Дивных на вид, золотых, что носили его и над морем, И над землей беспредельной легко как дыхание ветра. Взял и волшебный он посох, которым умел по желанью Сон наводить на глаза или спящих будить во мгновенье. Взяв этот посох, помчался могучий Аргусоубийца. Вскоре троянской долины достиг он и вод Геллеспонта, На ноги встал и пошел, уподобившись царскому сыну, В возрасте самом отрадном, с пушком на лице миловидном. Царь и глашатай, минуя гробницу высокую Ила, Подле потока привстали, чтоб мулы и резвые кони Жажду могли утолить, — уже сумрак спускался на землю. Тою порою Гермеса увидел поблизости вестник И, обращаясь к Приаму, крылатое слово промолвил: Ты оглянись, Дарданид, нынче действовать должно с оглядкой. Вижу какого-то мужа, боюсь, он прикончит нас быстро. Дай убежим в колеснице, а если бежать не удастся, Будем молить, припадая к ногам: пожалеет, быть может". Так он промолвил. У старца от ужаса ум помутился Волосы дыбом поднялись, колени под ним подкосились. Он, цепенея, стоял. И Гермес, раздающий богатство, Сам подошел к старику, его за руки взял и промолвил: "Ночью, родимый, куда ты коней погоняешь и мулов В этот божественный час, когда люди объяты покоем? Разве совсем не боишься ты дышащих злобой ахеян, Ваших врагов беспощадных, чей стан расположен так близко? Если кто-либо увидит, как ты быстролетною ночью Столько сокровищ везешь, — что тогда ты почувствуешь сердцем? Сам ты уж больше не молод, и старец тебя провожает, И отражать вы не в силах того, кто вас первый обидит. Но от меня ты дурного не жди. Я готов тебя, старец, Против других защищать: ты родного отца мне напомнил". И отвечая, сказал ему старец Приам боговидный: "Так все на деле и есть, как сказал ты, дитя дорогое. Но надо мною, должно быть, бессмертный простер свою руку, Если с таким вот как ты мне попутчиком дал повстречаться, В добрый ниспосланным час, столь прекрасным по виду и росту, Столь справедливым и мудрым, счастливых родителей сыном". И отвечая, сказал ему вестник Аргусоубийца: "Вправду, о, старец, ты слово сказал, как тебе подобает. Только теперь мне поведай и все объяви без утайки: Хочешь ли ты дорогие сокровища многие эти К людям чужим отвезти, где они в безопасности будут, Или вы все покидаете Трою, гонимые страхом, После того как храбрейший пал воин, — твой сын знаменитый, Не уступавший ни в чем аргивянам средь битвы жестокой". И отвечая, сказал ему старец Приам боговидный: "Кто ты, желанный, каких ты родителей сын благородный? Ты столь умно мне напомнил о смерти несчастного сына". И отвечая, сказал ему вестник Аргусоубица: "Старец! Меня вопрошая, о Гекторе хочешь разведать. Часто его пред собою видал я в бою мужегубном, Видел и в день, как погнавши обратно к судам быстроходным, Он умерщвлял аргивян и рубил заостренною медью, Мы же, в бездействии стоя, дивились: Ахилл богоравный, Гневный на сына Атрея, еще не дозволил нам биться. Я — Ахиллесов дружинник, на судне одном с ним приплывший. Родом и я мирмидонец, отец же мой — славный Поликтор, Муж, знаменитый богатством, такой же, как ты, престарелый. Шесть у него сыновей, я седьмым прихожусь по рожденью. Жребий мне выпал из урны — сюда провожать Ахиллеса. Вышел теперь я из стана осматривать поле. С зарею Подле стены Илионской Ахеяне битву затеют. Ибо досадно им стало сидеть, изнывая в покое. Больше не в силах цари обуздать нетерпение войска". И вопрошая, сказал ему старец Приам боговидный: "Если ты вправду соратник Ахилла Пелеева сына, То умоляю тебя, без утайки всю правду поведай: Все ль еще Гектора тело лежит пред кривыми судами, Иль, разрубивши на члены, Ахилл его бросил собакам?" И отвечая, сказал ему вестник Аргусоубийца: "Старец, его не пожрали досель ни собаки, ни птицы, Но невредимый лежит он в палатке Пелеева сына Пред кораблем быстроходным. Двенадцатый день освещает Труп, распростертый во прахе, а кожа на нем не истлела, Черви не точат его, что убитых мужей пожирают. Славный Пелид, с появленьем священной зари, каждодневно Злобно волочит его вкруг могилы любезного друга, Но изуродовать тела не мог. Сам придешь и увидишь, Как он покоится, свежий, умытый, без пятнышка крови И без пылинки земли. Все зиявшие раны закрылись, Что аргивяне в бою нанесли ему медью без счета. Так-то о сыне твоем беспечальные боги пекутся, Даже о мертвом: должно быть при жизни он был им угоден". Так говорил он. И старец почувствовал радость и молвил: "Видишь, дитя, как полезно богам предлагать Олимпийцам |
