Как бы потом не прослыть мне меж греками отцеубийцей. Не позволяло, однако, в груди моей гордое сердце Дольше в дворце оставатья, покуда отец мой сердился. Тесной толпою меня обступили друзья и родные, Долго меня умоляли, чтоб с ними в дворце я остался. Тучных немало овец и тяжелых быков криворогих В жертву заклали они, и не мало свиней утучненных Было изжарено ими над пламенем ярким Гефеста. Выпито было немало вина из кувшинов отцовских. Девять ночей провели они рядом со мной, неотступно Стражу держа чередой. Два огня никогда не тушилось: В портике внешнем один — перед входом во двор защищенный. В самом чертоге другой — в сенях, у дверей моей спальни. Чуть лишь десятая ночь для меня опустилась, чернея, Выломал в спальном покое я крепко сплоченные двери, Вышел во двор и, легко чрез ограду его перелезши, Скрылся от стражи мужей и служанок, меня охранявших. Долго скитался потом я вдали по Элладе пространной И, наконец, в плодородную Фтию, где овцы плодятся, Прибыл к Пелею царю. Там он принял меня благосклонно. Вскоре ж, душой полюбив, как отец лишь единого любит Сына, рожденного к старости лет, средь большого достатка, Сделал богатым меня и народа мне выделил много. Жил на границе я Фтии и правил народом долонов. Я же тебя полюбил от души, мой Ахилл богоравный, И возрастил столь большим, — оттого что ни с кем не желал ты Сесть за обеденный стол или кушать отдельно в чертоге, Прежде чем я не приду и, тебя посадив на колени, Не накрошу тебе мяса и кубка с вином не приближу. Часто, бывало в беспомощном детстве, питье изрыгая, Ты мне забрызгивал грудь, и хитон мой вином обливался. Много я ради тебя потрудился и выстрадал много, Помня, что волей богов, от меня не родится потомства, Сына старался обресть я в тебе, Ахиллес богоравный, Чтоб отвратил от меня ты со временем жребий позорный. Ныне молю, Ахиллес, укроти свою гордую душу. Сердцем не будь беспощаден. Преклонны и самые боги, Хоть превосходят людей они доблестью, славой и силой. Если и против богов согрешит человек иль преступит, Все же смягчить их возможно мольбами. Обетом угодным, И возлияньем вина, и жертвой, и запахом жира. Ибо Мольбы — это дочери Зевса, великого силой, Хромы. С морщинистой кожей, с глазами, глядящими косо, Вслед за Обидой они озабоченно сзади плетутся. Только Обида сильна и проворна: она оставляет Их далеко за собой и, всю землю кругом обегая, Многих язвит, а Мольбы, отставая, несут исцеленье. Тот, кто приветит представших пред ним дочерей Олимпийца, Пользу и сам обретет: и они его просьбы услышат. Кто ж от себя оттолкнет их и с гневом упорным отвергнет, Против того обратят они Зевса, моля, чтоб Обида Всюду гналась вслед за ним, чтоб свой гнев искупил он, терзаясь Не откажи, Ахиллес, дочерям Олимпийца в почете, Ибо они преклоняли сердца знаменитых героев. Если б тебе Агамемнон даров не принес и в грядущем Не обещал принести, а упорствовал в гневе жестоком, Я бы и сам не просил, чтобы ты, отказавшись от гнева, Детям ахейцев помог, как в тебе ни нуждаются сильно. Ныне он много дает, да еще обещает в грядущем, Ныне с мольбою к тебе, средь ахейского войска избравши Лучших послал он мужей, всех милее тебе из данайцев. Не презирай их речей, их поступка не делай бесплодным. Гнев твой доныне, Ахилл, порицания не был достоин. Слава идет о мужах, о героях времен стародавних, Что и они поддавались порою жестокому гневу, Но умягчались дарами, словам убежденья внимали. Старое вспомнил я дело, для вас, может быть и не новость, — Все же, как было, хочу рассказать вам, друзья дорогие: — Этолияне, упорные в битве, и войско куретов Бились вкруг стен Калидона, друг с друга снимая доспехи. Этолияне прекрасный родной Калидон защищали, Войско куретов горело желанием город разрушить. Эту беду златотронная им Артемида послала В гневе за то, что Эней от садовых плодов ей начатков В жертву не сжег. Боги все меж собой гекатомбы делили, Жертвы лишь ей не принес он, рожденной от славного Зевса, Не пожелав иль забыв — оскорбил он в душе ее сильно. Стрелолюбивая дочь Громовержца, объятая гневом, Вепря послала тогда, белозубого, дикого зверя. Много вреда причинил он, сады посещая Энея, Много деревьев могучих низринул он наземь и спутал И уничтожил их вместе с цветами плодов и корнями. Вепря того, наконец, умертвил Мелеагр, сын Энея, После того, как охотников, вместе с их псами, из чуждых В помощь призвал городов: ибо с малой толпою не мог он |
