Отос и муж Эфиальт, его узами крепко связали. Связанный, в медной темнице тринадцать он месяцев прожил. Так бы погиб в это время Арей, ненасытный в сраженьях, Если бы мачеха их, Эривея, прекрасная видом, Не дала вести Гермесу; украдкой увел он Арея, Вовсе лишенного сил, ибо узы его усмирили. Также терпела и Гера в тот день, как трехгранной стрелою Амфитриона владыки воинственный сын ее ранил В правый сосец, — нестерпимая боль овладела богиней. Даже Аид всемогущий терпел от стрелы заостренной, В день, когда тот же герой, сын Эгидодержавного Зевса, Ранил его у ворот в царстве мертвых и предал мученьям. Тотчас в Зевесов чертог на пространный Олимп поспешил он, Страждущий сердцем, пронзенный страданьями — ибо проникла Острая медь ему в спину могучую, душу терзая. Только Пеон, посыпая лекарством, смиряющим боли, Скоро его исцелил, — по рождению не был он смертный. Но злополучен тот муж, кто творя преступленья беспечно, Луком своим огорчает богов, на Олимпе живущих. Этого против тебя возбудила Паллада Афина. Глупый, не ведает в мыслях своих Диомед, сын Тидея, Что кратковечны бывают, кто смеет с бессмертными биться. Дети не будут отцом его звать, на коленях качаясь, И не вернется домой он с войны, из губительной сечи. Пусть ожидает теперь сын Тидея, хоть он и бесстрашен, Как бы сильнее тебя кто-нибудь с ним не стал состязаться. Тою порой дочь Адраста, разумная Эгиалея, С криком поднявшись от сна, домочадцев любезных разбудит, Плача по юном супруге, храбрейшем средь войска ахеян, — Эгиалея, жена Диомеда, Тидеева сына". Так говорила и пальцами кровь из руки унимала. Стала здоровой рука, и тяжкие боли утихли. То увидали богини Паллада Афина и Гера. К Зевсу Крониду они обратились с насмешливой речью, — И синеокая так начала свое слово Афина: "Зевс, наш отец! На меня не посетуй за то, что скажу я. Видно Киприда одну из ахеянок вновь убеждала В землю троянцев бежать, ею ныне столь сильно любимых; Эту, должно быть, лаская ахеянку в пышной одежде, Нежную руку она золотой оцарапала пряжкой". Молвила так. Улыбнулся отец и людей, и бессмертных И, подозвавши к себе, золотой Афродите промолвил: "Не на тебя, моя дочка, возложено бранное дело! Лучше устраивай браки, что славные будят желанья: Бурный Арей и Афина заботятся будут о битвах". Так говорили они меж собой, обращаясь друг к другу. Тою порой Диомед устремился опять на Энея, Зная, что сам Аполлон над героем простер свою руку, Но и пред богом великим не дрогнув, он все порывался, Как бы Энея убить и совлечь дорогие доспехи. Трижды вперед он бросался, охваченный жаждой убийства, Трижды отталкивал прочь Аполлон светлый щит Диомеда. Только когда он в четвертый напал, небожителю равный, Грозно тогда закричав, Аполлон Дальновержец промолвил: "Прочь отступи, сын Тидея, опомнись! Равняться с богами В мыслях своих не дерзай, оттого что не равны судьбою Племя бессмертных богов и людей, уходящих под землю". Так он сказал — и назад сын Тидея немного подался, Гнева желая избегнуть далеко разящего Феба. Тою порой Аполлон перенес из сраженья Энея В храм свой, который ему был воздвигнут в священном Пергаме. Там во святилище славном Эней исцелен и украшен Был Артемидою, любящей стрелы бросать, и Латоной. Феб Аполлон сребролукий создал тогда призрак чудесный, Видом подобный Энею и в те же одетый доспехи. Призрак кругом обступив, аргивяне с троянцами бились И рассекали в бою защищавшие грудь у друг друга Кожи крылатых щитков и тяжелых щитов округленных. К бурному богу Арею тогда Аполлон обратился: "Кровью облитый Арей, мужегубец Арей, стен крушитель! Не удалишь ли, вмешаясь, от этого боя ты этого мужа, Сына Тидея, что ныне готов против Зевса сражаться? Раньше богиню Киприду он в руку поранил близь кисти, После со мною самим состязался, бессмертному равный". Так Аполлон ему молвил и сел на вершину Пергама. Грозный вмешался Арей, побуждая фаланги троянцев. Вид Акаманта принявши, вождя удалого фракийцев, Крикнул он властно Приамовым детям, питомцам Зевеса: "Долго ли, дети Приама, — владыки, взращенного Зевсом, — Будете молча терпеть, чтоб ахейцы народ убивали? Долго ли будут они подле стен крепкозданных сражаться? Муж, кто казался нам равным с божественным Гектором, ныне В прахе лежит — вождь Эней, сын могучего сердцем Анхиза. Но поспешите, спасем из толпы благородного друга". Так он промолвил им, в каждом и силу и дух пробуждая. |
