарил его Молу на память, как гостю; Тот его отдал носить Мериону, любезному сыну; Голову он Одиссея теперь покрывал, защищая. Оба вождя, ополчившись в доспехи ужасные брани, Быстро ушли, оставляя на месте других полководцев. Справа тогда от пути им богиня Паллада Афина Цаплю навстречу послала; ее не видали глазами В сумерках ночи они, только слышали, как закричала; Птице обрадован был Одиссей и взмолился Афине: "Внемли молитве моей, дочь Эгидодержавного Зевса! Ты, кто во всех мне трудах предстоишь, от кого не могу я Скрыться, куда бы ни шел, — возлюби меня ныне, Паллада! Дай невредимым вернуться к судам, хорошо оснащенным, Дело большое свершить, чтоб запомнили дети троянцев!" В свой же черед Диомед стал молиться, средь боя отважный: "Ныне услышь и меня, непобедная дочь Громовержца! Ты мне сопутствуй, как прежде отца моего провожала В Фивы, когда богоравный Тидей был послом от ахейцев. Он близь Азопа реки меднобронных ахейцев оставил! Сам же со сладкою речью к потомкам отправился Кадма. А на возвратном пути много подвигов страшных свершил он, С дивной богиней, с тобой, помогавшей ему благосклонно. Также теперь благосклонно и мне помогай, охраняя. Жертвой тебя я почту — годовалою телкой лобастой, Не подведенной никем под ярмо и трудом не смиренной. Телку такую тебе принесу я, рога позлативши". Так умоляли они. И вняла им Паллада Афина. Дочери Зевса великого кончив мольбы, зашагали Оба, подобно двум львам, окруженные темною ночью, Смертью, телами убитых, оружьем и черною кровью. Но и троянцам божественный Гектор уснуть не дозволил, А приказал воедино созвать всех старейшин троянских, Всех полководцев и вместе советников, сколько их было. Собранным Гектор тогда предложенье разумное сделал: "Кто обещает из вас за великий подарок исполнить Дело, что я предложу? То желанная будет награда, Ибо я дам колесницу и пару коней крутошеих — Лучших из всех, что на быстрых ахейских судах обретутся, Дам их тому, кто, себе добывая великую славу, Близко к судам быстроходным решится пойти и разведать, Все ли враги охраняют свои корабли, как доныне, Или уже, укрощенные силою рук наших тяжких, Мысли о бегстве домой обсуждают и больше нельзя им Стражу ночную держать, изнуренным усталостью страшной". Так он промолвил, и все неподвижно хранили молчанье. Был средь троянцами некто Долон по названью, Эвмеда Вестника сын, много меди и золота много имевший, Воин, весьма безобразный на вид, но проворный ногами. Был он единственный сын меж пятью дочерьми у Эвмеда. К Гектору он и троянцам со словом тогда обратился: "Гектор, меня побуждает и сердце, и дух мой отважный Близко к судам быстроходным пойти и что нужно разведать. Только сперва поклянись мне, свой царственный скипетр поднявши, И обещай подарить колесницу, блестящую медью, И лошадей, что везут беспорочного сына Пелея. Буду разведчик не праздный, не ниже твоих ожиданий, Ибо пойду я по стану ахейцев, пока не достигну Судна Атреева сына, где верно теперь полководцы Держат совет меж собою, бежать ли иль дальше сражаться". Так он промолвил, и Гектор взял в руки свой жезл и поклялся: "Сам да услышит Зевес, муж Геры, высоко гремящий: Не повлекут никого из троянцев те кони другого, — Ты лишь один, обещаю, всегда ими будешь гордиться". Так он сказал и напрасно поклялся, Долона ж уверил. Крепкий изогнутый лук он немедля накинул на плечи, Поверху лука окутался шкурою серого волка, Шлемом покрылся хорьковым и в руки взял дрот заостренный. Быстро от стана пошел он к судам; от судов же обратно Не суждено ему было доставить ответ Приамиду. Чуть лишь покинул он стан, где теснились и люди, и кони, И зашагал по дороге, — его приближенье заметил Зевса потомок герой Одиссей и шепнул Диомеду: |
