Ныне же, мной укрощенный, пройдешь ты в ворота Аида. И, возражая, сказал Сарпедон, полководец ликийский: "Да, Тлеполем, тот воитель священную Трою разрушил, Но по безумью бойца богоравного Лаомедона, Кто порицал его словом жестоким за правое дело И не вернул лошадей, для чего тот приплыл издалека. Ты ж, говорю я, моим длиннотенным копьем усмиренный, Смерть от руки моей примешь сегодня и черную гибель. Мне ты дашь славу, а душу — Аиду, чьи лошади резвы". Так говорил Сарпедон. Той порой Тлеполем поднял руку С ясенным древком копья. В миг единый из рук полетели Длинные копья обоих. И в шею попал, в середину, Вождь Сарпедон — острие роковое насквозь пролетело. Тотчас подземная ночь окутала очи героя. А Тлеполем в свой черед Сарпедона копьем заостренным В левое ранил бедро. Острие, бурно тело пронзивши, Чуть не проникло до кости, — отцом он спасен был от смерти. И Сарпедона, подобного богу, соратники други Вынесли прочь из сраженья. Копье угнетало героя, В прахе влачась вслед за ним. Не заметил никто, не подумав Древко извлечь из бедра, торопясь, чтоб скорее поднялся Он в колесницу свою. Так они суетились тревожно. В свой же черед Тлеполема ахейцы в прекрасных доспехах Вынесли прочь из толпы. То узрел Одиссей богоравный, Муж, терпеливый душой, но и в нем загорелося сердце. И, размышляя, герой колебался в желаньях и мыслях, Что предпринять: устремиться ль за сыном гремящего Зевса, Или побольше ликийцев дыханья лишить, умерщвляя. Но не назначено было судьбой Одиссею — герою Мощного сына Зевеса убить заостренною медью. Против ликийских дружин его дух обратила Афина. Там умертвил он Керана, Аластера с Хромием вместе, Галлия, также Алкандра, Притания и Ноемона. Много б еще умертвил Одиссей богоравный ликийцев, Если бы скоро его не узрел шлемовеющий Гектор. Тотчас к передним бойцам он прошел, светлой медью одетый, Ужас данайцам неся. Сарпедон был обрадован сердцем, Видя, как он устремился и слово печальное молвил: "Не потерпи, Приамид, чтоб в добычу данайцам остался Здесь я лежать. Заступись, а потом пусть дыхание жизни В городе вашем прекрасном покинет меня, коль не должно Мне возвратиться домой, в любезную отчую землю, Чтобы жену дорогую и малого сына утешить". Так он сказал. Не ответил ему шлемовеющий Гектор, Но устремился вперед, весь охвачен желанием страстным Рать аргивян отразить и у многих исторгнуть дыханье. А Сарпедона, подобного богу, друзья посадили Наземь, под дубом прекрасным Эгидодержавного Зевса. Храбрый герой Пелагон, Сарпедона товарищ любезный, С ясенным древком копье из бедра его вынул наружу. В нем прекратилось дыханье и мрак над глазами разлился. Вскоре ж очнулся он вновь. Дуновенье Борея промчалось И оживило опять его грудь, что вздымалася тяжко. Но перед богом Ареем и Гектором, в медь облаченным, Не обернулись данайцы бежать к кораблям своим черным, Так же не стали сражаться, а медленно вспять отступали, Ибо средь войска троянцев заметили бога Арея. Кто же был первый убит, кто последний лишен был доспехов Гектором, сыном Приама, и медным Ареем жестоким? Богоподобный Тевфрас и Орест, лошадей укротитель, Славный метатель копья этолиянин Трэх, Ономаос, Храбрый Гелен, сын Энопса и в поясе пестром Оресбий, Кто, о сокровищах много заботясь, жил в городе Гиле, Подле Кефисского озера; рядом же с ним обитали Прочие все беотийцы — народ, процветавший богатством. И увидала тогда белорукая Гера богиня, Как аргивяне толпою в жестоком бою погибают; Тотчас к Афине она обратилась со словом крылатым: "Горе, могучая дочь Эгидодержавного Зевса! Праздное дали мы слово тогда, обещав Менелаю Что, Илион многолюдный разрушив, домой он вернется, Если свирепствовать ныне позволим убийце Арею. Дай же скорее и сами помыслим о грозной защите". Молвила так. Синеокая ей покорилась Афина. И, устремившись поспешно, богиня старейшая Гера, Кроноса мощного дочь, снарядила коней златосбруйных. Геба в то время кругом колесницы на ось из железа Медных набросила два колеса. О восьми они спицах; Обод у них золотой и нетленный; его покрывали Медные шины, приставшие плотно и чудные видом; Ступицы из серебра с обеих сторон закруглялись; Кузов ремнями из золота и серебра прикреплялся, А впереди вкруг сиденья шли вогнутых два полукружья. Дышлом серебряным кузов кончался. К нему привязала Геба ярмо золотое, прекрасное, также продела |