Вдруг тренькнул дверной звонок. Родители вернулись! Света подбежала, заглянула в «глазок»… Что это там за… «Кто там?» — громко спросила она. «Дед- Мороз!», — послышалось Свете. Но в «глазке» и вправду что-то такое.
Света отперла дверь. Стояла, замерев, совершенно потрясенная. Дед Мороз! Как в России! Белая борода, красная шапка, красное, длинное — то ли пальто, то ли шуба… Из-под черных бровей на Свету смотрели веселые голубые глаза.
— Вы к-кто? — заикаясь, спросила Света.
— Что значит, кто? Я, девушка, Дед- Мороз! — заявил он ненатурально густым голосом.
— Н-настоящий? — Безумие какое-то!
— Н-ну, как видишь. — Он приподнял красный мешочек. — А вот и подарочек!
— Кому… подарочек? — Света даже слегка отступила назад. Сунет ей мешок, а в нем бомба!
— Братишке твоему! До мамочки ты еще явно не доросла, значит, братишке.
Слушай, что ты меня держишь на пороге? Невежливо как-то. — сказал он уже совсем другим, молодым голосом
Света отодвинулась в сторону, и Дед-Мороз уверенно прошествовал в квартиру, Света следовала за ним, разглядывая его сзади — из-под красного пальто видны были кроссовки. Он сел на стул, оглядел накрытый стол с шампанским, яблоками и пирожными, положил на скатерть красный мешочек.
— Твои родители вызывали Деда-Мороза?
— Не знаю… — Света никак не могла придти в себя. — Они ничего не сказали и ушли. в гости.
— Сюрприз, значит, аафтаа. Иврит знаешь? Света неуверенно кивнула.
— А где же братишка? Ну-ка, позови!
— Спит уже. Будить?… Вообще-то он болеет…
Свете вдруг стало весело. Она села напротив Деда-Мороза и не сводила с него глаз.
— Ну, тогда будить не будем. Что-то жарко у вас… Можно, я сниму шубу? Да и визиты уже закончились.
— А много было визитов? — Света бросилась помогать снимать тяжелое пальто.
— Да нет… Не очень…
Она почувствовала от него запах вина. В России Дед-Морозов тоже всегда угощали. Там они еще со Снегурочками ходили.
Дед-Мороз между тем разоблачился полностью — снял шапку, отклеил бороду вместе с усами. Перед Светой сидел молодой и очень симпатичный парень в спортивном костюме и с темной короткой стрижкой. Он безумолку что-то говорил, всё время смеялся и с интересом разглядывал Свету. Такие красивые парни никогда ею не интересовались. Да и вообще не было у нее до сих пор никакого парня — несколько поцелуев с одноклассником не в счет. Хотя она и не страшилка, в сто раз хуже нее девчонки гуляют с ребятами, а ей нельзя — папа с мамой сразу в такую панику впадают, чуть только на горизонте выплывет кто-нибудь. Обманут! Совратят! С такими родителями навсегда в старых девах останешься, так и погибнешь бесславно в одиночестве. А уж здесь
вообще караул! «Эти местные парни так и едят глазами светловолосых беленьких девочек! Затащат в машину и увезут!» «Ну что ты такое говоришь, мама, — пыталась урезонить ее Света.
Это тебе не Кавказ!» Мама в юности жила на Кавказе, и с тех пор ей Восток в этом плане внушал опасение. «Знаешь, детка, — оправдывалась она, — они здесь все смуглые и очень темпераментные, хотя и евреи». Тут папа с неудовольствием посмотрел на нее, и мама прикусила язык — мамочка-то у Светы русская.
С такими несовременными родителями даже познакомиться с кем-то страшно.
— Арон, — наконец, представился парень и протянул Свете руку.
— Света. — Она смущенно подала ему свою. Он отпустил ее руку не сразу.
— А что же мы так сидим, уже в телевизоре поздравляют! — Он ловко открыл шампанское и налил в два хрустальных фужера (второй предназначался Андрюшке — он заявил, что обязательно будет пить).
Чокнулись, смеясь и глядя друг на друга.
— До дна, до дна! Я Дед-Мороз, надо слушаться!
— Ты уже никакой не Дед-Мороз! Откуда ты вообще взялся?
— Откуда все Деды-Морозы — из заснеженных стран!
— А точнее?
— Ну, какая тебе разница? Если бы не я, ты бы одна здесь сидела, спилась бы, бутылка больша-ая, — он окинул Свету веселыми голубыми глазами, — а ты ма-аленькая.
— Я не маленькая, — Света даже обиделась, — у меня метр шестьдесят два!
Он рассмеялся, Света тоже. Оба стали хохотать, совершенно беспричинно.
С ним было так здорово, и как-будто они сто лет знакомы. Света потянулась к красному мешочку.
— Э, нет! — Арон перехватил ее руку. — Это братику!
— А мне подарок?
— Я тебе подарок! А что, разве плохой? Давай еще выпьем! Эх, давно я не пил шампанского, целый год!
Арон опять налил полные фужеры. Света отпила глоток. Шампанское пилось так легко, и от него смешно щекотало в носу. Она с удивлением посмотрела на пустой фужер.
— А ты что, каждый год так… Дед-Морозом?
— Первый раз… Не работа — одно удовольствие!
— А… тебе платят за это?
Мама часто повторяет, что в Израиле ничего бесплатно не делается.
Арон внимательно посмотрел на нее. Усмехнулся чему-то.
— Я бескорыстно. Чтобы порадовать людей. Вот пришел и порадовал тебя. Разве нет?
Они всё болтали и веселились, за окном хлынул новогодний ливень, и Арон рассказал смешную историю, приключившуюся с ним, когда он попал под такой же сильный дождь, спешил, ничего не видя перед собой — вода стеной! — сел в автобус и, вместо того, чтобы приехать на работу, приехал в другой город — автобус шел в обратную сторону! Чуть с работы не выгнали!
Света смотрела в его веселые глаза — они кружились, их было много — голубых смеющихся глаз. она не поняла, как очутилась у Арона на коленях, но поняла, что нисколько не возражает против этого, и вообще все очень замечательно и интересно.
Ей казалось, что она не так уж опьянела, сознание было вполне при ней, оно как бы наблюдало происходящее со стороны и подсказывало: ну и хорошо… сколько же можно так прозябать, пусть, наконец, и с ней произойдет что-нибудь. она уже взрослая. немножко страшно, конечно. может, лучше оттолкнуть его…
Руки, как бы сами по себе, обняли парня за шею, и сознание отступило, угомонилось, успокоенное явной неизбежностью неотвратимого. Ведь раз уже обняла, куда уж отступать, поздно шарахаться и устраивать скандал.
Каким-то образом они очутились на диване, или диван сам подвинулся к ним, как и сами снялись джинсы, кофточка, и всё остальное. Под ее голову просунулась подушечка, а сложенный обычно плед, как большая мохнатая птица с кистями, улетел на кресло. Гладкая теплая кожа Арона пахла незнакомо и приятно, она уткнулась лицом ему в плечо.
Света точно знала, что она «в здравом уме и твердой памяти» — любимое мамино выражение, оно мелькнуло — не в голове, а так, где-то сбоку, блеснуло искрой и погасло.
За окном обрушился очередной водопад, но они вряд ли его слышали.
Утром Света никак не в силах была проснуться, веки словно склеились, но утренний свет упорно лез сквозь сомкнутые ресницы, Света недовольно повернулась к стенке. и тут ее подбросило. Она села, откинула плед и оглянулась ошеломленно, прислушалась к тишине. Подобрала с пола свои вещички и оделась — руки дрожали. На столе пустая бутылка, раскиданные яблоки, и красный мешочек. Она совершенно безумная девушка, и совершила безумство. Света покатала это слово шепотом на языке. и оно ей понравилось. Каждый человек должен быть способен на безумство. Хоть когда-нибудь. Света сунула пустую бутылку в мусорное ведро — скажет, что немного выпила и нечаянно уронила бутылку, и остальное разлилось на пол, вымыла и убрала в шкаф фужеры. Осторожно заглянула в комнату к Андрюшке. Он сидел на постели и играл пожарной машинкой.
— Ты соня! — заявил он. — Расскажи, что ты видела в Новый Год? Ракеты были?
Когда услышал, что ракет не было, но зато приходил Дед-Мороз, Андрюшка скривил уже губы, собираясь зареветь, но Света принесла красный мешочек, и Андрюшка успокоился. Он доставал из мешочка конфеты, шоколадного Деда-Мороза в золотой обертке, маленькие игрушки, и даже коробочку с солдатиками. Оба одинаково вскрикивали и радовались, когда из неистощимого мешочка появлялся новый сюрприз.
