Семь он тебе отделит городов, хорошо населенных: Гиру средь ярко зеленых лугов, Кардамилу, Энопу, Скрытую низко средь пастбищ Анфею, священную Феру, Город прекрасный Эпею, Педас, виноградом обильный, Все подле моря лежат, от Пилоса песчаного близко. Люди живут в них богатые овцами, также быками. С богом тебя наравне они чествовать будут дарами, Будут под скипетром твоим платить богатейшие дани. Вот что тебе он подарит, коль гневаться ты перестанешь. Если ж и после сего Агамемнон тебе ненавистен, Он и подарки его, — пожалей остальных всех данайцев, Сильно теснимых: тебя почитать они будут, как бога. Славу великую приобретешь между ними, Гектора можешь убить: он, на гибель свою обезумев, Близко к тебе подойдет, ибо мнит, что ему средь ахейцев Равного нет никого, сколько их на судах ни приплыло". И отвечая ему, так сказал Ахиллес быстроногий: "Зевса питомец, Лаерта дитя, Одиссей многоумный! Должен я, видно, теперь откровенное высказать слово, Все, как я думаю в мыслях и как несомненно свершится, — Чтобы вы, каждый твердя о своем, надо мной не жужжали. Точно ворота Аида, мне тот человек ненавистен, Кто в своих мыслях скрывает одно, говорит же другое, И оттого я скажу только то, что мне кажется правдой. Ни Агамемнон Атрид, полагаю, меня не упросит, Ни остальные данайцы. Без устали вечно сражайся С храброй толпой их врагов, — благодарности их не увидишь. Тот же удел у них ждет и передних бойцов, и отставших, Даже при жизни и трус, и герой у них в равном почете, Смерти ж подвластны равно и ленивый, и много свершивший. Более незачем мне — ибо сердцем я выстрадал много — Жизнью своей рисковать и без отдыха биться с врагами. Точно как птица-наседка всю пищу, какую находит, В клюве приносит бескрылым птенцам, а сама голодает, — Также и я не однажды бессонною ночью томился, Кровопролитные дни проводил среди битвы тяжелой, С войском враждебных мужей из-за ваших супруг состязаясь. Морем плывя на судах, городов я разрушил двенадцать, Пешим одиннадцать взял на троянской земле плодородной, Много сокровищ богатых из каждого города вывез. Все я принес и вручил Агамемнону, сыну Атрея. Он же, на быстрых судах позади пребывавший все время, Взявши добычу, лишь малое роздал, но много присвоил. Все же знатнейшим вождям и царям он назначил награду. Всякий свое сохранил. У меня одного из ахейцев Отнял жену он любезную, — с нею да спит, наслаждаясь. Из-за чего аргивяне войну объявили троянцам? Ради чего Агамемнон собрал и привел это войско? Разве не ради Аргивской Елены прекрасноволосой? Так неужели из всех, говорящих раздельною речью, Только Атриды супруг своих любят? Нет, каждый разумный Добропорядочный муж свою любит жену и жалеет. Так же и ту я любил от души, хоть копьем ее добыл. Ныне ж, меня обманув и награду отняв, пусть он больше Не искушает напрасно; теперь хорошо его знаю. Пусть он с тобой, Одиссей, и с другими царями обсудит, Как от глубоких судов отвратить истребительный пламень. Много и так без меня он свершил уже подвигов трудных, Стену воздвиг пред судами и ров прокопал пред стеною, Длинный, широкий весьма, и забил его дно частоколом. Все же он этим могуществу Гектора мужеубийцы Не помешал. А как я среди войска ахейцев сражался, Битву далеко от стен ему затевать не хотелось; Только всего он ходил, что до Скейских ворот или дуба. Раз поджидал меня там и с трудом моей силы избегнул. Больше не буду сражаться я с Гектором богоподобным. Завтра я жертвы сожгу Зевесу и прочим бессмертным, И на широкое море суда нагруженные сдвину. Можешь увидеть ты сам, если хочешь и нужным считаешь, Как по волнам Геллеспонта, обильного рыбой, с зарею Полны прилежных гребцов, корабли мои быстро помчатся. Если счастливый даст путь знаменитый земли колебатель, Вскоре на третий же день, в плодородную Фтию прибуду. Много там благ я оставил, сюда направляясь на горе, Да и отсюда еще отвезу я не мало сокровищ: Золото, красную медь, опоясанных жен и железо, — Все, что по жребию взял. Лишь награду, что сам уделил мне, Отнял назад Агамемнон Атрид, поступая бесчестно. Вы всенародно ему передайте, что я поручаю. Пусть остальные данайцы, как я, негодуют. Быть может, Он обмануть замышляет другого еще средь ахейцев, Муж, облеченный бесстыдством всегда. Но и будучи наглым Пусть не дерзает в лицо мне взглянуть. Не намерен отныне С ним я советы держать, и ему я в делах не помощник. Ибо меня обманул и обидел он. Больше словами |