– Эй, кто-нибудь! – позвала она. Затем громко крикнула – опять ни малейшего движения. Мелани со всей силы начала долбить в дверь до тех пор, пока ее кулаки не заломило от боли. Все было напрасно, и молодая женщина поняла, что она находится в явно нежилом доме. Единственное окно в комнате было довольно высоко от пола, и Мелани, подтащив к стене стул, взобралась на него.

Первое, что сразу поразило ее, была необычная, невероятная яркость неба: его голубизна казалась неестественно насыщенной, как на почтовых красочных открытках. Потом Мелани увидела развернувшийся перед ней ландшафт. То была не знакомая безграничная зеленая прерия, к которой она привыкла; скалистые чужие горы тесной цепью обступали небольшую долину, и даже на таком расстоянии было заметно, что их вершины запорошены снегом. Бесплодная серость откосов сменялась шерстяным одеялом низкорослых кустарников или отчетливыми изгибами рыжевато-красной почвы. Где бы она ни находилась – это, безусловно, не Лас-Акесиас.

Пейзаж, окружающий дом, не походил ни на один из загородных парков и садов, какие знала Мелани. Он был слишком мал, чтобы называться парком, да и садом его нельзя было назвать; вокруг совсем не было цветов. Деревья и веретенообразные кустарники росли в прямоугольных клумбах, выложенных по контуру камнями, что казалось некоторой попыткой создания самой элементарной гармонии среди бесчисленного количества хаотично растущих высоких кактусов. Внезапно Мелани отвлек громкий лай, и через секунду она увидела двух громадных бегущих догов. Это зловещее зрелище было столь же необычно, как и все остальное. Доги были абсолютно белыми, как два больших пони, в их грациозных движениях чувствовалась сдержанная энергия. Казалось, они совсем не устали от долгого беспрерывного бега. Временами они начинали скалиться друг на друга, обнажая огромные страшные клыки; слюна белой пеной вылетала из их открытых разгоряченных пастей.

Мелани как зачарованная наблюдала за этой картиной, но ее внимание отвлек другой, более интригующий звук: отодвигались засовы в комнате. Она быстро спрыгнула со стула и обернулась. В открывшейся двери Мелани увидела голову и плечи темноволосой, похожей на индианку девушки.

– Сеньора что-нибудь желает? – вежливо спросила она с провинциальным акцентом, который Мелани до сих пор не доводилось слышать.

– Сеньора желает, чтобы ты сейчас же открыла эту дверь. В каком аду я нахожусь! – рассердилась Мелани, раздраженная вялым равнодушием девушки, никак не похожим на то уважение, которое она привыкла ожидать от слуг.

– Я принесу вам завтрак, сеньора, – ответила молоденькая индианка, затворяя решетку двери прямо перед лицом Мелани.

По крайней мере, она знала, что было только девять часов утра. Одежда, в которой она была вчера, или, точнее, в которой прибыла сюда, лежала, аккуратно сложенная на стуле. Мелани была в шоке, когда увидела свою белую дорогую юбку в лакированном гардеробе приколотой к листу грубой зеленой бумаги двумя булавками.

Вначале незнание того, где и почему ее держат взаперти, очень раздражало Мелани, но затем вместо раздражения она почувствовала опасения и страх. Постоянно приходили на ум рассказы Диего об их друзьях, похищенных ради выкупа; некоторых из этих друзей возвращали, но многих – нет. Члены семьи Сантос были на первом месте в списке возможных претендентов на похищение в 1970-х годах. Произошло всего одно или два покушения с тех пор, как Мелани приехала в Аргентину, но говорили, что это было организовано бывшими телохранителями семей или вооруженными формированиями внутри их собственных секретных служб. И Мелани хотела знать, не было ли ее пребывание здесь делом рун Ремиго: профессиональные похитители вряд ли стали бы беспокоиться о косметических принадлежностях и распаковке ее вещей.

Решетка входной двери вновь отворилась, и девушка, быстро поставив поднос на полку, опять закрыла ее. Мелани взяла поднос, на котором она нашла чашку горячего кофе, стакан апельсинового сока и половинку грейпфрута, заботливо порезанного ломтиками: кто-то приготовил это, точно зная, что она предпочитает по утрам.

После завтрака Мелани пошла в ванную. Она оставила дверь открытой и даже не задернула занавески, чтобы иметь возможность видеть и слышать все происходящее вокруг и чувствовать себя менее уязвимой и более уверенной. На этот раз Мелани не стала долго задерживаться под горячим душем, как это делала обычно. Вернувшись в спальню, она быстро оделась. Снова послышался скрип отодвигаемых засовов, и дверь отворилась. Мелани успела поймать взгляд Ремиго перед тем, как он шагнул в сторону и исчез.

Мария уверенно вошла в комнату, глубокие складки ее темно-красного с черной бахромой пончо раскачивались при каждом новом шаге. Мария была одета в брюки-бриджи для верховой езды, убранные в хорошо начищенные высокие ботинки с серебряными пряжками; ее волосы были уложены в пучок, но не в обычном стиле. Она выглядела моложе, современнее в этой мужской одежде, в ней ее движения казались более свободными, раскованными. Лишь слабый блеск жемчужин вокруг шеи, едва заметный в прорезях черной каймы пончо, оставался единственным напоминанием о ее привычном образе.

– Я надеюсь, ты хорошо выспалась. Много лет назад эта комната была моей, – произнесла она. Эта банальная вежливость породила в Мелани бурю негодования.

– Где мы находимся? Эта девушка – сумасшедшая. Мария, она держит мою дверь закрытой! – начала Мелани.

– Я приказала ей, – ответила Мария. – Мы находимся в Сальте, в моем поместье.

– Но вы говорили, что мы собирались в Лас-Акесиас!

– На самом деле я так не думала, но сейчас это не имеет значения… Однажды ты сказала, что недооценивала меня, и я должна признаться, что я, в свою очередь, недооценивала тебя. Сядь, пожалуйста, – сказала Мария, указывая на один из соломенных стульев, расположенных у стола. Лай догов еще раз наполнил комнату, а затем снова все стихло.

– Бедные создания требуют пищи, – улыбнулась Мария. – Жаль, что ты не видела моих догов, они довольно необычны. Эта порода называется аргентинские доги. Она выведена в колониях для охоты на дезертиров, но сейчас это уже генетически сложившийся тип. Я завела их несколько лет назад и могу сказать, что очень довольна результатом. Но думаю, это не тот вид догов, которых можно держать в городе. – Какие-то мгновения поведение и тон Марии были настолько беззаботными и непринужденными, как будто она и Мелани решили немного поболтать перед утренней прогулкой по магазинам. Но неожиданно выражение ее лица резко изменилось.

– Я всегда считала, что разбираюсь в людях лучше, чем Амилькар. Однако в отношении тебя, Мелани, он оказался прав. В отношении меня, впрочем, тоже. Амилькар всегда говорил, что моя слабость, проявляющаяся тогда, когда речь заходит о Диего, в один прекрасный день приведет нас к беде… – В голосе Марии прозвучала печаль, заставившая Мелани чувствовать себя еще более неуверенно. Она никогда до конца не верила в доброжелательность и любовь Марии к ней, но это не повод для того, чтобы вспоминать старые обиды сейчас, когда Мелани уже твердо решила уехать. Возможно, ее свекровь почувствовала слабость после смерти своего любимого сына.

– Все это больше не имеет никакого смысла, Мария. Вы же знаете: я уезжаю. Вы больше не увидите меня никогда, если хотите, – ответила Мелани, но Мария одарила ее насмешливым взглядом.

– Я даже мысли не допускала, что ты согласишься с этим особенным вопросом, Мелани, но у меня совсем иное мнение по этому поводу. Мы не потеряли времени даром. Игра заканчивается. Мне только хотелось бы знать, как ты узнала о нас? Тебе рассказал Диего?

– Я не понимаю, о чем вы говорите?

Мария вздохнула.

– Глупо постоянно прикрываться обманом. Однажды другие перестанут верить тебе. Ты была достаточно умна, чтобы заметить, что мы слишком богаты, но сейчас ты разочаровываешь меня. Перестань разыгрывать такое удивление! Диего передавал мне твои вопросы насчет того, откуда берутся наши деньги. Он всегда приходил ко мне, когда что-то беспокоило его. У нас не было секретов, у Диего и меня…