Войска ахейского флот к берегам Илиона приведший Данной ему Аполлоном пророчества дивного силой. Он, рассудительный, к ним обратился и слово промолвил: "Ты, Ахиллес, о, любимец Зевеса, велишь разгадать мне Гнев Аполлона владыки, далеко разящего бога. Правду открою тебе. Ты ж сперва обещай и клянись мне, Что за меня заступаться ты будешь рукою и словом. Должен, как видно, теперь прогневить я могучего мужа, Кто аргивянами правит, кому все ахейцы покорны. Царь ведь сильнее всегда, чем подвластный, кто гнев зародил в нем. Если б он даже свой гнев в тот же день превозмог, затаивши, Все же он будет его в своем сердце лелеять, покуда Месть не свершится. Скажи мне, спасешь ли меня от напасти?" И, отвечая ему, так сказал Ахиллес быстроногий: "Смело доверься, поведай о знаменье бога, что знаешь, Ибо клянусь, о, Калхас, Аполлоном, Зевесу любезным, Фебом, к кому ты взываешь, нам волю богов объявляя, В том я клянусь, что покуда я жив и на землю взираю, — Здесь, близь судов многоместных, никто на тебя из данайцев Тяжкой руки не подымет, — хотя б это был Агамемнон, Ныне гордящийся тем, что из всех он ахеян сильнейший". И ободрился тогда беспорочный гадатель и молвил: "Нет, не за жертву забытую, не за обет он разгневан, Но за жреца своего, кого царь оскорбил Агамемнон, Дочь отпустить не желая и выкуп отвергнув богатый. Лишь за него нам от Феба страдания были и будут. Не отвратит Дальновержец от войска позорной болезни, Прежде чем дочь не вернем мы отцу — быстроокую деву — Даром, без выкупа, и не пошлем гекатомбу святую В Хризу. Тогда он, быть может, смягчится и милостив станет". Так он промолвил и сел. И тогда средь народа поднялся Царь Агамемнон, герой, облеченный обширною властью, Сильно разгневанный. Сердце в нем черною злобой кипело, Очи его двум огням уподобились, мечущим искры. Прежде всего на Калхаса взглянул он враждебно и молвил: "Зла предвещатель! Отрадного мне никогда ты не скажешь. Сердце ликует в тебе, если можешь несчастье пророчить. Доброго ты, отродясь, ничего не сказал и не сделал. Так и теперь, прорицая, ты вслух объявляешь данайцам, Будто им Феб Дальновержец готовит печаль оттого лишь, Что и блистательный выкуп взамен молодой Хризеиды Не пожелал я принять. Да, я сильно хочу эту деву Дома иметь. Предпочел я ее Клитемнестре супруге, Взятой давно, — оттого что и эта другой не уступит Телом и ростом своим, ни умом, ни искусством в работах. Все ж я готов возвратить ее, если для вас будет лучше. Я для народа спасенья хочу, а не гибели черной. Мне же награду готовьте другую, дабы средь ахейцев Я не остался один обделенный: то было б постыдно. Видите все, что моя от меня прочь уходит награда". И, отвечая ему, так сказал Ахиллес быстроногий: "Всех нас славнейший Атрид и корыстолюбивейший также! Ибо откуда награду возьмут тебе щедрые греки? Не разделенных нигде не осталось при войске сокровищ. Что в городах было вражеских взято, мы все поделили, И не пристойно народу собрать это вновь для раздачи. Богу теперь эту деву пожертвуй, — а после ахейцы Трижды тебе за нее воздадут и четырежды, если Даст нам когда-нибудь Зевс крепкостенную Трою разрушить". И, отвечая ему, так сказал Агамемнон властитель: "Богоподобный Ахилл! Так душой не криви, хоть в сражении Доблестен ты. Не сумеешь меня обойти, ни уверить. Не для того ль, что владеть самому своей долей, ты хочешь, Чтобы я отдал свою и остался, лишенный награды? Нет, пусть ахейский народ благородный и щедрый, другую По сердцу даст мне награду, чтоб с прежней была равноценной. Если ж они не дадут добровольно, и сам отберу я Или твою, иль Аякса награду, или Одиссея, Силою взяв. И кого посещу я, тот гневаться будет. Впрочем, все это обсудим и после. Теперь же давайте Спустим глубокий корабль на поверхность священного моря, В должном числе соберем там гребцов, поместим гекатомбу И приведем Хризеиду, прекрасноланитную деву. Пусть кто-нибудь из ахейских старейшин начальствует судном, — Идоменей, иль Аякс, или царь Одиссей богоравный, Или же ты, о, Пелид, между всеми мужами страшнейший. Гнев Дальновержца пускай он смягчит, принося ему жертву". И отвечал, исподлобья взглянув, Ахиллес быстроногий: "Горе! О, муж, облеченный бесстыдством, с корыстной душою! Кто из ахейцев отныне, послушный тебе, согласится Или поход предпринять, или силой сразиться с врагами? Не из-за храбрых троянцев я прибыл сюда, не с желаньем Им отомстить: предо мною троянцы ни в чем не повинны. Не отгоняли они моего табуна или стада, Также посевов моих не топтали они в плодородной |
