Первый взгляд на карту дает ответ и объясняет почти все.

По одну сторону лежит обширное пространство Советской федерации, простирающееся на два континента и имеющее решающие жизненные центры в середине, а не на периферии. Москва, Донбасс, Урал, Кузбасс, Кавказ, Харьков, Сталинград — все лежат на «средних меридианах» страны; их отделяют друг от друга и от национальных границ сотни, а иногда (как на востоке) тысячи километров; гораздо большие расстояния отделяют эти пункты от двух главных противников Советского Союза — Германии и Японии. В результате, если германским эскадрильям воздушных крейсеров удалось бы пролететь расстояние до советской границы, то вряд ли у них хватило бы духу и горючего покрыть огромные расстояния над самой страной. Если во время этих дальних перелетов они будут ослаблены или рассеяны в различных направлениях беспрерывной советской контратакой с земли и с воздуха, то дело может для них кончиться совсем скверно. В лучшем случае они могли бы избрать ограниченную цель как можно ближе к советской западной границе, но ни при каких обстоятельствах не могут они «ринуться через Россию»: жизненные политические и экономические центры слишком разбросаны для этого. Решающие промышленные районы, как, например, угольный район Донбасса, металлургическая база на Урале, нефтяные районы Баку и Грозного, Кузнецкий бассейн в Западной Сибири, фактически совершенно недосягаемы из Германии (а еще менее из Японии).

А если Геринг двинется на восток, то ему придется сначала разгромить литовские авиабазы, а на юге — чехословацкие авиабазы. Германские эскадрильи смогут появиться над польской Познанью через несколько минут, а над Варшавой меньше чем через полчаса. Но налет на Москву, при котором нужно пролететь до Москвы и обратно 2 100 км, встретив на пути сотни аэропланов и серию противовоздушных укреплений, — дело далеко не простое. По мнению известного французского генерала Нисселя (сентябрь 1936 г.), радиус действия современного бомбовоза не превышает 1 000—1 200 км. Советские воздушные силы вряд ли будут ждать, пока эскадрильи Геринга обоснуются на польских базах.

Единственный важный пункт Советского Союза, которому всерьез угрожает опасность, — это Ленинград, так как он лежит на угрожаемой позиции, на периферии, и так как германское адмиралтейство, стратегически господствуя на Балтийском море, протягивает свои морские и воздушные щупальцы к Ленинграду. Но именно потому, что заранее известно, что это единственный находящийся под угрозой пункт, могут быть заблаговременно сделаны наиболее эффективные приготовления к его обороне.

Нет, для Геринга Советский Союз это не Франция и не Англия. Идея «опустошения» целой страны с воздуха, знаменитая аэростратеги—ческая доктрина Дуэ, не применима к советскому континенту (вероятно, она не применима в той же мере и к Соединенным штатам), и Герингу никогда не быть «воздушным Наполеоном» в Восточной Европе. Но у него есть все возможности стать «воздушным Вильгельмом II».

Но какова стратегическая воздушная карта, если ее рассматривать из Советского Союза по отношению к Германии, — о чем она говорит? В этом случае картина как раз обратная. Налицо относительно небольшая, густо населенная, открытая со всех сторон страна, составляющая по территории одну сорок пятую часть Советского Союза; но самое главное заключается в том, что жизненные центры страны скучены на ее небольшом пространстве.

Разница ясна уже из одного факта, что в Германии насчитывается 145 человек на один квадратный километр, а в СССР 8 (в европейской части Союза —23). Германия, с точки зрения воздушной стратегии, представляет сплошное «воспламенимое» пространство (хотя это и не так резко выражено, как для Японии), это относится к главному политическому центру — Берлину, к саксонской промышленности, расположенной вблизи от южной границы, к верхнесилезской промышленности, лежащей непосредственно у восточной границы и к рурской промышленности, до которой от западной границы всего несколько минут полета. Большие города, железнодорожные узлы, индустриальные комплексы, военные центры отделены друг от друга лишь небольшими расстояниями. Если советские эскадрильи долетят до германской границы, то они сразу же достигают цели для интенсивных операций; в действительности же летное расстояние для контратаки на Геринга еще короче.

Гитлеровский «Восточный поход» по своей политической и стратегической природе не является нападением только на Советский Союз, но, по необходимости, также и походом против более слабых восточных и центральноевропейских государств по «пути» к Москве и Киеву, поэтому линия баз воздушной обороны против наступающей Германии переместилась на юге на 500–800 км дальше от Советского Союза и ближе к Германии; практически эта линия расположена в получасе полета от Берлина. Это факт, важность которого трудно переоценить. Это относится, между прочим, также и к геринговскому восточному флангу, где Литва сооружает свои аэропорты. Указанное означает радикальное изменение соотношения сил на юге Германии.

Чехословакия, которая вслед за Австрией должна стать «первым привалом» во время «южного фашистского крестового похода», не испытывает ни малейшего желания, чтобы ее сравняли с землей германские фашисты; естественно, что вследствие этого Богемия и Словакия покрываются сетью современных аэродромов.

Отношение между СССР и Чехословакией, воздушные силы которой в январе 1935 г. располагали изрядным количеством в 1 000 самолетов первой линии, не исключают после заключения советско-чехословацкого пакта о взаимной помощи возможности совместного сопротивления воздушных сил обоих государств всякой агрессии; еще в 1935 г. было решено создать воздушную линию Прага — Киев — Москва. Если ясно представить себе, что расстояние от советской границы до Германии составляет, примерно, 1 000 км, то отсюда понятно, что означает такое сокращение пути. Незначительные венгерские воздушные силы окажутся, если они выступят, между двух огней и не смогут сильно изменить ситуацию, а тогда фашистский Берлин, если он отважится атаковать, будет открыт для бомбардировки с воздуха.

Успешная контратака с воздуха окажется, вероятно, убийственной для фашистской Германии, убийственной для промышленности и технической организации войны, убийственной для национальной мобилизации, если последняя не была достаточно обеспеченной и быстрой; но что главное и наиболее вероятное — она в социальном и политическом отношении поразит воюющий фашизм в самое сердце. И здесь мы подходим к неизбежному заключительному акту трагедии этой войны, которая станет трагедией Гитлера.

Очевидно: если аэропланы социалистической и пацифистской армий обороны покажутся над фашистской землей, вылетев с советских авиабаз, с чехословацких аэродромов, из литовских аэропортов, то в первые же часы и дни войны страну охватит пожар. Пожар от взрывчатых и зажигательных бомб на фашистских позициях будет не столь опустошителен, как разгоревшееся пламя социалистического и пацифистского сопротивления; тут покажут себя враги Гитлера, враги войны, и враги чрезвычайно сильные! Этот пожар воспламенит массы людей, для которых Германия стала тюрьмой. Это неизбежно. Он даст им волю, мужество, а также и технические возможности для первых выступлении, чтобы во всеуслышание предъявить категорическое требование — преступную и братоубийственную войну прекратить немедленно и при любых обстоятельствах. Все мыслящие люди в Германии понимают, что эта война не будет войной Германии, но будет войной фашистов — гангстеров и психопатов. И поэтому с первого дня войны подгнивший организм фашизма начнет бурно разрушаться изнутри; противники гангстеров и психопатов, приведших народ на край пропасти, почувствуют себя не одинокими против них, не изолированными, они ощутят присутствие могучих союзников в фашистском тылу. Автор настоящей книги, задумавший ее в строго реалистической, почти геометрической, манере, осмеливается утверждать, что в этой войне возможны случаи, когда воздушные крейсера гитлеровского противника, появившись над германским городом, не будут бомбардировать: они спустятся для того, чтобы их экипажи могли побрататься с населением внизу. Автор считает это не мечтой, а вполне реальной возможностью. Эта война будет отличаться от войн, ей предшествовавших.