Царь Ахиллес — об отце и возлюбленном друге Патрокле. И раздавались по дому рыданья и вздохи обоих. После ж того как Ахилл богоравный насытился плачем И отлетело унынье от храброго сердца героя, С трона вскочил он поспешно и за руку поднял Приама, Сжалившись над головою седой и седой бородою. Он к старику обратился и слово крылатое молвил: "О, злополучный, ты вправду несчетные бедствия вынес. Как, одинокий, дерзнул ты отправиться к флоту ахеян И на глаза показаться тому, что зарезал столь многих Славных твоих сыновей: у тебя, знать, железное сердце. Только теперь отдохни и присядь на седалище это. Отдых на время дадим и печали, как сердцу ни больно. Горечь стенаний и слез ни к чему человеку не служит. Боги такой положили удел для людей злополучных — Жить среди вечного горя, а сами всегда беспечальны. Две на пороге у Зевса амфоры стоят, из которых Он раздает нам дары. В одной из них бедствия скрыты, Блага — в другой. И кому Громовержец из шлет вперемежку, Тот чередою подвержен то горю, то радостям жизни. Но обречен на позор, кому Зевс одни бедствия выбрал. Голод мучительный гонит его по земле плодородной И одинокий он бродит, богам ненавистен и людям. Так и Пелея с рожденья взыскали благими дарами Вечные боги. Меж всеми людьми оттого и блистал он Счастьем своим и богатством — владыка мужей мирмидонских. Смертного, боги его наделили супругой богиней. Но и ему небожитель назначил великое горе: Не родилось у Пелея в чертоге наследников царских. Лишь одного произвел он — и то кратковечного сына. Но и при жизни о нем не забочусь. Дряхлеющем сильно: Здесь, далеко от отчизны, сижу, всем твоим на погибель. И про тебя мы слыхали, что раньше ты, старец, был счаслив. На протяжении между Лесбосом, отчизной Макара, Краем Фригийским на севере и Геллеспонтом безбрежным Ты, говорят, о, старик, сыновьями блистал и богатством. Но небожители боги потом тебе горе послали. Битвы и сечи героев без роздыха длятся вкруг Трои. Но претерпи и снеси, на терзайся душой беспредельно, Ты не поможешь теперь, безутешно рыдая о сыне, Не воскресишь мертвеца, а лишь новое горе накличешь". И отвечая, сказал ему старец Приам боговидный: "Ты не сажай меня в кресла, питомец Зевеса, покуда Гектор в палатке лежит, погребенья так долго лишенный. Тело скорей отпусти, да увижу его пред глазами Сам же прими от меня привезенный бесчисленный выкуп. Пользуйся им беспечально, вернись в дорогую отчизну, Ты, кто дозволил мне жить и глядеть на сияние солнца". Но, исподлобья взглянув, Ахиллес быстроногий ответил: "Ты не гневи меня, старец! И сам я в душе был намерен Гектора тело вернуть. От Зевеса посланницей легкой Мать прилетела ко мне, дочь великого старца морского. Сам же я разумом понял и тщетно, Приам, ты скрывал бы, Что к быстроходным судам приведен ты одним из бессмертных. Смертный и силой цветущий, не смел бы отправиться в лагерь, Или, проникнув туда, не укрылся б от бдительной стражи И не легко б отодвинул засовы на наших воротах. Вот отчего не волнуй мою грудь, не буди в ней печали, Чтобы тебя самого, хоть сюда ты пришел, как проситель, Я среди ставки не бросил и Зевсов завет не нарушил". Так он сказал, и старик, испугавшись, послушался слова. Сын же Пелея, как лев, устремился за двери палатки И не один: вслед за ним из дружины отправилось двое — Автомедон и Алким, — их обоих любил сын Пелея, Больше товарищей прочих, со времени смерти Патрокла. Мулов и резвых коней от ярма отпрягли они быстро И, пропустивши в палатку глашатая старца Приама, В кресло его посадили, а сами снесли с колесницы Выкуп богатый за голову Гектора, сына Приама. Два лишь плаща отложили они да хитон крепкотканный, Чтобы закутать в них труп, перед тем как везти его в Трою. Кликнув рабынь, повелели умыть и намазать елеем Тело, отнесши поодаль, чтоб сына Приам не увидел. Ибо Ахилл опасался, что старец, при виде дитяти, Гнева не сдержит в печальной душе и что сам, разъяренный, Он умертвит старика, преступая веленья Зевса. После того как служанки умыли и маслом натерли Гектора труп и красивым обвили плащом и хитоном, Сам Ахиллес, приподняв, положил Приамида на ложе, Оба товарища тотчас его отнесли в колесницу. Тяжко вздохнул Ахиллес, обращаясь к умершему другу: "Ты не сердись, о, Патрокл возлюбленный, если в Аиде Весть донесется к тебе, что я Гектора дивного тело Выдал отцу дорогому: он выкуп мне дал не бесславный. Я и тебе уделю из подарков, какие прилично". |
