Я посмотрел вниз, огненная яма манила меня, а ее очистительное пламя ожидало моего прибытия.
Но я через многое прошел за последнюю неделю, чтобы понять, что если бы я и правда сказал себе такое, то наверняка услышал бы сарказм в собственных словах. Я отгонял от себя голос Рааля, который промывал мне мозги своим мощным ароматом, как из шланга, пытался преодолеть его влияние и уверенно стоять на ногах, приготовившись к последнему решающему бою и последним секундам на Земле. Но если я и упаду вниз, то и Прогресс падет вместе со мной.
Рааль сгруппировался, по его подбородку с одной стороны текла слюна, и он приготовился покончить с этим спектаклем. В его продолговатом мозгу уже не осталось ни одной мысли, я понял, что он уже во власти инстинктов, поскольку внезапно перешел на следующую ступень Прогресса, превратившись в настоящего первобытного динозавра. Он сейчас был в большей степени диплодоком, чем я когда-нибудь стану раптором. Короче, я попал.
Сначала я ощутил удар, словно мне в живот врезался стальной шар для сноса зданий, а затем из солнечного сплетения во все стороны мгновенно растеклась боль, и я не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть. Я с бешеной скоростью отлетел назад, прямо как цирковой артист, только вот без трапеции, Рааль глубоко вдавил свою башку в мой живот, он толкал меня, отпихивая прямо к краю первого позвонка гигантского скелета.
Когти Рааля впились в мою кожу, а мои собственные руки были заняты тем, что все время защищали уязвимый низ живота, но вскоре силы меня покинут, и мои внутренности размажутся по полу. Рааль сгруппировался еще больше, собравшись в кулак, поджав задние лапы, при этом он не переставал работать передними, выпустив когти на всю длину. Из его горла вырывались уже не слова, а рычание и хрипение, когда он кусал меня за уши, за нос, за скулы.
— Эрн… Эрни! — попытался крикнуть я, но каждая успешная атака противника обрывала этот крик. Моему напарнику ни за что не услышать меня. Надеюсь, он устроит мне пышные похороны и не пустит на них журналюг.
Силы покидали мое тело через каждую пору, и хотя я пытался хлестнуть его хвостом, попасть в глаз, в ухо или любую другую незащищенную часть тела, но попросту не попадал в цель. Со злобным ревом Рааль снова ринулся в атаку, и я почти ощутил, как кровь течет у меня из живота, должно быть, он оторвал лоскут кожи и теперь собирается выдрать и кишки…
И тут к хору кипевшей вокруг борьбы присоединился еще один ужасный вопль, на секунду слившийся с ревом Рааля, а затем уже соло — это была импровизация на тему злости и предательства. Внезапно тело Рааля замерло, и этого времени как раз хватило, чтобы я вывернулся, практически вырвавшись из его лап. Но через мгновение он уже снова бросился атаковать меня…
И тут ему нанесли удар сзади, за ним последовал второй сокрушительный удар буквально сразу же, и из его рта хлынул новый ручеек крови. Он закашлялся, захрипел, задрожал всем телом, наклонился вперед — поперек спины зияла рана, — пошатнулся и свалился с края громадного позвонка…
…а с ним и Цирцея.
Я прыгнул до того, как понял, что делаю, вытянув ноги и руки на всю длину, в надежде, что я правильно прицелился и место, на которое прыгаю, достаточно крепко, чтобы выдержать силу удара. Когда я приземлился, то ухватился за край глазницы черепа Фрэнка что было сил.
Моя нога была тяжелее, чем нужно, килограммов эдак на сто шестьдесят, как мне показалось. Я посмотрел вниз и увидел, что в мою вытянутую ногу вцепилась Цирцея, ее пальцы, все еще залитые кровью Рааля, обхватили мою зазубренную ступню, и мои когти впивались в ее тело. А за ноги Цирцеи в свою очередь ухватился Рааль, очень даже живой и чрезвычайно злой.
А под ними огненная яма взревела от радости, страстно желая получить свою порцию пищи. Запах трав налетал на меня теперь со всех сторон, это была уже не мягкая приятная смесь, обволакивающая тело и чувства, а тяжелые удары по голове, по торсу, по мозгам. Аромат Цирцеи атаковал меня то справа, то слева, и не знаю почему, то ли из-за страха, то ли из-за предвкушения чего-то, то ли из-за всего вместе, но он оглушал меня, и я не мог долго сжимать лапу.
Рааль начал ползти вверх, прямо по Цирцее, впиваясь в нее когтями, используя ее прекрасное тело просто как опору. Он шел за мной, и ему было плевать, что по дороге он уничтожает свою протеже. Из его рта не переставала идти кровь, а внизу, под ним, бушевало пламя, и тени танцевали на безумной морде Рааля.
Но меня беспокоила только Цирцея, и я хотел спасти ее, хоть с Раалем, хоть без него. Если я вытащу ее, то вытащу и его, но это неважно. Как-нибудь разберусь, всему свое время.
— Держись, — промычал я. — Просто держись… Цирцея словно не слышала меня.
— Это было правильно, — сказала она, ее взгляд метался из стороны в сторону в ритме тустепа.[40] — Прогресс — это правильно…
Я напряг мышцы ноги, пытаясь заставить их работать, хотя такой тяжелый вес было нелегко удержать. Я подтянулся, держась за глазницу Фрэнка, из-за чего его голова слегка наклонилась, но мне удалось приподняться не более чем на пару сантиметров. А Рааль тем временем еще выше взобрался по телу Цирцеи, его торс уже на уровне ее ног, и он двигался быстро.
— Не беспокойся об этом, — сказал я Цирцее, подтягиваясь еще на несколько сантиметров. — Просто держись покрепче…
Но Цирцея покачала головой, не обращая внимания на мои слова.
— Вспомни, — шепнула она, ее тихий голос с легкостью пробивался через треск пламени и крики сражающихся динозавров. — Вспомни, как это было…
И снова мне в нос шибанул запах трав, на этот раз паприка нанесла удар снизу, от чего у меня запрокинулась голова, но я успел очнуться и подняться на счете «восемь». Так же, как опохмелка помогает вправить мозги алкоголику, эта небольшая порция трав проникла в тайники моей памяти, уцепилась за события недавнего вечера и продемонстрировала их остальной части моего изумленного мозга:
Я лежу в номере отеля «Вестин Мауи». Входит Кала. Я очень устал, мне хочется спать, но я держусь за ниточку сознания только потому, что меня ждет замечательный секс. Что-то лепечу про свою работу, про причины нашего пребывания на Гавайях, но к тому моменту, когда Кала заканчивает прихорашиваться в ванной, я уже не понимаю, что такое стена, что — картина, что — дерево, а что — доисторическая лагуна. Когда она появляется в дверях, за ее спиной поднимается пар, и я вижу, как к кровати подходит знакомая мне самка велосираптора, прикладывает к губам длинный безупречный палец, а потом целует меня прежде, чем я могу как-то отреагировать на этот прекрасный сюрприз.
— Люби меня, Винсент, — вздыхает Цирцея. — Люби меня.
Но вот я снова вернулся на Голливудские Холмы, и Цирцея, которая с самого начала знала, что я чувствую и почему, кивнула мне. То, что я видел, это правда. Моя маленькая гавайка все это время была рядом со мной.
— Держись, — сказал я, удваивая усилия и скрежеща зубами от напряжения. — Держись…
Но Рааль лез наверх, лез быстро, взбираясь по спине Цирцеи. Его когти оставляли на ее теле длинные кровавые следы. Он уже приготовился прыгнуть ей на плечи, а оттуда сделать последний рывок к спасению, но впервые с момента нашей встречи Цирцея была сама себе хозяйкой — себе и своим чувствам.
Прекрасная рапторша покачала головой, посмотрела мне прямо в глаза, и этот взгляд проник в самое сердце.
— Пришло мое время встретиться с предками, Винсент. Пришло время стать настоящим динозавром.
И когда Рааль приготовился к финальному прыжку, напряг мускулы для последнего смертельного нападения на вашего покорного слугу, Цирцея разжала руки. Просто взяла и разжала их. Падение было быстрым, а пламя жарким. В какой-то момент мне показалось, что я учуял запах опаленного листика базилика, на долю секунды мне послышался крик певчей птицы, сгорающей в огне, но все это лишь полет фантазии. За какие-то мгновения все было кончено.
